В плену сомнений - Мартин Дебора (читать книги онлайн без регистрации .txt) 📗
— Сегодня нам оказана большая честь в лице господина Риса Вогана, сына известного всем сквайра Вогана.
— Да, — выкрикнул кто-то из толпы, — лучше скажи «достопочтенного сквайра Вогана». — Язвительный намек вызвал шумный смех среди собравшихся.
Тем временем выступающий как ни в чем не бывало продолжал рассказывать об участии господина Вогана в деятельности известной проваллийской группировки из Лондона, объединявшей в своих рядах также и нескольких французских собратьев по общему делу борьбы за независимость. Но враждебность в зале лишь росла.
Джулиана неотрывно смотрела на непроницаемое лицо Риса Вогана. Неожиданно для себя она прониклась к нему симпатией. И в то время как он хмуро разглядывал собравшихся, Джулиана упрямо продолжала следить за ним до тех пор, пока ее глаза, полные сочувствия, не встретились с его, на этот раз удивленным, взглядом. Ее ободряющая улыбка словно немного разгладила напряженные морщинки на лбу Риса. Он не отводил глаз от ее лица, пока не услышал, что хозяин закончил свою вступительную речь. Только тогда Воган отвернулся и занял свое место за кафедрой. Разложив перед собой несколько листков с заметками, он глубоко вздохнул и начал:
— Добрый день, друзья. Я очень рад быть сегодня с вами.
В наступившей затем тишине то тут то там сльшались глухие, злобные реплики недовольных. Воган заглянул в свои листки, затем с мрачным видом оглядел комнату, отыскивая глаза Джулианы. Она вновь улыбнулась ему, надеясь, что это поможет Рису обрести уверенность в себе.
Вдохновившись ее поддержкой, он расправил плечи и окинул взглядом аудиторию так, словно бы хотел заглянуть в душу каждому.
— Я человек без отечества, — произнес он певучим голосом по-валлийски. От этого приятного и звучного голоса, словно эхо, прокатившееся в горах, повеяло теплом и силой. Воган приветливо кивнул одному из самых ярых своих противников в толпе: — Без отечества, как ты… и ты… — Еще кивок кому-то, кто сидел позади всех. — И ты…
Мельком взглянув на Джулиану, он продолжал:
— А почему у нас нет отечества? — Пауза. — Не потому, что мы позорно позволили англичанам сделать из нас заложников своих собственных законов, словно ярмо, сковавших нас по рукам и ногам. Не потому также, что англичане навязали нам свою церковь, хотя это тоже наш позор. Но главное не в этом. Главное в том, что нас лишили нашего родного языка.
По мере того как Воган развивал свою мысль, он все больше воодушевлялся и теперь яростно потрясал перед настороженной толпой пачкой зажатых в руке бумаг.
— Когда мы продаем свой скот, то на каком языке, я вас спрашиваю, получаем мы купчую?
От молчания, воцарившегося в комнате, у Джулианы перехватило дыхание. Кто-то в первом ряду не выдержал и крикнул:
— На английском!
На лице Вогана мелькнула холодная, многозначительная улыбка:
— Верно. А когда вы хотите отыскать в библиотеке сборник поэзии, то на каком языке он обычно составлен?
— На английском! — хором ответили ему несколько голосов. Чувствовалось, что аудитория начинает понемногу проникаться симпатией к оратору. Теперь на смену враждебности на лицах некоторых появился интерес.
— И это верно. — Улыбка исчезла с его лица, и голос окреп. — А когда в суде мы хотим защитить свою честь, на каком языке звучит приговор нам?
— На английском! — раздались крики.
Он кивнул, ожидая, пока смолкнет шум.
— На английском. Не на родном нам языке, языке наших предков, а на проклятом языке, который нам навязали силой. — Взгляд Вогана медленно скользил по лицам замерших в ожидании слушателей. — Вам, наверно, придет в голову вопрос: «Почему это он вдруг заговорил о языке на политическом собрании?» Может быть, многим здесь нет дела до того, на каком языке говорят богатые землевладельцы да судейские, ведь на милом всем нам валлийском еще говорит простой люд. — Теперь в голосе Риса звучала горечь. — Кто мне может точно сказать, сколько же валлийцев в Кармартене больше не говорят сегодня на языке своих предков? — Подавшись вперед, он тихо продолжал: — Мой отец отправил меня в учиться в Англию — сперва в Итон, затем в Оксфорд, потому что свято верил, что все спасение — в англичанах, что они замолвят за нас словечко в правительстве, если мы будем послушно следовать их законам, говорить на их языке.
