Когда сердце манит - Грегори Джил (читать бесплатно полные книги .TXT) 📗

С тревогой Дерриксон посмотрел на Джонсона. Тот весь дрожал от возбуждения. «Да это просто дьявол, – вдруг понял Дерриксон, – он получает удовольствие от зла, которое творит».

– А что, если Коб не доберется до молодого Маккаллума раньше детектива? – отважился спросить Дерриксон, испугавшись, что если он будет молчать, то Джонсон заметит, какой нервничает. – Что, если Коб собьется со следа?

Лукас Джонсон подошел к журнальному столику, налил себе еще вина и поднес бокал к губам. Свет от хрустальной люстры заиграл в золотом кольце с большим рубином.

«Зря задал глупый вопрос», – пожалел Дерриксон. Ответ на него был очевиден даже для Дерриксона. Он хорошо управлялся с бухгалтерскими счетами, но в войне, которую вел Джонсон, не брезгующий никакими средствами, от этого клерка не было никакого толку.

– Если на нашем пути встанет детектив, – вздохнул Джонсон, прищурив глаза, – ему не поздоровится. Коб получил приказ и выполнит его.

«Дьявол, – снова подумал Дерриксон, подавляя в себе желание вскочить и выбежать из комнаты. – Сущий дьявол».

Но он должен был подчиняться этому ужасному человеку. Пути назад не было. Ни для Дерриксона, ни для Джонсона, ни для Коба с Маккаллумом. Они будут биться до конца.

Глава 3

Штат Аризона

– Осторожно, мисс, – предупредил Анабел бородатый кучер, помогая ей слезть с повозки, и захлопнул дверь. Девушка взяла саквояж и ступила на пыльную дорогу.

– Добро пожаловать в Джастис, – буркнул кучер. Анабел огляделась и с трудом подавила стон отчаяния.

Городишко был маленьким и грязным, с убогими лачугами и несколькими недостроенными большими зданиями, на первых этажах которых размещались магазинчики, салуны, платные конюшни и дешевые гостиницы. По улицам носило пыль и перекати-поле.

«Ну, а чего ты ожидала, – ругала себя Анабел, вцепившись в сумку. – Ты ехала не в Париж или Нью-Йорк».

Неудивительно, что где-то здесь в последний раз видели Брета. Если надо было от кого-то спрятаться, то этот мрачный и запущенный город, несомненно, подходил для этого.

Анабел была единственным пассажиром, сошедшим в унылом Джастисе, и она прекрасно понимала желание других поскорее продолжить путь. На улице она не увидела ни души, если не считать седого торговца на старой сломанной ло-возке, разговаривающего с самим собой. Ветер гнал по дороге коричневое кружево перекати-поля, на розовом небе сияло уже наполовину скрывшееся солнце, воздух был горячим, пыльным, пропахшим прогнившим деревом и лошадиным навозом.

Но, несмотря на жуткий вид Джастиса и несколько тяжелых дней пути, Анабел охватило радостное предчувствие. Ведь здесь недалеко был Брет. Отсюда он отправил письмо отцу. И слава Богу, иначе Анабел не знала бы, с чего начать.

Изучив документы, она была готова начать поиски. В отчете Эверета Стивенсона упоминалось, что, по предположению Росса Маккаллума, его сын был в опасности. Ходили слухи, что Брета разыскивает головорез по имени Ред Коб, чтобы убить его. В Канзас-Сити уже знали, что молодой, сильный и опасный бандит с Дикого Запада идет по следу Брета Маккаллума, но не знали почему.

Анабел охватил страх. Чем мог Брет досадить этому головорезу? По ее мнению, Брет Маккаллум был вполне миролюбивым. В документах она не нашла ответа на этот вопрос, так что ей оставалось только ломать голову и беспокоиться. Путешествуя по стране сначала на поезде, затем на повозке, Анабел наводила справки о Реде Кобе и интересовалась, не является ли он причиной побега Брета из дома. Анабел вспомнила, что за месяц до ее приезда к тете Герти сбежал из дома старший брат Брета. Ему было тогда семнадцать лет. Девушка никогда не видела его; в доме не держали фотографии беглеца. Росс Маккаллум не разрешал произносить имени своего старшего сына, но Брет иногда заводил разговор о своем брате, когда они с Анабел играли. Он очень хотел, чтобы брат вернулся..

