Нищета. Часть первая - Гетрэ Жан (читать книги бесплатно полностью .txt) 📗

«Поистине идиотское письмо! — подумал с болью Максис. — И зачем я только его написал? Затем, что безумно люблю ту, о которой здесь идет речь, и испытываю потребность говорить о ней; затем, что человек создан для других людей. Смеется он или плачет, ему необходимо хоть капельку делиться своими чувствами с себе подобными. К тому же, когда я строчил весь этот бред, я еще не понимал всей глубины своего несчастья; я насмехался сам над собой. О, трижды безумец! Словно цирюльник Мидаса [101], я разболтал, что у моего сердца выросли ослиные уши…»

Максис подошел к грубому сосновому столу, заменившему изящный столик из резного дуба, отданный им Валентине, выдвинул ящик, достал оттуда давно увядшую белую розу, красовавшуюся когда-то в белокурых волосах кузины, и пылко поцеловал цветок. «Вот все, что будет напоминать мне о ней… — подумал он. — Необходимо уехать. Но если бы Поль захотел, я бы остался… Если б он знал, сколько сил и мужества черпал бы я в любви! Работать для нее! Жить для нее! Но нет, он никогда не согласится. Просить руки его дочери — значит требовать погашения долга. Нет, нет, я никогда не сделаю этого!»

Дальше не хватало еще одной главы. Было уже поздно, но, несмотря на крайнее утомление, Бланш продолжала читать: стремление к богатству превозмогло усталость.

Глава 13. Заем

В хорошо обставленном кабинете одного из лучших домов Иссуара, перед столом, заваленным книгами и бумагами, сидел коренастый мужчина среднего роста. Ему было около тридцати лет. Лицо его отражало сдержанную мину; черные глаза с большими желтыми зрачками смотрели по-кошачьи, вкрадчиво и жестоко. Нижняя челюсть, хоть и не очень массивная, свидетельствовала о чувственности. Слишком маленький, словно скошенный, подбородок, тонкий и острый нос говорили о корыстолюбии. Лоб, не в меру высокий, но покатый и слегка вдавленный, указывал на ту пагубную дальновидность, которая, не выходя за пределы обычной проницательности, убивает любую радость иссушающим анализом.

Мужчина этот был прежним управителем барона де Понт-Эстрада. Выражение его лица обычно было важным и спесивым, как у лакеев в аристократических домах. Особенно поражало в нем смешение силы с хитростью.

Мадозе поселился в Иссуаре, где старался снискать себе популярность в высших кругах буржуазии, дабы, с одной стороны, заручиться ее поддержкой на ближайших выборах, а с другой — выгодно жениться. Его нельзя было назвать обыкновенным карьеристом: уважение и почет он ценил больше, чем барыш. В этот день Мадозе кого-то ждал с озабоченным видом великого полководца в час решающей битвы.

Делец и впрямь собирался вступить в долгожданный бой. Выигрыш дал бы ему все необходимое для осуществления его планов.

Лакей в ливрее с золотыми галунами распахнул дверь и доложил:

— Граф де ла Рош-Брюн.

— Здравствуйте, Мадозе! — сказал посетитель, кивнув в ответ на низкий поклон хозяина. — Вам, вероятно, уже сообщили, что мне нужны деньги! Согласны вы ссудить мне двадцать тысяч франков под закладную на Рош-Брюн?

— Видите ли, граф, я уже собирался было заключить эту сделку, но сведения, полученные мною о вашем имении, вынудили меня несколько изменить свои намерения.

— Вот как?

— Закладная на поместье, не стоящая и тридцати тысяч, недостаточное обеспечение для такого займа.

— Как, сударь, вы оцениваете Рош-Брюн всего в тридцать тысяч?

— Если бы, предположим, мне пришлось продать ваш замок, чтобы вернуть свои деньги, я и столько не выручил бы. При подобной крайности — говорю вам как деловой человек — издержки по продаже окажутся столь велики, что остаток не покроет и долга.

— В таком случае, извините за беспокойство! — ответил де ла Рош-Брюн.

— Одну минуточку, граф! Благоволите выслушать меня до конца. Я не сказал, что отказываюсь ссудить нужную вам сумму, а говорю лишь, что форму сделки, первоначально намеченную нашими посредниками, следует несколько изменить. Но я по-прежнему готов быть вам полезным во всех отношениях.

— Спасибо.

— Если вы не возражаете, то я предпочел бы заключить купчую с правом обратного выкупа вами Рош-Брюна.

