Портрет моего сердца - Кэбот Патриция (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗
— Правда? Каким образом?
Почему они тратят время на разговоры, если могли бы провести его в объятиях друг друга?
— Беранж его соблазнила.
Джереми усмехнулся. Это не входило в план, который он разработал с Беранж, но импровизация блестящая. Он не забудет щедро вознаградить ее.
— Интересный поворот, — сухо заметил он.
— Да уж. Сегодня вообще многое произошло.
Джереми не стал отвечать. Понимает ли он ее намек? Должен понимать! Должен сообразить, что она говорит о принцессе, и все-таки промолчал.
«Что с ним?» — удивилась Мэгги. Она думала, что, узнав о разрыве помолвки, Джереми выскочит из ванны и бросится ее обнимать. Но, видимо, ничего подобного ему и в голову не приходило. Казалось, его вполне устраивает ванна, он даже не смотрит в ее сторону.
«Господи! Неужели он так расстроился из-за сапфира?»
Или есть что-то еще? Может, теперь, когда она свободна, Джереми ее больше не хочет? От этой мысли сердце у нее похолодело и сжалось. Наверно, он хотел ее, пока думал, что она недоступна? Зачем бы ему тогда хлопотать и везти в Лондон ее семью? Зачем он стал бы это делать, если бы не любил ее… не хотел на ней жениться?
Тогда почему он не спрашивает ее сейчас? Может, Джереми понял, какая она глупая и трусливая? Самая большая трусиха и дурочка на свете. О, она пошла на риск, повесила свои картины, позволила людям высказывать о них свои мнения, но когда доходит до чего-то по-настоящему серьезного, жизненно важного, сразу использует любой предлог лишь бы не открывать свои чувства. Зачем же Джереми, самому храброму человеку из всех, кого она знала, жениться на трусихе?
И не женится, если она не докажет ему, что совсем не такая, какой он ее считает.
Мэгги подошла к столику, на который Джереми поставил недопитый бокал, и чуть наклонилась, протягивая к нему руку. Герцог моментально перевел взгляд на ее декольте. Это обнадеживало.
— Можно? — спросила она, показывая на бокал. Джереми кивнул. — Благодарю.
Мэгги быстро проглотила жгучий напиток, бренди сразу начало согревать ее, как не мог бы согреть и огонь.
— Так-то лучше.
Она поставила опустевший бокал на место, внимательно наблюдая за герцогом. Тот провожал взглядом каждое ее движение. Глаза с серебряными искрами не отрывались от нее, когда она села на кожаную оттоманку в нескольких футах от ванны, когда начала вынимать из волос шпильки слоновой кости.
— Ладно. — Джереми облизал губы. — Если у тебя на все есть объяснения, как ты объяснишь картину?
Мэгги потребовалось время, чтобы сообразить, о чем он говорит. Что за картина? И вдруг его бешеный, свирепый гнев стал ей понятным. Картина! Портрет Джереми! Она не знала, что он его видел. Тогда неудивительно…
— Портрет, — осторожно начала она, — не предназначался для выставки. — Мэгги положила вынутые шпильки на пол. — Грузчики, которых нанял Огюстен, захватили его из мастерской по ошибке, потом сотрудник галереи повесил его, не спросив у меня, и отказался снимать, несмотря на мою просьбу. Не думаю, что это хорошая работа. Я написала его давным-давно.
Герцог смотрел, как она распустила волосы, и они рассыпались по ее обнаженным плечам.
— Давно? — безразлично спросил он.
— Да. У меня появилась идиотская мысль, что если я напишу твой портрет, то смогу… ну, не знаю. Выбросить тебя из памяти. — Мэгги начала расстегивать перчатки.
— Судя по всему, тебе это удалось.
— Не будь глупцом. Ты сам знаешь, что ничего не вышло, иначе меня бы здесь не было.
— Не знаю, — искренне ответил Джереми. — Я не знаю, что ты здесь делаешь.
— Ты действительно тупой, — сказала она, снимая мокрые туфли.
Джереми насупился.
— Слушай, Мэгги, первый раз в жизни я с тобой согласен: да, я тупой. Я думал, между нами произошло нечто совершенно особенное. Но когда я увидел портрет, мне стало ясно, что…
— Да забудь ты о чертовом портрете, — с досадой сказала Мэгги, приподнимая юбки, чтобы добраться до подвязок.
— У меня там вид игрока, конокрада или кого-то вроде…
— Мне было семнадцать лет! — огрызнулась Мэгги. Поставив ногу на край ванны, она стягивала влажный шелковый чулок. — Для меня ты и был преступником, раз украл мое сердце. И надо ли напоминать тебе, что я до сего дня не получила его обратно?
