Арджуманд. Великая история великой любви - Мурари Тимери Н. (читаем книги онлайн без регистрации .txt) 📗

— Я солдат, — рассмеялся он, — не убийца. Подобные дела предоставляю делать другим. Завтра тебе никак не победить. Не хочу унижать своего бывшего ученика, с которым мы некогда были друзьями. Если ты сдашься без боя, Мехрун-Нисса обещает не преследовать тебя и даже сулит всевозможные почести.

— Мехрун-Нисса! А что мой отец? На ее посулы мне плевать. Что приказал он?

— Не лишать тебя жизни. — Я увидел, как его глаза сверкнули при свете звезд. — Ты из Тимуридов. — В его тоне мне послышалась грусть. — Тебе не следовало убивать Хосрова, ты поступил плохо.

— О своей судьбе я сам позабочусь.

Махабат-хан молчал, ожидая моего решения. Я с признательностью оценил его учтивость. Он ведь мог прислать гонца, а не являться лично.

— О капитуляции не может быть и речи.

— Иного я и не ожидал. Меня бы крайне разочаровал Шах-Джахан, согласись он сдаться без боя. — Старик хохотнул: — Даже если он точно знает, что победить не сможет.

— Аллах нас направит.

— Аллах всегда направляет нас, одних в ямы, других — к горным вершинам. Кто знает Его волю…

Мы вернулись. В деревне было тихо. Коровы безмятежно жевали сено, козы кормили козлят молоком, из дверей выглядывала любопытная детвора, глядя на принца и полководца, прогуливавшихся спокойно, будто во дворце.

— Останешься поужинать с нами? — спросил я.

— Нет. Я должен вернуться к своим людям. Мне еще многое предстоит сделать сегодня. Нужно освежить в памяти все, чему я когда-то тебя научил.

— Хитрый старик, — улыбнулся я.

— А ты хитрый юнец. У тебя была возможность набраться опыта с тех пор, как я тебя учил. Опыт — то же, что инстинкт, он ведет нас лучше, чем тысячи слов поучений.

— Тогда к нему-то я и буду прислушиваться.

АРДЖУМАНД

Когда он вернулся, я спала. Мой сон был глубокий, словно опиумный, он окутал меня спокойствием. Ничто не могло разрушить этот кокон, я парила в непроницаемой тьме, как вдруг что-то подсказало мне, что пришел он. Ни слуги со служанками, ни каким, ни Иса не могли потревожить меня — а он как будто вошел в мой сон и нежно вынес из него на свет.

Мой любимый тихо стоял на коленях у моего ложа. Увидев, что я открыла глаза, он дотронулся до моей щеки, нагнулся и поцеловал, гладя мои волосы. Этот жест источал нежность.

— Была дочь. Мне сказали. Мне жаль, что она не будет жить… — Мы обнялись и долго оставались так, утешая, успокаивая друг друга. Дочь не выжила, на то была воля Аллаха.

— Я не собирался будить тебя, просто зашел посмотреть, побыть рядом. Тебе нужно еще поспать.

— Хорошо, любимый. Но у меня еще будет время для сна. — Он нахмурился, и я пальцем разгладила его лоб. — Завтра мы победим.

— Приходил Махабат-хан. Предлагал мне сдаться. Он повинуется приказам твоей тетки.

— Значит, она встревожена. Если ты победишь, то получишь все. Что тогда будет уготовано ей?

— Если я проиграю, то лишусь всего.

— Не все. Ты забыл про меня.

— А ты останешься с побежденным принцем? — Он улыбнулся мне.

— Этот побежденный принц сильно изменится? Изменится его любовь? Его глаза станут другими? Или переменятся его руки? Или сердце его?

— Нет.

— Тогда я останусь с ним. Зачем мне весь мир, если в нем нет Шах-Джахана?

В следующий раз я проснулась, когда армия готовилась к сражению, — раздавались отрывистые команды, слышался лязг затачиваемых мечей, звякало оружие, скрипела упряжь, били копытами возбужденные лошади. Как мне хотелось услышать вместо этого перекличку попугаев, рулады бюльбюля, готовящегося начать свою утреннюю рагу, цокотанье белок, шорох метлы, подметающей двор, возгласы торговцев фруктами… В тревоге и тоске я вслушивалась в резкие, нестройные звуки, слыша в них только угрозу.

