Глазами любви - Довиль Кэтрин (читать книги онлайн полностью .TXT) 📗

Идэйн не могла вымолвить ни слова, она только покачала головой. Ее спутанные ярко-зо­лотистые волосы падали на лицо. Она знала: Маг­нус хотел, чтобы она подняла глаза и посмотрела ему в лицо, но она не могла этого сделать.

Наконец она услышала, как Магнус втянул в себя воздух и ушел. Идэйн понимала его гнев и разочарование. Теперь толпа окружала их плот­ным кольцом: люди толкались, высоко поднимая факелы, чтобы разглядеть бледное лицо Асгарда.

– Господь и святые ангелы! – крикнул в толпе кто-то. – Гляньте-ка на землю. У него снова пошла кровь!

Асгард прижимал к боку покрасневшую от крови ладонь. Сухая зимняя трава под ним была вся пропитана кровью. Подбежал белоголовый оруженосец и помог ему подняться.

– Помоги мне войти внутрь и попроси Дени и Жискара снять с меня кольчугу, – сказал тамплиер. Губы его одеревенели от боли. – Тогда мы увидим, в каком состоянии рана.

Идэйн кивнула. Она взяла Асгарда под ло­коть и вдвоем с беловолосым оруженосцем помог­ла ему доковылять до дверей гостиницы.

22

–Дo Великого Потопа, опи­санного в Библии, – рассказывала Идэйн, – пятьдесят три старейшины, предводительствуемые женщиной по имени Сессэйр, пришли в Ирлан­дию и открыли эту страну. В то время она была населена гигантами.

Идэйн перевязывала бок Асгарда куском бе­лой ткани. Асгард лежал у дороги под деревьями. Они остановились, чтобы она могла осмотреть и перевязать длинную и тонкую рану на боку, кото­рая теперь снова раскрылась и сильно кровоточи­ла. Но, судя по ее виду, при некотором везении рана эта должна была скоро затянуться.

– В те дни, – продолжала свой рассказ Идэйн, – для женщин было естественным пред­водительствовать мужчинами и исследовать новые земли. С Сессэйр были множество женщин и все­го трое мужчин: Бит, ее отец, сын Ноя, которого знают все, кто знаком с Библией; Финтан и Ладра, их кормчий. Трое мужчин поделили между собой женщин. Финтану досталась Сессэйр.

Асгард вздрогнул, но не от боли.

– Я не припоминаю никакого Бита, сына Ноя, особенно его путешествие в Ирландию с пя­тьюдесятью женщинами, – сказал он. – Мне говорили, что эти ирландские сказания не очень… гм… достоверны.

Идэйн прервала свое занятие и посмотрела на него.

– Конечно, достоверны. Их передают в Ир­ландии от барда к барду в течение сотен, тысяч лет. А барды – люди очень точные. – Идэйн приподняла руку Асгарда, забинтовала грудь тка­нью, закрепив ее булавкой. – К сожалению, у них не все шло гладко. На них обрушились беды, когда Ладра, кормчий, умер, оттого что слишком много времени проводил в постели с женщина­ми, – сказала Идэйн, отводя глаза. – Бит и Финтан поделили его женщин между собой, и на каждого, таким образом, пришлось по двадцать пять. И это было уже лучше. Потом над Ирлан­дией разразился потоп. Видишь, сэр Асгард, раз в этой истории упоминается потоп, значит, это точ­ное доказательство того, что история Сессэйр и Финтана берет свои истоки в Библии.

Она слегка приподняла Асгарда за плечи и подостлала под него его плащ.

– Теперь тебе будет удобнее, – сказала она и улыбнулась ему ослепительной улыбкой. – Вы­жил только Финтан, потому что спрятался в пе­щере, куда не добрались воды потопа. И Финтан не умер и никогда не умрет. Он только меняет облик и хранит всю историю, поэтому она не бу­дет утрачена.

Асгард смотрел мимо нее, туда, где Жискар и оруженосец разводили огонь. Эскорт ради него сделал привал, потому что бок у него все еще бо­лел, да и всем им надо было подкрепиться: насту­пил полдень. По их расчетам, они находились примерно в дне пути от монастыря Сен-Сюльпис.

Идэйн села рядом с Асгардом, отбросив с ли­ца капюшон плаща, и ветер теребил ее длинные золотистые волосы. Асгард молча смотрел на нее, думая, что она выглядела прекраснее, чем всегда, хотя платье ее и было в грязи, а богатый меховой плащ казался несколько поношенным.

