Последнее прощение - Келлс Сюзанна (книги .txt) 📗
— Печать.
Она свисала у него с левой руки. Золото выглядело роскошно, сверкали пояски из драгоценных камней, когда печать раскачивалась и поворачивалась на цепочке. Печать святого Матфея. Эбенизер почти с благоговением отнес ее и положил на стол.
Скэммелл смотрел на драгоценность так, будто до самого этого момента сомневался в ее существовании.
Кэмпион присела на корточки, повернувшись спиной к окну. Обеими руками она придерживала платье. Возле ног лежала убитая Милдред.
Эбенизер отошел от стола. Цепочка свесилась через край, слегка позвякивая. Он спросил:
— Кому она принадлежит?
Ему никто не ответил. В саду за спиной у Кэмпион тянулась вереница пленных, которых вели к развалинам караульного помещения. Над долиной все еще тянуло пороховой гарью.
Эбенизер потянулся к пологу кровати. Удерживавшие его шнурки давно пошли на запалы для мушкетов. Он чисто вытер руки и кинжал о вышитую шелковую материю, будто это не полог, а полотенце.
— Я спросил, кому она принадлежит?
Доспехи Скэммелла заскрежетали, когда он повернулся к Эбенизеру.
Тот брезгливо тер руки.
— Она ваша, брат Скэммелл? Или моя? Я-то думал, мы теперь братья.
Скэммелл ничего не ответил.
— Подойдите, брат Скэммелл! — проговорил Эбенизер задушевным тоном. — Это же ваша жена, разве не так? Вы ее хотите? Она ведь достаточно хороша. Возможно, она уже и не девушка, но все равно это ваша жена. Разве вы не хотите зачать наследников? Разве племя Скэммеллов не должно унаследовать землю?
Скэммелл насупился, облизав губы.
Эбенизер положил руку на воротник кожаной куртки Скэммелла. Казалось, это дружеский жест.
— Если она твоя жена, брат, тогда и печать твоя. Разве ты ее не хочешь? Сучка спалила твою мастерскую, так, по меньшей мере, можешь забрать ее деньги. Бери ее!
Он потянул за воротник, рванул его.
— Давай! Шевелись!
Скэммелла заставила вскочить грубость приказа, а вовсе не рывок за ворот. Он будто лишился собственной воли. Его сковал страх перед Эбенизером, перед посланными сэром Гренвиллом солдатами, которые ждали за дверью. Он посмотрел на съежившуюся у окна Кэмпион. Эбенизер еще раз подтолкнул его.
— Действуй, брат. Заяви свои права на невесту! Заяви права на печать! Подумай, что я для тебя делаю. Я сам бы мог овладеть ею, но тех, кого соединил Господь, никто не должен разлучать.
Губы Скэммелла задвигались, механически, беззвучно выговаривая «аминь». Он тяжело дышал, на лице было написано смятение, но, все же, спотыкаясь, он двинулся к окну, к Кэмпион, а рука Эбенизера все так же оставалась на воротнике.
Эбенизер подбадривал его:
— Смелее. Ты же хочешь ее, брат, правда?
— Брат Слайз? — Скэммелл обрел дар речи и боязливо повернулся к своему мучителю.
— Смотри! Смотри! — Эбенизер взмахнул правой рукой, Для равновесия вцепившись в ворот Скэммелла. — Смотри!
Его нога пнула Кэмпион в лицо, разбив. Платье распахнулось, обнажив неприкрытую грудь. Рука Эбенизера тянула вниз.
— Смотри на нее! Разве тебе ее не хочется?
Сжавшись в углу эркера, она попыталась натянуть на себя платье, но нога снова ударила ее. Кэмпион охнула, одной рукой защищая лицо, другой хватаясь за порванное платье.
— Разве ты не хочешь ее, брат? Посмотри, какие груди дотронься до них! Дотронься! Ну же, бери ее! — Эбени зер пригнул Скэммеллу голову. — Дотронься же до нее!
Скэммелл попытался выпрямиться, но Эбенизер опять вытащил кинжал и коснулся острием шеи Скэммелла.
— Дотронься до нее, брат, дотронься!
— Ты сумасшедший!
— Я сказал, дотронься! — заорал он, пригибая голову Скэммелла.
— Я дотронусь! — Скэммел выставил правую руку. Дотронулся до волос Кэмпион. Та завизжала, пытаясь уклониться. Эбенизер упивался своим торжеством.
— Но ведь ты не женат, брат. Твое брачное свидетельство было сожжено шесть месяцев назад! А теперь я застал тебя глумящимся над моей сестрой. Ты удивляешь меня, брат! Я потрясен! Я думал, ты богобоязненный человек, но в тебе говорит лишь похоть!
