Наследство Лэндоверов - Холт Виктория (мир бесплатных книг TXT) 📗

Я помогла ей:

— Плести паутину вокруг вас.

— Именно так. Он совсем опутал папу. А потом ему пришла в голову эта идея относительно Поля и меня… Она должна была всех устроить… Папа всегда больше заботился о моем будущем, чем о себе самом. Его планы относительно покупки поместья оказались в конце концов оправданными… за исключением того,, что он не мог быть настоящим помещиком. Однако для роли помещичьего тестя он вполне подходил.

— Итак, у этой истории, как у сказки, оказался счастливый конец, — с иронией заметила я, но Гвенни, кажется, не обратила внимания на мой тон.

— Да, пришлось все налаживать, — произнесла она как-то грустно, — а жизнь никогда не бывает такой, как ожидаешь. Вот посмотрите. — Она осветила стену. В ком нате стояли шкаф и письменный стол, больше почти ни чего. — Не думаю, чтобы этой комнатой когда-нибудь пользовались, — продолжала она. — Шкаф по моему указанию передвинули. Раньше он был там. Видите, цвет стены в этом месте слегка отличается даже при слабом освещении. — Она постучала по стене. — Слышите, какой гулкий звук, будто там пусто?

— Да, — согласилась кузина Мэри, — возможно, за стеной что-то есть.

— Я поручу рабочим заняться этим.

За нами послышался шорох. Чей-то голос прогудел: «У-у-у», заставив нас вздрогнуть. Мы увидели усмехающегося Яго, а за ним Поля.

— Я сказал Полю, — заговорил Яго, — что вы пошли знакомиться с последним открытием Гвенни.

Подойдя к стене, Яго постучал по ней.

— Есть там кто-нибудь? — спросил он. Потом обернулся к Гвенни: — Дорогая невестушка, я ведь просто шучу. Есть только одно, перед чем пасует эта неукротимая северная душа: привидения. Да разве хоть одно из них решилось бы причинить вред человеку, спасшему их жилище от неминуемого разрушения?

За его добродушным подшучиванием угадывалась известная доля враждебности. Я подумала: братья сердятся на Гвенни, а она никогда не упускает случая напомнить им, чем они ей обязаны. В этом доме царит ненависть, а не просто напряжение.

— Скоро узнаем, что за этой стеной, — заявил Поль.

— Никто не интересовался этим раньше? — спросила я.

— Никто.

— Пока не появилась Гвенни, — добавил Яго.

— Во всяком случае, сегодня здесь не на что смотреть, — заключил Поль.

Мы вышли на галерею. Кузина Мэри — она шла с Полем впереди — рассказывала о подобном случае в Трессидор Мэноре.

— Там тогда разрушили стену, — говорила она. — О, это было давным-давно… во времена моего дедушки. За стеной оказался просто встроенный шкаф.

Гвенни присоединилась к ним и стала оживленно расспрашивать.

— Я мало об этом знаю, — сказала кузина Мэри, — помню только то, что слышала. Но, конечно, я видела то место.

Я остановилась у одного портрета: мне показалось, что это Поль.

— Наш отец в молодости, — пояснил Яго.

— Ваш брат очень похож на него.

— О да. Портрет написан до начала его беспутной жиз-ни. Будем надеяться, что Поль не пойдет по этому пути. Правда, это не вызывает особых опасений… или — если стать на другую точку зрения — надежд.

— По-моему, это вряд ли возможно.

Все уже ушли с галереи.

— Его могут на это толкнуть.

— То есть?

— Разве вы не заметили, как обстоят дела в нашем доме? Но это неважно… Я хочу показать вам вид, который открывается с одной из башен. Нужно пройти вот здесь.

— Остальные не будут знать, куда мы девались…

— Им полезно поупражнять свои мозги.

— Не очень-то вы изменились, Яго.

— Мальчик — отец мужчины, как сказал мудрец. Не знаете, кто именно? А должны бы знать. С вашим-то французским образованием!..

— А это вам откуда известно?

— Мисс Трессидор весьма гордится своей юной родственницей. Она много о вас рассказывала. — Как приятно, что наши семьи теперь дружны.

Я позволила ему увести себя с галереи. Потом мы поднялись по винтовой лестнице, причем он предупредил меня, чтобы я не выпускала из рук веревочных перил.

