Безрассудная девственница - Парнелл Андреа (версия книг txt) 📗
Куэйд отказался войти в дом, пока не вымоется, хотя, если от него и пахло потом, Глория ничего не учуяла. Из-за этого ужин затягивался, но она с радостью принялась таскать посуду с кипящей водой, чтобы заполнить стоявшую в сарае лохань. Ей нравился запах мыла и нравилось, что они могут угодить гостю. Принеся последний чайник, она попробовала воду рукой и, оставшись довольной, бросила взгляд на сидевшего на скамье Куйэда, который, пока суть да дело, развязывал шнурки.
— Мама прислала мыло и папину одежду, — сказала она.
Куйэд кивнул. Он ждал, когда она удалится, чтобы начать раздеваться. Ему не хотелось смущать девушку, несмотря на то что знал — во многих домах хозяйки считали своим долгом угодить гостю.
Он улыбнулся и решил про себя, что, если у него когда-нибудь будут жена и дочь, он ни за что не подпустит их близко к чужому мужчине, будь тот даже его лучшим другом. Хотя самому ему нравилось сидеть и смотреть, как Глория священнодействует с мылом и ароматными травами.
— От этого даже думать забываешь про усталость, — сказала она, отряхивая руки.
Делать ей в сарае больше было нечего, тем более что в кухне ее ждала собственная лохань. Она и сама не понимала, почему не уходит, а теребит, как маленькая, фартук и старается придумать, что бы еще такого сказать.
Не желая выглядеть совсем уж дурочкой, Глория переложила полотенце, а потом мыло и бритву. Ее мать славилась своим искусством варить мыло и настаивать разные травы. Глория подумала, не сказать ли Куэйду, какое замечательное мыло она принесла ему, и решила не говорить. Даже ей самой это показалось глупым. Какое дело охотнику до мыла, если он обыкновенно моется в реке?
В вечерних лучах солнца, проникавших в сарай через открытые двери, Глория была похожа на ранний весенний цветок. Куэйд никак не предполагал, что дочь Нобла станет такой красавицей. Неужели это та самая смуглокожая девчонка, которая не слезала когда-то с его колен?
Едва заметно улыбнувшись, он возблагодарил Бога, что в свои шестнадцать лет она мало чем отличается от ребенка. Многие девушки выходят замуж в девятнадцать лет и в двадцать. Куэйд подумал даже, что, будь она постарше и реши ее мать выдать ее замуж, он бы не устоял перед соблазном все бросить ради нее и заделаться фермером или кем-нибудь еще в Сили-Гроув.
Однако не успел он еще насладиться своими мечтаниями, как ему явилось одно из самых горьких воспоминаний детства и все испортило. Он словно вновь вернулся в дом своего хозяина, бондаря Эйвери Фиска, и розга заходила по его спине. Он вспомнил пронзительный голос жены Фиска и сжал зубы, как будто опять стал мальчишкой, который должен терпеть насмешки хозяйских детей. От такого семейного «счастья» он и сбежал в лес.
Нет. Это все не для него. Чтобы он отказался от своей свободы? Да ни за что! Даже ради прелестной Глории Уоррен; Он и дня не выдержит в четырех стенах. Пусть лучше она поищет себе кого-нибудь другого! Растревоженный неприятными воспоминаниями, Куэйд вскочил на ноги, не подозревая, что хмурое выражение его лица могло бы испугать и медведя.
Глория понимала, что ей давно надо было уйти, и приняла его ярость на свой счет. Ни секунды не медля, она выскочила из сарая и бегом бросилась на кухню. Там она тотчас залезла в лохань, даже забыв о травах, и, вопреки обыкновению, не стала ждать, пока вода остынет или кожа покроется пупырышками от холода.
Быстро помывшись, она даже успела помочь матери с ужином, и они накрыли стол до того, как раздался стук в дверь.
Глория, все еще боясь, что он сердится на нее, не встала со стула. Однако мать тоже не спешила бежать открывать и, когда постучали во второй раз, лишь подняла голову от кипящих горшков.
Черно-белая кошечка Тэнси, спавшая возле плиты, вильнула хвостиком и открыла зеленый глаз, недоумевая, почему ее хозяйка все еще сидит за столом. Глории ничего не оставалось, как исполнить свой долг. Придется ей самой встретить гостя.