— Иса… — Он тут же приблизился, хотя я окликнула его еле слышным шепотом. — Где мой супруг? Позови его.

— Он уже уехал, агачи. Он подходил к тебе, но ты очень крепко уснула.

— Отчего ты не поехал с ним, бадмаш? Я ведь приказала тебе быть рядом!

— Он отправил меня сюда. Он приказал мне готовиться.

— К чему?

— К бегству, если это потребуется. Агачи, тебе нужен отдых.

— Когда же мне перестанут говорить такие вещи… Отдых, отдых, отдых — я от него только больше слабею. Приготовь мою ратху. Я хочу видеть битву.

— Это не…

Наш лагерь обезлюдел — только я с детьми, слуги, да несколько солдат, охранявших нас. Сыновья рвались занять место, с которого можно было видеть бой, им невдомек было, что сейчас решаются наши судьбы. Они верили, что их отец непобедим, и хотели посмотреть, как будет удирать армия противника.

Из-за булыжников большая часть дороги была непроходимой для ратхи. Наконец мы нашли подходящее место примерно в косе от равнины. Дара и Шахшуджа устроились у меня в ногах. Аурангзеб стоял поодаль, его поза выдавала напряжение, но он словно не ждал ни победы, ни поражения. Я лежала, откинувшись на гору подушек, и вглядывалась в клубящееся вдали пыльное облако. С такого расстояния мало что можно было различить, и все же я знала, что где-то там — Шах-Джахан на своем верном Байраме.

Наше войско казалось ничтожно малым! У меня упало сердце. Армия падишаха простиралась от края до края равнины. Земля задрожала от топота копыт, когда, как гигантская волна, пронеслась конница. Войска сошлись, до нас донеслись крики, но на таком расстоянии они были не громче шепота. С нашей стороны отделились две группы всадников — может, они попытаются атаковать противника с флангов, которые раскинулись широко, как тень сказочной птицы. Пушечные залпы — битва началась. С обеих сторон люди и кони падали, перестраивались, наступали, падали, перестраивались, наступали… Конники удалились на восток и запад на расстояние около коса, даже меньше, а затем развернулись и атаковали войска падишаха. Им надлежало отрезать громадные фланги. Казалось, одно из крыльев затрепетало и отделилось под натиском конницы, но второе продолжало держаться. Клубясь, пыль приближалась к нам, поле битвы заволакивал желтовато-бурый туман. Воины из арьергарда с криками бросились вперед, было слышно, как мечи ударяют о щиты. Атака была решительной и, кажется, успешной, но мы не видели, как развиваются события.

…Мы с детьми простояли целый день, не видя ничего, кроме пыли, не слыша ничего, кроме шума. Ни одна из сторон не уступала, обе оставались на своих позициях. То одна армия наступала, то другая — это походило на череду приливов и отливов. Наш фронт гнулся под натиском силы, но держался. Я знала: когда линия дрогнет и рассыплется, это будет означать, что Шах-Джахан побит.

Сумерки спустились рано, но не принесли приятной свежести. Вечер был душным, пыльным, пыль окрасила закат, над землей висел мутно-желтый свет. Я решила покинуть наблюдательный пункт. Бой вскоре должен был приостановиться — армиям нужно отдохнуть, подсчитать потери, похоронить убитых, оказать помощь раненым.

К тому времени, как мы добрались до деревни, туда начали подтягиваться первые солдаты. Пыльные, взмокшие от пота, измотанные, обессиленные… Одни тащили на себе раненых товарищей, стонущих от боли, другие падали и засыпали мертвым сном, третьи едва волокли ноги. Кому-то из них суждено было умереть, да и можно ли выжить с такими чудовищными ранами?

Когда появился мой любимый, опустилась ночь; разожгли костры, начали готовить ужин. Принц мало чем отличался от прочих: усталый, глаза красные, борода такая пыльная, что не видно, какого она цвета. Я налила вина, и он жадно выпил. Потом я стерла пыль с его лица влажным полотенцем — ткань стала бурой от грязи, но это немного освежило его.

Сначала он обратился к Исе:

— Ты все подготовил?

— Да, ваше высочество.

Шах-Джахан погладил меня по лицу, словно прося прощения:

— Нам нужно скорее уезжать отсюда. Времени немного. На рассвете станет понятно, что я разбит.