Мы вышли на площадку бани. Я стояла, вдыхая прохладный воздух. При слабом свете луны был виден парапет, бойницы, а дальше парк и темная полоса леса.

— Как красиво! — воскликнула я. — Можете вы себе представить, как Гвенни приводит сюда моего брата и говорит ему: «Продай мне свою душу, и все это будет принадлежать тебе»?

— Нет, не могу.

— Конечно, нет. Это выглядело, должно быть, как обычная деловая операция. Я так и вижу «папу» — он стучит по столу и предлагает: «У вас есть дом, происхождение и родственные связи. У меня — деньжата. Возьмите мою дочь, и я спасу ваш дом».

— Вас это возмущает, не правда ли?

— Умеренно. Ведь не мне пришлось жениться на Гвенни.

— За что вы так не любите ее?

— За то, что мне хотелось бы не любить ее еще сильнее. А более точно: я в самом деле не люблю ее, хотя и знаю, что не должен. Не такая уж она плохая, наша Гвенни. Если бы только она хоть иногда забывала о своем богатстве, а мой брат был менее горд. Тогда этот брак мог бы оказаться более удачным.

— Браки по расчету должны, по крайней мере, оправдывать расчеты.

— Да, но раз уж заключают брак по расчету, то какие могут быть претензии?

— Вам следовало остаться на ферме. Мне кажется, это был наилучший вариант.

— Для младших сыновей хороших вариантов не существует. Дом перейдет к отпрыску Поля. Маленький Джулиан наполовину Аркрайт. Это составляет часть сделки.

— Вы можете поздравить себя с тем, что дом по-прежнему принадлежит вашей семье.

— Мы никогда не забываем об этом. Однако прошлое изменить нельзя. Думать нужно о будущем. Я рад, что вы вернулись, Кэролайн.

Я промолчала, глядя на освещенную лунным светом траву. А я, была ли я рада? Я испытывала сильное волнение. Во всяком случае, жизнь здесь не казалась мне монотонной, как во Франции. Все могло сложиться совсем иначе, если бы Поль предпочел сохранить свою честь и достоинство, а не дом, если бы он жил на скромной ферме и занимался хозяйством на немногих прилегающих к ней акрах земли. Пусть бы он был беден, но у него оставалась бы гордость. Мне такое решение пришлось бы гораздо больше по душе.

— Вы кажетесь печальной, — заметил Яго. — Что, жизнь оказалась нелегкой?

— Скорее, неожиданной.

— Но это как раз и хорошо, по-моему. Как только начинают происходить события, которых ожидал, сразу становится скучно.

— Иногда ожидаемое очень важно для людей.

— Отбросим философию. Вы по-прежнему хорошо ездите верхом?

— Не знаю, что и сказать. Во Франции мне случилось свалиться с лошади, вы, вероятно, слышали об этом.

— Я не знал, к сожалению, что вы во Франции, иначе поехал бы туда и хорошенько исследовал местность. Мы весело провели бы время, и уж я не дал бы вам упасть с лошади.

— Я упала по собственной вине. Скажите, Яго… Гвенни подозревает?

— Что именно?

— То, что в тот раз, на галерее, мы подшутили над ней.

— Вы имеете в виду привидения?

Я кивнула.

— Мне показалось, что она…

— Более любопытной особы, чем Гвенни, мне не приходилось встречать. Для нее самое главное — все знать обо всех, и она не успокаивается, пока не выясняет малейших подробностей. По-моему, ей не приходит в голову, что это была наша проделка, она ведь настаивает, что видела привидения — единственное, чего она боится. Утешительно сознавать, что и у такой грозной дамы есть свое слабое место.

— Как вы думаете, что она сделает, если узнает, что это мы изображали привидения?

— Трудно сказать. Это было так давно, к тому же, если бы она не упала, а мы не показали себя гостеприимными хозяевами, все могло закончиться по-другому. В Лэндовере оказались бы другие люди, или вовсе не нашлось бы покупателя. Тогда от этого почтенного старого дома остались бы одни руины, а мы боролись бы с нищетой на нашей ферме. Кто знает?

— Любопытно, что результаты нашего поступка оказались прямо противоположными тому, чего мы добивались. Ведь мы изображали привидения в надежде отпугнуть Аркрайтов, в действительности же привлекли их.