Скэммелл попробовал выпрямиться, возразить, но кинжал уже оказался возле его горла, пронзая кожу, жир и кровеносные сосуды. Сэмьюэл Скэммелл попробовал оттолкнуть от себя Эбенизера. Он откинулся назад и поднял руку, но Эбенизер надавил на лезвие. На Кэмпион хлынула кровь. Она залила занавеску, окно, полированный пол. Захлебываясь кровью и задыхаясь, Скэммелл сделал последний отчаянный вдох и мертвый рухнул на Кэмпион.
Она закричала, придавленная тяжестью трупа и доспехов. Ей казалось, что она тонет, что с неба льются потоки густой, теплой жидкости. Она снова закричала, догадавшись, что все это сон, и крик ее постепенно замер.
Эбенизер безразличным взглядом окинул сестру. Скоро она очухается. Он уже видел, как это бывает. Придя в себя, она будет спокойнее, но только в том случае, если труп уже не будет давить на нее. Он наклонился и, кряхтя от натуги, оттащил тело Скэммелла.
Эбенизер снова тщательно вытер лезвие и руки, поплевав на них. Вид крови был ему неприятен. Сестра то ли стонала, то ли истерически всхлипывала.
Он подошел к столу. Сэр Гренвилл Кони наверняка захочет, полагал Эбенизер, чтобы печать была передана ему, и этому надо было как-то помешать. Он был молод и пока еще слишком мало вращался среди людей, облеченных властью, чтобы заручиться необходимой для борьбы с сэром Гренвиллом поддержкой, однако просто так он не расстанется с печатью святого Матфея. Знал Эбенизер и то, что если не передаст драгоценность хозяину, тот уничтожит его с такой же легкостью, с какой только что рукой самого Эбенизера был уничтожен Скэммелл.
Он расправил на столе лист бумаги. Взял свечу и поднес ее к красному сургучу. Сургуч почернел, закапал, и Эбенизер быстро прижал к нему изображение широкого топора. Получилось отлично.
Он работал быстро, сосредоточенно, не обращая внимания на всхлипывания сестры. Он сделал двенадцать оттисков, равномерно распределив их по листу бумаги, потом задул свечу, оросил в камин оставшийся сургуч и положил поверх первого второй лист плотной кремовой бумаги. Затем Эбенизер бережно сложил обе странички, убедившись, что сгибы попали на те места, которые он специально для них оставил, и убрал толстый бумажный квадрат к себе в кожаную сумку. Кэмпион по-прежнему рыдала, глаза были открыты, но их выражение было отсутствующим. Он и раньше наблюдал своих жертв в таком состоянии, когда, отдыхая от трудов, поднимался по каменным ступеням поглядеть на Темзу и размять затекшее тело.
Взяв печать, Эбенизер развинтил ее и принялся сосредоточенно рассматривать распятие. Он не знал, чего ждать, и предполагал, что внутри вполне может оказаться обнаженная женщина, как в печати святого Марка. В его пальцах маленькое серебряное изображение оставалось совершенно неподвижным.
Он снова бросил взгляд на сестру. Он размышлял.
Свинтив обе половинки печати, Эбенизер встал и неслышно подошел к сестре. Когда он приблизился, ее глаза дрогнули, но он знал, что она все еще не узнает его. Он нежно, успокаивающе проворковал что-то, склонясь над Кэмпион. Та не шевельнулась. Казалось, она понимала, что рядом кто-то есть, и ждала утешения, а руки его, когда он нагибал ее голову вперед и надевал на шею печать, в самом деле были на удивление нежны. Потом все с таким же успокаивающим, убаюкивающим мурлыканьем Эбенизер отошел прочь. Он открыл дверь в длинную галерею, выскользнул из комнаты и повернул ключ в замке. Он кивнул тем, кто ждал его появления, и поднес палец к губам.
— Полагаю, еще несколько минут.
Кто-то из его людей предложил вина, украденного из погребов замка, но Эбенизер отказался.
— Воды! Принесите мне воды! Но убедитесь, чтобы она была чистой!
Он прислонился к двери, закрыл глаза с чувством удовлетворения от хорошо сделанной работы.
Казалось, миновали часы, прежде чем Кэмпион очнулась, на самом же деле ее забытье длилось всего несколько минут. Она вжалась в угол эркера, как загнанный, испуганный зверек, остерегающийся всего. Сильно, тошнотворно пахло кровью. Она не сразу поняла, что слышит свои же отчаянные рыдания. Кэмпион прикоснулась пальцами к лицу, почувствовала что-то липкое и решила что либо сошла с ума, либо летит сквозь какую-то дыру не иначе как в ад. Эта мысль об аде побудила ее собрать ос таток сил.
