Любовь и война - Хэган Патриция (книги бесплатно TXT) 📗
Лина, до того молча разливавшая уху по деревянным плошкам, со стуком поставила котел на стол и промолвила:
– Ай да Джон Райт! Слава Богу, хоть раз в жизни ты оставил в покое свою дочь! Если так пойдет и дальше, может быть, ей посчастливится заполучить Натана Коллинза в мужья – и те кошмарные годы, что мне пришлось провести с тобой, навсегда останутся в прошлом!
Многолетний опыт подсказывал Джону: не следует подавать виду, что его раздражают слова жены. Старательно избегая смотреть на Лину, он обратил все внимание на дочь, ответная любовь которой вполне окупала тот кошмар, в который превратила его жизнь отчаявшаяся добиться своего женщина.
– На этот обед специально приглашен Уэлдон Эдвардс. Ты знаешь, кто он такой?
– Радикал, ратующий за войну, – кивнула Китти, соскользнув с его колена и устроившись на скамье рядом.
– Верно. Он приехал сюда искать поддержку собранию сепаратистов, которые должны встретиться в Ралее, а еще поклянчить денежки у таких богачей, как Аарон Коллинз, – якобы на нужды будущей армии на случай войны.
– Папа, мне дела нет до разговоров о войне. Я просто хотела бы пойти в гости и повеселиться там от души.
– Прекрасно, прекрасно, наконец-то я слышу от тебя эти слова, Кэтрин! – театральным жестом взмахнув половником, выпалила Лина. – Боже милостивый, ты внял моим молитвам! Ступай себе в гости, только помалкивай о предательских взглядах твоего папочки! Я знаю, ты вечно смотришь ему в рот, будто он какой-нибудь пророк. Но от тебя всего-то и требуется, что промолчать да постараться поскорее окрутить Натана Коллинза. А уж когда станешь хозяйкой богатого дома, тебе не придется ни о чем заботиться до конца дней!
Джон лишь покачал головой. Теперь ему с трудом верилось, что когда-то он горячо любил эту женщину. Все чаще он задавался вопросом: что привлекло его к ней? Красота? Пожалуй, да. Ведь в молодости Лина была очень красивой и многие заглядывались на нее.
– Послушать твою мать, так все на свете чрезвычайно просто, – заметил он мрачно. – Доченька, жизнь – штука сложная, и я надеюсь, что ты это понимаешь.
– Давайте больше не будем говорить об этом. – Китти стало не по себе, она почувствовала, что атмосфера накаляется. – Я просто пойду на барбекю, чтобы повеселиться, и забуду про политику.
– Тебе вообще не следует совать нос в эти дела! – резко заметила мать. – С меня хватит и того, что на твоего отца смотрят косо.
Джон напрягся всем телом. Сколько раз он давал себе клятву не выражать публично свои политические взгляды и пристрастия – это значительно облегчило бы жизнь. Однако он жил в провинции, где утаить свои мысли от соседей, взбудораженных предвоенной смутой и неопределенностью, было практически невозможно.
– Действия политиков оказывают влияние и на жизнь женщин, – упрямо заявил он. – Почему же им следует закрывать глаза на то, что творится вокруг? У нас и так большая редкость женщина, с которой можно на равных поговорить о чем-то, кроме деторождения и поваренных книг.
– Если бы у меня были слуги и мне не приходилось бы с утра до ночи гнуть спину, я бы тоже смогла поговорить о чем-то возвышенном! – яростно сверкнула глазами Лина. – Да я бы целыми днями сидела на веранде с вышивкой и развлекалась бы, читая стихи и обсуждая тонкости кулинарного искусства, и отдавала бы приказания по ведению домашнего хозяйства. И еще я бы смогла рожать каждый год по ребенку – так, как ты хотел, – у детей были бы кормилица и няня. Но мне приходится работать не покладая рук, и ни на что другое не остается ни времени, ни сил. Прямо скажем, неважный из тебя вышел кормилец, Джон Райт! Ибо с того дня, как я стала твоей женой, каждый проглоченный мной кусок полит изрядной порцией моих пота и крови!
Их пылающие взгляды встретились на какое-то время. Джон неловко отер лицо тыльной стороной ладони, а потом сунул руки в карманы, словно опасаясь, что не сможет отвечать за их последующие действия.