Внутренне он испустил глубокий вздох. Таин­ственная Идэйн обладала несравненной красотой и очарованием. Ее сияющие изумрудные глаза смотрели на него с невинной прямотой, и он вы­нужден был отводить свой взгляд. Она не невин­на, говорил он себе, больше не невинна, говорил он себе. Уж во всяком случае после того, что он видел накануне.

Однако проклятие его судьбы заключалось в том, что Асгард не мог не смотреть на нее или не думать о ней. И беспощадно отдался своей роко­вой страсти. Потому что, была ли она греховной или нет, Идэйн занимала все его помыслы, и при свете дня он видел только ее, а ночью в своих снах грезил только о ней.

При этом Асгард сознавал, что его мысли и чувства – огромный грех и преступление против веры и устава ордена. Богу известно, что голова его была полна нечистых помыслов, и, думая об этом, Асгард корчился от стыда. Он даже позво­лил втянуть себя в поединок и стал посмешищем для толпы зевак. Он сражался с ее соблазнителем, распутником, графским сынком, никчемным про­жигателем жизни. Боже милостивый и Пресвятая Дева! Он даже видел их обнаженные, сплетенные в плотских объятиях тела! Он видел все собствен­ными глазами!

Теперь же Асгард только заставил себя вы­молвить:

– Благородная девица, где ты наслушалась этих нелепых сказок?

– Их знают все. – Идэйн склонилась над ним, чтобы мягко убрать его волосы со лба. – После Финтана пришел его потомок Иафет – видишь, вот еще одно библейское имя. – Идэйн нежно улыбнулась ему. – И все же существовал на свете король Партолан, который стал родона­чальником тех, кого мы зовем сейчас ирландцами. Его корабли плавали вдоль Оркнейских островов, а также на север от них до тех пор, пока британ­ский вождь не сказал ему, что страна Эрин пре­красна и что там есть место для его племени. Так Партолан пришел в Эйре. После Партолана при­шел Нимид, потомок его брата, обосновавшегося в Испании. От этого народа пошли две ветви, одна из которых получила название Фир Болг. Потом в Эйре появилось еще одно племя. Это был народ, называвший себя Туата де Данаан, племя Данаан, племя великой богини, Матери Всех Богов. Туата де Данаан жили на севере, в Коннахте, и там создали свое королевство. Они превосходили красотой все остальные народы Ир­ландии, отличались также мудростью и были ис­кусны в чародействе. После великой битвы при Мойуре Туата де Данаан и Фир Болг научились жить в мире. И это продолжалось до тех пор, по­ка племя Туата де Данаан не изгнали в волшеб­ные холмы сыны Мила, милезийцы, те самые, что живут в Ирландии и сейчас.

Идэйн посмотрела на Асгарда и вздохнула.

– Это печальная история. Но обо всем этом сказано в «Книге Вторжений», известной всем бардам и менестрелям, а также некоторым мона­хам Калди. – Она снова вздохнула. – Туата де Данаан – мой народ.

Подошел оруженосец с поджаренным хлебом и несколькими зимними яблоками, купленными в гостинице. Асгард взял хлеб и фрукты и осторож­но приподнялся, стараясь не потревожить рану в боку. Он жевал хлеб, глядя, как горный ветер иг­рает золотыми волосами Идэйн.

История, которую она ему рассказала, была длинной и запутанной, хотя отчасти он слышал ее от братьев-тамплиеров, изучавших ирландскую магию и тайные учения. История того, как ир­ландцы заселили свой уединенный остров, не осо­бенно интересовала Асгарда. Ему было довольно и того, что он сидел, прислонившись спиной к бу­ку, и смотрел на Идэйн, думая о том, что если ко­му-нибудь пришло в голову изваять золотого идо­ла несравненной красоты, то прообразом его, несомненно, должна быть эта странная девушка, по­корявшая своими чарами всех встречных мужчин. Асгард не мог избавиться от воспоминания о ее обнаженном совершенном теле, которое он успел мельком увидеть, пока она не набросила плащ. Прочистив горло, он хмуро спросил:

– Скажи мне, благородная девица, откуда тебе все это известно? Неужели тебе рассказали об этом монахини?

Идэйн подняла голову, и ее глаза, похожие на два драгоценных изумруда, устремились куда-то вдаль. Она обдумывала ответ.

– Нет, монахини мне ничего не говорили. – Идэйн помолчала. – Я хотела бы рассказать, сэр Асгард, – ответила она наконец, – но, по прав­де говоря, я и сама не знаю, откуда мне известно все это.