— Это мне безразлично.

— Вот и прекрасно! В таком случае, отпадают расходы по продаже имения в случае неуплаты долга.

— Очень хорошо.

— Вот что мы можем сделать: я оценил Рош-Брюн в тридцать тысяч; допустим, что он стоит сорок.

— Он стоит больше, господин Мадозе.

— Ладно, я беру его за эту цену.

Граф сделал резкое движение.

— То есть, я признаю, что он стоит сорок тысяч; в счет их я уплачу, то бишь одолжу вам тридцать тысяч. Вы вернете мне эти деньги в установленный нами срок. Если же по истечении его вы, паче чаяния, не сможете со мною расплатиться, то я вручу вам остальные двадцать тысяч, и Рош-Брюн станет моим.

Граф задумался. Он про себя соображал, где возьмет потом двадцать тысяч франков, чтобы вернуть их дельцу. Но, считая, что уплата долга борону не терпит отлагательства, он принял условия, решив, что продажа парка на сруб поможет ему выпутаться из затруднений.

— На какой срок угодно вам занять эти деньги? — спросил Мадозе.

— На год.

— Хоть на два, граф, если желаете. Хорошо, укажем в купчей годичный срок; если потребуется, я вам его продлю. Ведь я, конечно, не собираюсь стать владельцем Рош-Брюна.

— Тем лучше.

— У меня и без него достаточно хлопот. Если бы ваш замок перешел ко мне, я занялся бы его перестройкой, а это — чистое безумие.

— Составьте купчую, — сухо промолвил граф (сердце его сжималось). — И приготовьте деньги ко дню ее подписания.

— Разрешите вручить их вам сейчас! — сказал Мадозе, вынимая из ящика стола объемистый портфель и вытряхивая его содержимое на стол. Из пачки банковых билетов он взял два по десять тысяч франков и протянул графу. Тот небрежно сунул их в карман жилета.

— Ваши дела, по-видимому, идут неплохо? — спросил он.

— Не могу пожаловаться. Того, что вы видите здесь (делец показал на груду кредиток) и здесь (он кивнул на кипы ценных бумаг в шкафу), хватило бы на приданое моей невесте, если бы мне вздумалось вступить в брак.

— Вы хотите жениться?

— Да-с, если найду девушку себе по вкусу.

— С деньгами можно, найти все.

— Полноте, граф, ужели вы в самом деле верите в то, что говорите?

Рош-Брюн не ответил. Мадозе продолжал с горячностью:

— Лишь бы жена принесла мне в приданое красоту и благородное происхождение, больше мне ничего не надо! Я хочу жениться на знатной и не пожалею средств, чтобы вновь покрыть позолотой ее герб.

Граф не удержался от замечания:

— Вы думаете, что можно все купить и продать, и надеетесь найти дворянина, достаточно бедного, и достаточно…

Поль запнулся. Только что он держал в руках банкноты, полученные от Мадозе… Он стал должником этого наглеца, иначе говоря — зависел от него материально. Он почувствовал тяжесть цепей капитала.

— Договаривайте граф!

— Ну, достаточно непохожего на других, чтобы породниться с…

— С выскочкой, не так ли?

— Я не собираюсь вас оскорблять, сударь; оставим эту тему, прошу вас. Поговорим лучше о наших делах, тут мы можем столкнуться. Будьте любезны заготовить купчую и укажите в ней, из каких процентов…

— Я ссудил вам эту сумму без всяких процентов! — ответил Мадозе, поднимаясь, чтобы проводить посетителя.

— Позвольте, сударь! — возразил граф, стараясь не показать, как его возмутили притязания финансиста. — Я предлагаю вам заключить со мною сделку, но вовсе не прошу оказывать мне услугу.

Мадозе побледнел, но все-таки сдержался и ответил:

— Хорошо, граф, я запомню, что это только сделка. Вы уплатите мне обычный процент. И за деньги, и за свое высокомерие! — добавил он громко, когда дверь за Рош-Брюном закрылась. — За все заплатишь, и дороже, чем думаешь, титулованный гусь! Каков! Я намекаю, что могу превратить его развалины в замок со всеми современными удобствами, могу вернуть ему богатство, которое он безрассудно промотал, а в ответ — язвительная ирония! Не воображает ли он, что мы живем в феодальные времена и меня все еще можно попирать пятой? Нет, разорившийся аристократ, ты забыл, что революция, развенчав столько кумиров, сорвала с тебя бархатный камзол, шитый золотом, и надела его на меня!