– Тебя тоже вряд ли назовешь хорошей женой, Лина, – хрипло возразил он. – Я знаю, что ты с трудом оправилась после рождения Китти, но ведь и остальным женщинам роды даются нелегко. Но ты слишком высоко себя ценила и под любыми предлогами избегала близости со мной. Однако ни для тебя, ни для меня не секрет, что тебе просто не хватает женственности, чтобы отважиться родить еще одного ребенка! – Джон не заметил, как повысил голос почти до крика. – Ну же, признайся в этом! Почему бы тебе для разнообразия хоть раз в жизни не сказать правду вместо бесконечного нытья и попреков!
Один из кулаков вырвался на волю и ударил по столу. Джон был отвратителен сам себе за эту вспышку. Всякий раз, когда жена начинала очередной скандал, он обещал, что не даст вывести себя из терпения, – и всякий раз нарушал обещание. Правда, он еще ни разу не ударил ее. Нет, он не позволит себе опуститься до этого! Но сейчас от бушевавшего в груди гнева Джона била крупная дрожь.
В глазах Лины полыхало не меньшее пламя, ее лицо исказилось от злобы.
– Да как у тебя язык повернулся так говорить со мной в присутствии Кэтрин?! – закричала она. – Старый тупица, я вовсе не боялась родить второго ребенка! Просто мне делалось тошно при одной мысли о том, что ты станешь лапать мое тело! Ты ничтожество, Джон Райт, тожество и слизняк, и к тому же обожаешь этих вонючих негров. Ты мерзавец, и не зря соседи зовут тебя «белой голытьбой» – твоя башка набита федералистскими бреднями А на самом деле ты против войны потому, что слишком труслив и боишься драки!
Китти не сводила испуганного взгляда с отца, лицо которого наливалось краской под густой бородой.
Внезапно одним неуловимым движением он подхватил стоящую на столе плошку с ухой и с грохотом швырнул ее об стену. А потом вскочил, опрокинув стул, и навис над Линой:
– Прочь с глаз моих, женщина, пока не получила трепку, на которую уже давно напрашиваешься!
Понимая, что не стоит испытывать терпение мужа, Лина с оскорбленным видом встала из-за стола и скрылась в спальне, с шумом захлопнув за собой дверь.
Джон поднял с пола стул и тяжело опустился на него, прижимая руку к груди. Китти, принявшаяся было убирать разбрызганную по кухне уху, обеспокоенно взглянула на отца и спросила:
– Тебе плохо? У тебя такой странный вид… – Ее голос дрогнул от подавленных рыданий. – Терпеть не могу, когда вы так…
– Знаю, знаю, – нетерпеливо взмахнул он рукой. – Мне самому бывает гадко. Я буквально выхожу из себя и боюсь, что однажды могу потерять контроль над собой. – Он вздрогнул, произнеся эти слова.
Китти занялась уборкой, и Джон молча ждал, пока она кончит, а потом встал и протянул руку:
– Пойдем в коровник, глянем еще разок на Бетси и теленка!
Рука об руку они вышли во двор. Будущей весной Джону предстояла нелегкая работа пахаря, и Китти собиралась работать вместе с ним.
Конечно, жалкий клочок земли Джона Райта не мог сравниться с плантацией Аарона Коллинза, все четыреста акров которой были буквально вылизаны кропотливым рабским трудом и засеяны пшеницей, табаком и хлопком. Для такого обширного поместья требовалось множество рабов, и естественно, что богатым плантаторам становилось не по себе при одном лишь упоминании о возможной отмене рабства, и любого аболициониста [2] они воспринимали как личного врага.
Джон задержался, глядя на свою пашню, сейчас мертвую и покрытую стерней.
– Надеюсь, на будущий год новый сорт винограда даст хороший урожай. Понимаешь, что это значит? Мы сможем заработать деньги и на вине, и на меде. – И он со вздохом добавил: – Если не начнется война… – Тут Джон умолк, погрузившись в мрачные видения тех туч, которые неумолимо сгущались над всем Югом.
Китти не хотелось говорить о войне. Она предпочла вернуть разговор к виноградникам:
– Надеюсь, что новые виноградники действительно окажутся лучше тех, что ты посадил раньше. Ведь нам не удавалось даже для себя выжать сока.
– Не зря же я ездил в Ралей, узнав, что там есть новые сорта, приспособленные именно для наших песчаных земель. А еще я поговорил в городе с одним специалистом по агрономии, и он подробно растолковал мне, что нужно делать, чтобы получить хороший урожай винограда. И, судя по всему, мои труды не должны пропасть даром.
2
Аболиционист – сторонник отмены рабства