Розы любви - Патни Мэри Джо (книги бесплатно читать без .txt) 📗
Глава 18
Никлас отказался от предложенных повязок и мазей, однако согласился взять у Рэйфа свободный плащ, так как о том, чтобы вновь облачиться в сшитый точно по фигуре фрак, не могло быть и речи. Через несколько минут он и Клер уже ехали в карете домой. Собравшиеся на балу гости все еще были так заняты празднованием победы над Наполеоном, что никто и не посмотрел в их сторону, когда они выходили из особняка.
Пока карета громыхала по улицам Мэйфера, они не разговаривали. Никлас сидел на противоположной от Клер стороне, на краю сиденья, чтобы не прислоняться к его спинке. Помогая девушке сойти у дверей Эбердэр-Хауса, он двигался скованно и неловко.
— Прежде чем вы ляжете в постель, я хочу промыть и перевязать ваши раны, — сказала Клер, когда они вошли в дом, и посмотрела на Никласа строгим учительским взглядом. — Я знаю, что вы любите играть роль стоика, но всему есть предел.
Он криво усмехнулся.
— Согласен, я действительно на пределе. Где вы хотите устроить врачебный кабинет?
— Думаю, лучше всего подойдет ваша комната. Я переоденусь и приду, когда Полли принесет бинты и необходимые снадобья.
Клер отправилась в свою комнату, где нашла прикорнувшую в кресле горничную. Та немедленно проснулась, помогла Клер раздеться и пошла за лекарствами и бинтами.
Синее шелковое платье оказалось безнадежно испорчено — оно было перепачкано землей и покрыто пятнами крови Майкла Клер надела свою практичную фланелевую ночную рубашку и красивый красный бархатный халат, сшитый для нее в Лондоне. Расчесав волосы щеткой и заплетя их в нетугую косу, она стала ждать возвращения Полли.
Нервное напряжение, которое помогало девушке держаться во время дуэли и потом, во время поездки домой, спало, и она вдруг почувствовала себя совершенно обессилевшей. Клер откинулась на спинку кресла с подголовником и прижала руки к вискам. Ее сотрясала дрожь, разом навалились воспоминания обо всем, пережитом этой ночью. Наверное, ни один удар кнута, нанесенный во время дуэли, никогда не изгладится из се памяти. А если бы лорд Майкл настоял на своем и они с Никласом дрались бы на шпагах или пистолетах?.. Клер еще раз содрогнулась и попыталась повернуть свои мысли в другое русло.
Хотя вначале, когда Майкл у нее на глазах напал на Никласа, она готова была убить его, теперь, когда дуэль закончилась, ей стало до боли жаль майора. Пусть его нелепые обвинения в адрес Никласа, упоминание о якобы нанесенном ему, Майклу, страшном оскорблении — всего лишь плод больного ума, сам он, очевидно, искренне в них верил, ибо мука, написанная на его лице, была неподдельной. Клер вздохнула. Майкл был не первым солдатом, рассудок которого повредила война, и — увы — не последним.
Возможно, со временем его помутившийся разум прояснится, во всяком случае, она на это сильно надеялась.
Но до того, как сие случится, Майкл остается очень опасным. Хотя Никлас не считал своего старого друга способным на хладнокровное убийство, Клер не была в этом так уверена. Пожалуй, пора бы уже им возвращаться домой, в Уэльс. В одной из своих язвительных реплик Майкл намекнул, что не стал бы специально разыскивать Никласа; если повезет, то все получится точно по поговорке: с глаз долой — из сердца вон.
Когда Полли вернулась с подносом, на котором лежали бинты, лекарства и стояла миска с теплой водой. Клер с трудом заставила себя подняться с кресла. Взяв у Полли поднос, она отослала служанку спать, а сама отправилась по коридору к спальне Никласа. Дверь была слегка приоткрыта, поэтому девушка без стука отворила ее и вошла.
Никлас стоял на коленях возле камина и подбрасывал в огонь уголь. Увидев его. Клер едва не выронила поднос — ей показалось, что он совершенно голый. Но, присмотревшись, она заметила на нем что-то вроде набедренной повязки из полотенца — абсолютный минимум, требуемый приличиями, но явно недостаточный для ее душевного равновесия.