Он с силой ударил кулаком по кафедре.
— Но, черт возьми, отец горько ошибался! Говорю вам, он ошибался и умер потому, что слишком верил в англичан!
Джулиана почувствовала едва уловимую боль в его голосе и твердо решила, что выслушает все до конца, какой бы болезненной ни была правда.
— Мой отец умер, — продолжал Воган, — и умер он потому, что лишил себя родины… и своего языка. — С восторженным блеском в глазах присутствующие впитывали в себя каждое слово оратора. — Нетрудно догадаться, на каком языке написал он свои предсмертные строки…
— На английском, — словно эхо выдохнула толпа, внимая каждой интонации его голоса.
— Верно. На английском. — Воган с силой сжал рукой край кафедры, и его взгляд сверкнул решимостью. — Доколе же язык валлийцев будет оставаться лишь приятным воспоминанием для нас с вами, уже почти забывших ратные подвиги наших предков? Доколе Уэльс обречен оставаться всего лишь одним из многочисленных графств Британской империи, английским и душой и сердцем?
В ответ послышались ободрительные крики. Тем временем голос оратора, словно боевой рог, звучал в тесно набитой комнате:
— Я утверждаю, что тот, кто забыл язык своих предков — отныне лишь презренный раб! — Восторженный гул пробежал по рядам. — Я утверждаю, что Уэльс, словно огнедышащий дракон, пал, обессиленный, от руки англичанина, лишившего его своего могущественного языка. — Воган на секунду замолчал, обводя слушателей мрачным и решительным взглядом. — Я спрашиваю вас, мои соотечественники, будем ли мы и дальше терпеть эту несправедливость?
— Нет! — Десятки голосов прозвучали как один.
— Позволим ли мы им затоптать нашу гордость?
— Нет! — И сотни сжатых в гневе кулаков взметнулись над толпой.
Победоносная улыбка осветила лицо Вогана, ибо теперь он ясно чувствовал свою силу над аудиторией. Даже Джулиана, замерев в восхищении, с жадным нетерпением ждала продолжения. Когда волна гнева накатила и спала, каждый из слушающих почувствовал себя вдвое сильнее, увереннее, чем прежде.
— Вот почему я призываю вас последовать примеру наших друзей из Америки.
Зал на мгновение замолк. Потом послышались протестующие крики. В Уэльсе многие сочувствовали колонистам, боровшимся за свою независимость, однако многие воину осуждали и считали сочувствие американцам делом крамольным. Джулиане не раз приходилось слышать, как отец утверждал, что война с колонистами будет стоить обеим сторонам огромных жертв и средств.
Теперь Джулиана видела, что в руке Вогана, высоко поднятой над головой, зажата какая-то брошюра.
— Может быть, кое-кому из вас уже доводилось слышать о нашем соотечественнике Ричарде Прайсе, неоднократно писавшем о войне за независимость в Америке. Так вот, в своих «Заметках о гражданской свободе, справедливости и политике в войне с американскими колонистами» он заявляет, что естественные права человека выше, чем навязанный ему закон. — Он помолчал. — Я тоже подписываюсь под этими словами. Я верю, что власть в Уэльсе скоро будет принадлежать всему народу, а не горстке богатеев-землевладельцев.
Такое заявление, да еще из уст сына помещика, пусть и разорившегося, было встречено недоуменным молчанием аудитории. Однако оратор не обратил на это ни малейшего внимания и спокойно продолжал:
— В американской декларации об учреждении Независимых Штатов утверждается, что «не подлежит никакому сомнению то, что все люди от рождения равны». Здесь же, в Англии, мы, валлийцы, далеко не можем считать себя равными нашим английским господам.
— Верно! — раздались из толпы крики одобрения.
— Мы требуем равенства! — крикнул Воган.
— Равенства! — дружно поддержали его присутствующие.
