Повелитель желания - Джордан Николь (книга бесплатный формат TXT) 📗
Джафар, едва взглянув на нее, обратился к Оноре:
– Вы готовы ехать?
– Да, – ответила Алисон вместо дяди. Джафар снова обернулся к ней.
– Я помогу вам сесть в седло.
Сухие слова прозвучали приказом, протестовать против которого было бесполезно. Не дав Алисон времени опомниться, он подхватил ее и поднял на лошадь. Однако девушка, не в силах удержаться, наклонилась и нежно коснулась его щеки.
– Спасибо, – прошептала она.
– За что, мадемуазель? – слегка настороженно осведомился Джафар.
– За то, что пощадили жизнь Эрве.
Глаза Джафара свирепо блеснули.
– Я не нуждаюсь в вашей благодарности! – прорычал он и, резко повернувшись, пошел к голове каравана.
Испуганная его неожиданной яростью и внезапным уходом Алисон недоуменно смотрела вслед удалявшемуся Джафару. Только сейчас она запоздало вспомнила о приказе не упоминать в его присутствии имени Эрве. Правда, вряд ли только этим объясняется ее гнев.
Чанд, еще не успевший сесть на коня, тоже уставился в спину Джафара.
– Не знаю, почему вождь сделал это… пощадил жизнь Бурмона-саиба.
Алисон беспомощно покачала головой. Она сама не находила ответа. И, по правде говоря, не могла понять Джафара.
– Оказывается, Джафар-саиб не такой дикарь, каким я его считал, – задумчиво заметил Чанд.
– Ты прав, – согласилась Алисон, слегка улыбнувшись. – Не такой.
Путешествие оказалось нелегким. Бескрайние пески, покрытые постоянно перемещающимися барханами, поросшими верблюжьей колючкой, расстилались насколько хватало глаз. Однако пустынные просторы неожиданно заканчивались у высоких зубчатых горных отрогов, уходивших на запад. Махмуд объяснил, что эти горы называются Аулед-Нейл.
У подножия гор виднелись вершины пальм и белые минареты. Сначала Алисон показалось, что это очередной мираж, но шло время, они подъезжали все ближе к прекрасному видению, а оно все не исчезало. И, потрясенная открытием, Алисон поняла, что скоро они окажутся в настоящем оазисе. Подумать только, все это время она была в нескольких часах езды от цивилизации! Если бы только знать! Тогда ее побег наверняка удался бы! Как несправедлива судьба!
Расстроенная Алисон плотнее стиснула губы, проклиная себя за то, что испытывает чрезмерно нежные чувства к Джафару.
Однако плохое настроение улетучилось, как только они оказались в большом оазисе, где росли тысячи пальм. Среди высоких деревьев сверкали белые купола и тонкие башни мечетей, а чуть дальше, на желтой скалистой равнине, стояла крепость, под защитой которой ютился целый город с узкими улочками и глиняными домами.
Прекрасный оазис назывался Бу Саада, что, как пояснил Махмуд, означало «обитель счастья», видимо, из-за обилия зелени и плодородной земли. Рощи финиковых пальм с кронами темно-зеленых листьев веерообразной формы пестрели золотистыми и коралловыми гроздьями фиников. Здесь росло также множество груш, инжира, абрикосов и других фруктовых деревьев. По пути Алисон заметила широкую реку, по берегам которой расположились кусты тамариска.
Хотя караван шел по границам оазиса, Алисон заметила, что в городе царит оживление. На улицах толкались берберы, евреи и бедуины-кочевники. Торговцы, крестьяне, шейхи. Женщины в чадрах и с непокрытыми лицами.
– Не смотрите, госпожа! – воскликнул Махмуд, когда Алисон с любопытством уставилась на старуху берберку, монотонно певшую какую-то странную песню. – Она kahina, ведьма! Если будете слишком пристально смотреть на нее, это принесет вам ужасное несчастье.
Алисон улыбнулась, но ничего не ответила, поскольку Махмуд, очевидно, верил в колдовские чары. Видно, ей правду говорили: берберы куда суевернее арабов.
– В Бу Сааде всегда так много народа? – спросила Алисон.
– Возможно, но точно сказать не могу. Я был здесь лишь однажды. По-моему, здесь в самом разгаре праздник.