Увидав его в дверях, она на время даже потеряла дар речи. Куэйд сбрил бороду, и глазам Глории предстало красивое лицо с прямым носом, чувственно изогнутыми губами и крепким подбородком. В его темных глазах то и дело вспыхивали золотые искорки, которых она не заметила раньше.
Она рассматривала его, забыв о приличиях. Что-то в нем еще осталось от мальчика, которого она помнила, однако перед ней стоял мужчина, знающий себе цену и уверенный в своих силах. От его ласковой улыбки у Глории голова пошла кругом, словно она глотнула вина, припрятанного матерью в шкафу.
На Куэйде была выгоревшая полотняная рубашка отца Глории, и в знакомой одежде он мало походил на дикаря-охотника, провожавшего ее до дому. Ему не хватало только камзола, чтобы занять достойное место в собрании добрых христиан города.
— Так и будешь на него смотреть или все-таки пригласишь к столу? — не удержалась Моди-Лэр.
Она поняла, что дочь глаз не может оторвать от охотника, хотя обычно, когда приходили гости, неумолчно болтала и задавала множество вопросов. Неужели в Глории проснулся интерес к мужчинам? Если так, понятно, почему ей понравился Куэйд. Он симпатичный парень и с годами становится все более привлекательным.
— Прошу вас.
Глория тотчас взяла себя в руки и повела Куэйда к столу, на котором стояли два подсвечника и лежали три доски с хлебом, возле каждой из которых была одна оловянная кружка с пивом, а две с козьим молоком.
В камине, выложенном камнем, горел огонь, отблески которого играли на начищенных до зеркального блеска горшках и кастрюлях. От аппетитных запахов у Куэйда аж слюнки потекли.
До этого он даже не предполагал, что настолько оголодал и соскучился по нормальной, хорошо приготовленной еде. От свежеиспеченного хлеба шел одуряющий аромат. Заметив около полудюжины закрытых крышками горшков на столе, он не заставил просить себя дважды.
— Вы даже не представляете, как мне хочется нормально поесть.
Засунув салфетку за ворот рубашки, он налег на колбасу и вареное мясо, приправленное морковкой, репой и травами по специальному рецепту Моди-Лэр.
Больше всего ему понравились мягкий хлеб и только что сбитое масло. Но, хотя он и не забыл оставить место для яблок с медом, под конец ужина все равно почувствовал себя как хорошо откормленный рождественский гусь.
Глория же, никогда не страдавшая отсутствием аппетита, ела мало, зато засыпала Куэйда вопросами о его странствиях. Ей даже стало жалко, что она на десять лет его младше. Будь она постарше, ее не отправляли бы спать, когда он приходил к ним при жизни отца.
— Я был и на севере и на юге, — сказал ей Куэйд. — В Канаде хорошая охота, но зимы очень холодные. Всем заправляет там Бэй-компани. Думаю, этой зимой я опять поохочусь на севере, — Куэйд отодвинул от себя пустую доску и положил на стол салфетку. — Не люблю подолгу задерживаться на одном месте да и, пока силы есть, не вижу в этом смысла. В прошлом году я неплохо заработал, — он улыбнулся и согласно кивнул, когда Моди-Лэр взялась за кувшин, чтобы вновь наполнить пивом его кружку, а потом принялся медленно смаковать горьковатый напиток. — У меня было несколько монет в кармане и много пороха в мешке, и я пошел с наррагансетами на юг.
Куэйд помедлил. Нобл Уоррен был не такой. Он тоже любил охоту и свободу, но, когда кончался сезон, его неудержимо влекло к полю и к дому, где его ждала любящая жена с дочерью.
— С наррагансетами? — Моди-Лэр выпрямилась в кресле и с любопытством посмотрела на дочь. — Это они недавно поселились за речкой? И ты с ними пришел из Канады?
— Да, — подтвердил Куэйд, сразу же пожалев, что заговорил о них, тем более что сам велел Глории молчать. — Их совсем немного. Они бежали в Канаду, а теперь вернулись, чтобы жить на земле своих предков. Надеются обрести прежнюю силу.
Глория побледнела, а Моди-Лэр нахмурилась. Интерес дочери к индейцам не укрылся от глаз матери, хотя забеспокоилась она из-за неприятностей, которыми грозило возвращение наррагансетов.