Видеть вблизи это красивое мускулистое тело, которым она, стыдясь, исподтишка любовалась, когда он плавал вместе с пингвинами, — от этого ей стало не по себе. Но еще больше Клер обеспокоил вид кровавых следов от кнута. Несколько запоздало она поняла, что Никлас разделся лишь для того, чтобы она могла обработать его раны. Эта мысль придала ей спокойствия: она здесь в качестве сиделки, а не любовницы.
Граф закончил подкладывать уголь в огонь, поставил каминный экран на место, поднялся и взял со стола бокал.
— Не желаете ли бренди? Сейчас, пожалуй, самый подходящий момент для того, чтобы на время отодвинуть я сторону ваши возражения против крепких напитков.
— Наш методистский принцип состоит в том, что человек должен принимать решения в соответствии с велениями своего сердца, а мое сердце говорит, что хорошо бы выпить чего-нибудь успокаивающего, — после короткого раздумья ответила Клер.
Он налил немного бренди и протянул ей бокал.
— Пейте осторожно. Это намного крепче хереса.
— Разве вам не полагается склонять меня к неумеренному потреблению спиртного? Я считала, что довести женщину до опьянения — стандартный прием соблазнителя.
— Я об этом думал, но поступить подобным образом было бы неспортивно, — сказал он с насмешкой — Нет уж, я соблазню вас честно.
— Нет, не соблазните, ни честно, ни бесчестно, — тут же отпарировала Клер. Хотя от жгучего вкуса бренди она поперхнулась, напиток действительно несколько успокоил ее расходившиеся нервы.
Потягивая бренди, она следила глазами за Никласом, который, держа в руке бокал, беспокойно мерил шагами комнату. Пытаясь подавить невольное смятение, охватившее се при виде его полуобнаженного тела, Клер приказала себе смотреть на Никласа только бесстрастным взглядом врача. Она заметила, что багровые полосы от кнута покрывают лишь его руки и верхнюю часть груди и спины, ноги же ничуть не пострадали.
«Клинический взгляд, Клер! Помни: надо сохранять чисто клинический взгляд». Поставив бокал на стол, она решительно сказала:
— Пора приниматься за дело. Сядьте, пожалуйста, на эту табуретку.
Он. молча подчинился. Клер осторожно промыла теплой водой раны, в которые попала грязь и волокна одежды. Никлас сидел, уставясь на противоположную стену и время от времени отхлебывая бренди. Клер сделала над собою усилие, чтобы не обращать внимания на игру его тугих мускулов, когда он менял позу. Но все ее плотские мысли вмиг исчезли, когда Никлас слегка застонал и невольно поморщился — очевидно, боль стала нестерпимой даже для его стоицизма.
— На вид эти раны ужасны и, должно быть, адски болят, но они неглубоки и ни одна из них больше не кровоточит, — тихо сказала Клер, присыпая следы от ударов кнута порошком базилика. — Я думала, что будет хуже.
— Наибольший ущерб кнут причиняет в том случае, когда жертва не может увернуться от удара, как, например, солдат, которого порют, привязав к столбу, — рассеянно заметил Никлас. — Движущаяся мишень несет куда меньший урон.
Клер перенесла внимание на его левую руку, на которой было несколько ссадин и кровоподтеков. Его пальцы крепко стиснули бокал, когда она начала вычищать засохшую кровь из раны на запястье.
— Странно, что пострадала только верхняя часть вашего тела. У лорда Майкла нет никакой фантазии — он продолжал наносить удары по одному и тому же участку.
Никлас взял графин и налил себе еще бренди.
— Все объясняется очень просто: он пытался сломать мне шею. Если бы Майкл сумел затянуть кнут на моем горле, а потом резко дернуть, то есть сделать с моей шеей то, что я проделал с его лодыжкой, — у него была бы неплохая возможность отправить меня на тот свет.
Клер замерла, потрясенная.
— Вы хотите сказать, что он намеревался с помощью этого трюка убить пас? Никлас поднял брови.
— Ну, разумеется. Ведь Майкл сказал, что хочет моей смерти, а он никогда не бросал слов на ветер.
У Клер затряслись руки. Бросив взгляд на ее лицо, Никлас тут же встал и проводил девушку к ближайшему креслу. Она закрыла лицо ладонями, не в силах прогнать из своего воображения ужасную картину того, что случилось бы, если б майору удалось захлестнуть кнут на шее Никласа.