— Пять лет я ждал тебя и вдруг узнаю, что ты обручилась с другим!
— Конечно. — Мэгги перешла ко второму чулку. — Я тоже виновата, хотя в тот момент думала, что ты получил в награду принцессу…
— Ну, ты видела своими глазами, как все обернулось, — презрительно фыркнул герцог.
— Видела и сожалею, что сомневалась в тебе. И я… — Нет, следует признаваться в своих ошибках, и Мэгги выпалила: — Я очень сожалею, что отдала твой сапфир.
Джереми небрежно махнул рукой. Значит, она неправильно поняла его реакцию в галерее. Он рассердился не из-за утраты Звезды Джайпура — он и не вспомнил о сапфире. Его волновала только она! У Мэгги побежали мурашки восторга.
— Даже сейчас, когда проклятый лягушатник не маячит у меня перед глазами, портя всю картину, — горько пожаловался Джереми, — факт остается фактом. Если ты выйдешь за меня, то все равно станешь герцогиней. Этого я изменить не могу.
Мэгги перешла к боковой застежке на платье.
— Знаю. — Она чувствовала невероятное облегчение, от которого у нее слегка закружилась голова и напряжение спало.
— Так что же ты здесь делаешь? — в бессильной ярости крикнул он.
Мэгги выпрямилась, испачканное платье упало к ее ногам.
— Ищу, кто бы мне потер спину.
Джереми, онемев, уставился на нее. В своем неприлично облегающем нижнем белье, со спадающим водопадом темных волос она выглядела как уличная куртизанка. Никогда еще она так откровенно не предлагала ему себя. Герцог залюбовался ею и вдруг заметил, что, несмотря на дерзко выставленную грудь, она дышит неровно и часто, а в бархатных карих глазах таится страх. Нет, она вовсе не была уверена в том, как он ее примет.
И это больше, чем все слова, наконец убедило его. Перегнувшись через край ванны, он схватил Мэгги в объятия.
— Джереми, что ты делаешь! — радостно закричала она и с воплем погрузилась в воду.
Панталоны облепили тело, волосы намокли и липли к груди.
— Джереми! — взвизгнула она, почувствовав под собой его бедра. — Господи, я только пошутила!
— Неужели? — Джереми отвел в сторону мокрые пряди и уткнулся в нежную ямку за ее ухом. — А я нет.
Несмотря на возмущение, Мэгги не смогла игнорировать наслаждение, вызванное скольжением его губ. Казалось, в ней ожила каждая клеточка тела, особенно соски. Когда он дотронулся языком до ее шеи, она хотела остановить его страстный напор, но с таким же успехом могла бы пытаться остановить падение срубленного дерева. Губы Джереми искали ее рот, пальцы деловито развязывали мокрую шнуровку корсета. На это у него ушло столько же времени, как и на подавление ее условного сопротивления. Мэгги наконец сдалась.
Ее стон послужил окончательным приглашением — большего Джереми не понадобилось. Одна рука ласкала ее грудь, другая занялась под водой завязкой панталон. Ее слабый протест, когда ленточка разорвалась под его нетерпеливыми пальцами, Джереми погасил поцелуем. Если понадобится, он будет покупать ей новое белье хоть каждый день. А у Мэгги складывалось впечатление, что это понадобится не раз…
Швырнув через плечо обшитые кружевами панталоны, он посадил ее к себе на колени. Жесткие волосы на его груди впились в ее тело, возбужденная плоть уперласв в набухшую расщелинку между ее бедер. Понимая, что выбора нет, Мэгги опустилась на твердый член, причем очень медленно, и Джереми понял ее намерение лишь в тот миг, когда она уже вобрала в себя конец его тверди. Она с усмешкой опустилась еще немножко, его руки легли ей на ягодицы, жадно и дерзко сжимая упругое тело. Мэгги осела еще на дюйм, и он, уже не в силах терпеть сладостную пытку, вонзился в нее. Их тела соединились, расплескав во все стороны горячую воду.
Правда, оба этого не заметили. Мэгги самозабвенно двигалась вверх-вниз, сначала неторопливо, потом все с большим и большим напором, а Джереми раскачивался под ней в том же ритме, пока она не запрокинула голову, ухватившись за края медной ванны, и не содрогнулась. В этот момент (она готова была поклясться) золотые блики на потолке сошлись воедино, пролившись на нее сияющим ливнем, а потом рассеялись по комнате, устилая ее ковром золотых лепестков.