Алисон, увлеченная возможностью увидеть арабский праздник, жадно впитывала экзотические звуки и зрелища. Вскоре ее внимание привлекли крики и шум, доносившиеся с местного базара, обязательной принадлежности каждого города и деревни. Именно на базаре, если верить Махмуду, они должны были закупить провизию для дальнейшего путешествия.
Алисон с радостно бы побродила по базару, но была еще слишком слаба и поэтому не протестовала, когда они раскинули лагерь у реки. Сначала она проследила, чтобы дяде, плохо переносившему тяжелый путь, дали сонное снадобье. Потом вернулась в шатер Джафара, прилегла и мгновенно уснула.
Она проснулась через несколько часов, чувствуя себя более свежей впервые за последние несколько недель. Однако вскоре энергия обернулась нетерпеливым беспокойством. Не зная, чем заняться, Алисон начала нервно метаться по шатру, снова и снова возвращаясь мыслями к неудавшемуся побегу. Как близка была свобода! И вот теперь она еще более беспомощна, чем раньше, совершенно беспомощна, и все потому, что приходится волноваться за дядю и Чанда. Этот шатер по-прежнему оставался ее тюрьмой.
Остановившись у входа, Алисон с тоской глядела туда, где кипел, бурлил, радовался и печалился оживленный город Бу Саада. Напряжение становилось непереносимым, терзало, готовое взорваться слезами. Алисон снова и снова мерила шагами шатер, пока внезапно не ощутила присутствия Джафара. Девушка замерла, пытаясь успокоиться, утихомирить непослушное, бурно колотившееся сердце, и медленно повернулась. Она целый день не видела Джафара и теперь настороженно-вопросительно смотрела на него из-под длинных ресниц. Неужели он все еще сердится на нее?
– Я подумал, что ты, может быть, захочешь побродить по городу.
Голос был спокойным, выражение лица, как всегда, загадочным. Алисон затаила дыхание. Она отдала бы половину своего состояния за мгновение свободы.
– Да, мне очень хотелось бы, – ответила она по-детски восторженно.
Джафар оглядел девушку, одетую лишь в блузу и панталоны.
– Надень красивое платье. Я вернусь через час.
Алисон не нужно было повторять дважды. Не тратя времени, она умылась и переоделась в один из лучших нарядов – широкое розовое шелковое платье, покрыла голову и накинула поверх бурнус из мягкой голубой шерсти. Она даже успела проведать спящего дядю, и все же до назначенного времени оставалось еще полчаса. Когда появился Джафар, девушка потрясенно застыла. Он выглядел настоящим восточным повелителем, в летящей белой джеллабе и алом бурнусе, которого не постыдился бы и король. Прошло несколько мгновений, прежде чем Алисон поняла, что и он неотрывно смотрит на нее. Блеск янтарных глаз, обычно таких суровых и непроницаемых, не оставлял сомнения, что она ему нравится. Может быть, он даже считает ее красивой?
– Пойдем, Темеллал, – хрипло позвал Джафар, и девушку почему-то удивила и встревожила его манера предлагать ей руку – совсем как это сделал бы любой европейский джентльмен, приглашающий даму на прогулку. Как могла она оставаться равнодушной и отчужденной, когда он ведет себя так изысканно-вежливо?
Солнце уже начало клониться, когда они подошли к городу. Их со всех сторон толкали на кривых улочках, и Алисон пришлось останавливаться каждые несколько минут. Девушка с неподдельным интересом наблюдала за окружающим, задавая бесконечное множество вопросов. Джафар то и дело улыбался. Но Алисон не обращала внимания на его неуместное веселье, потому что сама была чрезмерно радостна. Казалось, самый воздух был наполнен ожиданием праздника и возбуждением. Люди всех рас и сословий теснились на улицах, плоских крышах, верандах и галереях. Откуда-то издалека доносилась музыка, ритмичный стук барабанов и тамбуринов, звуки зурны. Алисон нетерпеливо дергала Джафара за руку.
Вскоре они набрели на площадь, освещенную дымящимися факелами. В одном углу жонглер с невероятным искусством метал длинные тонкие ножи в доску, в другом около огромного костра собрались музыканты.
Теперь, пожив в пустыне, Алисон могла по узким, худым, аскетичным лицам определить, что это берберы. Одетые в белые бурнусы, подвязанные вместо поясов веревками, они были все, как один, босы и с непокрытыми головами. Большая часть мужчин громко молилась, остальные дули в зурны и били в тамбурины и барабаны.