Теперь сбежал и Брет. Конечно, многие считали, что он не выдержал тирании старшего Маккаллума, так же как и старший сын. Но Анабел по-прежнему терялась в догадках о причине побега, ведь она знала, что в отличие от людей, работавших на Росса Маккаллума или его партнеров, Брет никогда не боялся отца. Их отношения были дружескими, несмотря на некоторую формальность. Брет обладал уступчивым и понимающим характером и вряд ли мог восстать против отца, как сделал брат. Анабел ни разу не слышала от Брета плохого слова в адрес человека, с твердостью Зевса управлявшего империей Маккаллумов. Что же заставило Брета уйти, не предупредив, не оставив даже письма?

Между отцом и сыном произошла ссора. На это Росс Маккаллум намекал Стивенсону во время их разговора.

В дороге Анабел могла думать лишь об опасности, угрожавшей Брету. Боясь, что Ред Коб найдет Брета раньше, чем она, Анабел ворочалась по ночам в поезде, не в силах сомкнуть глаз. Пересев в повозку, она долгими изнурительными часами всматривалась вдаль, мечтая о том, как встретится с Брегом.

Важная деталь упоминалась в конце отчета мистера Стивенсона – и это было другим поводом для беспокойства. Но не успела Анабел погрузиться в тревожные мысли, как ее окликнул кучер, сидевший на козлах.

– Вам лучше остановиться в гостинице «Медный слиток», за рынком. – И он сплюнул в дорожную пыль. – Другие гостиницы не подойдут для леди. Вы уверены, что хотите сойти здесь, а не в Уинслоу вместе с остальными? Джастис – дрянной городишко.

– Спасибо, со мной все будет в порядке, мистер Перкинс. Мне очень нравится Джастис, – пробормотала Анабел и замолчала, увидев, как из окна салуна вывалились и покатились по дороге два дерущихся ковбоя. – У меня здесь дела. – Анабел пожала изящными плечиками и попыталась улыбнуться. – Поэтому мне надо быть именно в Джастисе.

Кучер уважительно приподнял шляпу. Его, возможно, и волновало, какие у очаровательной, говорящей без фонетических ошибок леди в приличном сером дорожном костюме, подходящей по цвету шляпке могли быть дела в этом бесцветном городишке, но он промолчал и, покачав головой, снова забрался на повозку. Кучер уже давно оставил попытки понять жителей востока и женщин вообще.

Стояла полуденная жара. Анабел шла к гостинице; она задыхалась в тяжелом костюме, щеки зудели от пыли. Как прекрасно было бы опуститься сейчас в теплую, пахнущую лавандой ванну, вымыть голову ароматным шампунем. Может быть, в гостинице она расспросит о Брете, примет ванну, поест и немного поспит?

Поднимаясь по ступеням гостиницы, Анабел вдруг поняла, как устала. К счастью, из багажа у нее был только саквояж, а небольшой пистолет, купленный в Денвере, лежал в дамской сумочке.

Но сама Анабел считала, что самое ценное для нее – портрет Брета, который мистер Маккаллум отдал мистеру Стивенсону, и сведения о Брете, которые она в дороге выучила почти наизусть. В саквояже также лежало маленькое янтарное ожерелье, принадлежавшее матери Анабел, серьги и старый дневник тети Герти. Племянница никогда не читала его, но бережно хранила вместе с кружевным носовым платком. Это все, что осталось у нее от доброй Герти, умершей три года назад. Она заменила Анабел семью, когда девочке было девять лет, и ночью в пансионе Анабел иногда плакала, вспоминая свою тетушку. Анабел могла поклясться, что в завываниях ветра за оконными ставнями она слышала голос Герти О'Фленери, напевающей старые ирландские баллады, которые любила племянница.

Но, входя в холл гостиницы «Медный слиток», Анабел думала не о прошлом счастливом детстве на Кленовой улице, ее заботило только будущее. Надо найти Брета и помочь ему выбраться из беды. Негромкий звон дверного колокольчика заставил посмотреть в ее сторону широкоплечего темноволосого человека. Его взгляд смутил Анабел, и она замерла на месте.

В движениях незнакомца была быстрота и настороженность. Так ведут себя люди с молниеносной реакцией, всегда готовые встретиться лицом к лицу с опасностью. Посетитель был одет во все черное, если не считать светло-голубого платка, обмотанного вокруг шеи. На нем были обтягивающие черные брюки, блестящие черные ботинки и черная шелковая рубашка, черный стетсон [1], а на поясе висели два длинных черных пистолета. «Даже глаза у него того же цвета, что и одежда», – почему-то вздохнув, заметила про себя Анабел. Она никогда не встречала такого наглого взгляда и, смутившись, разжала пальцы. Большой саквояж с грохотом упал на пол.