Под южным солнцем - Пембертон Маргарет (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗

Майор Зларин устремился вниз по каменным ступенькам лестницы, а Катерина стояла ошеломленная, провожая его взглядом, и прижимала к груди пистолет, который он сунул ей в руки. Она едва верила в то, что произошло. Ни с того ни с сего, без малейшего поощрения с ее стороны он вдруг сделал ей предложение. Это просто невероятно. И что еще невероятнее — она его приняла.

По лестнице поднимались несколько солдат, неся раненого товарища, и Катерина прижалась к стене, чтобы не мешать им пройти. О чем она думала, черт побери? Как она могла согласиться выйти замуж за человека, которого едва знала и к которому даже ни разу не обратилась просто по имени? На такие вещи была способна только Наталья. Она ведь почти не знала Джулиана до замужества. Но у Натальи по крайней мере было важное основание вступить с ним в брак. А что, собственно говоря, толкнуло ее на такой неосторожный, опрометчивый поступок?

Была только одна, но очень весомая причина. Если она выйдет за Зларина, ей перестанут сватать Макса. Катерина сжала пистолет. Возможно, она поступает безрассудно, но не так уж неосознанно.

Паника на улице возрастала, отдаленный грохот орудий усиливался. Катерина не испытывала сожаления из-за того, что согласилась выйти за майора. Она повернулась и побежала вверх по лестнице в свою палату. Надо сообщить матери, Сиси и Хельге, что сербская армия отступает к югу и что вскоре Белград оккупируют австрийцы. Надо также уведомить мать о важном событии в ее, Катерины, жизни.

— Боже милостивый, — прошептала Сиси, когда девушка сообщила ей весть об отступлении. — Что с нами будет? Что нам делать?

— Заниматься своим делом, — решительно ответила ей Зита; ее красивое лицо выглядело смертельно усталым. — Наш долг ухаживать за ранеными, даже если это будут вражеские солдаты.

Катерина продолжала держать в руке пистолет, опустив его ствол вниз и слегка прикрывая складками юбки, так что ни мать, ни Сиси его не увидели. Первой заметила пистолет Хельга.

— Мой Бог! Это майор дал вам его? — спросила она с широко раскрытыми от ужаса глазами.

Катерина слегка пошевелила рукой, и пистолет стал полностью виден. Все три женщины с испугом уставились на него.

— Да, на крайний случай.

— Тебе не следовало его брать. — Лицо Зиты сделалось серьезным, вокруг рта резче обозначились морщины. — Что, если ты в панике выстрелишь и убьешь кого-нибудь?

Впервые Катерина подумала о том, вполне ли мать осознает, что будет с ними, когда придут австрийцы.

— Если бы я не взяла у майора пистолет и если бы он не был уверен, что у нас по крайней мере есть оружие, чтобы защитить себя, он ни за что не позволил бы нам остаться в городе, — сказала Катерина. — Он арестовал бы нас и заставил силой сесть в поезд, идущий с войсками на юг.

— Майор Зларин говорил, откуда отходит армия? — спросила Зита, решив оставить тему, не сулившую ничего хорошего. — Папа и Макс тоже будут отступать через Белград? Есть ли хоть какая-то возможность их увидеть?

— Они отступают в другом направлении, мама, — сказала Катерина, прежде чем у Зиты появилась надежда. — Все силы с северо-запада отойдут к Руднику.

— А что потом? — спросила Сиси, плохо разбиравшаяся в обстановке.

— Они будут держаться там до тех пор, пока не прибудет подкрепление, — сказала Зита, моля Бога, чтобы союзники не оставили Сербию, — а когда это произойдет, наши войска отбросят австрийцев за Саву и Дунай, и ни один австриец, ни один венгр никогда больше не ступит на нашу землю.

— Нам лучше разойтись по своим палатам, — сказала Хельга, когда мимо них, спотыкаясь, проковылял солдат, опираясь на самодельный костыль. — Раненые волнуются.

— Будем надеяться, что пока у них нет для этого серьезных оснований, — тихо сказала Сиси. — Возможно, это не очень удобно, но мне кажется, тебе следует носить пистолет на ремне под юбкой, Трина. Тогда ты его не потеряешь.

Катерина кивнула, благодарная Зларину, что он обеспечил ей хоть какую-то защиту.

В палатах царил хаос. Весть об отступлении армии и эвакуации войск из города распространилась с быстротой молнии.

Раненые, которые едва могли сидеть, пытались встать, намереваясь покинуть госпиталь. Медсестры, напуганные, как и больные, тем, что могут сделать с ними австрийцы, умоляли всех успокоиться. Некоторые солдаты, которые не могли передвигаться даже на костылях, тянулись к окнам, распахивали их и криками подбадривали солдат, проходивших по улице к вокзалу: «Возвращайтесь скорее и утопите этих ублюдков в Дунае!»

Никто не бросил в адрес отступающих ни единого оскорбительного слова. Все понимали, что эти люди с трудом повиновались приказу, столь необходимому для удержания позиций, отодвинутых немного южнее в глубь страны, до прибытия подкрепления от союзников.

— Они вернутся, — уверенно заявил пожилой слепой серб, у которого были ампутированы обе ноги. — И войдут в юрод во главе с самим королем. Несмотря на возраст, он сражается рядом с солдатами. Давайте вместе крикнем троекратное ура королю Петру и князю Александру! Они из рода Карагеоргиевичей, а Карагеоргиевичей еще никто не побеждал!

Раздались оглушительные крики «ура!», и Катерина вспомнила, что она не только Василович, но наполовину и Карагеоргиевич, и в этот момент была очень этим горда.

Когда крики отгремели, наступила необычная тишина. Последний поезд ушел на юг, и на улицах больше не было видно солдат. Медсестры ухаживали за ранеными, обмениваясь боязливыми взглядами. Неожиданно издалека донесся победный военный марш. Катерина подошла к окну и выглянула наружу. Музыка звучала все громче и громче. Она увидела военный оркестр, за которым тяжелой поступью шли сотни австрийских солдат.

— Идут, — сказала Сиси, хотя всем и так было ясно, что происходит.

Катерина почувствовала, как внутри у нее все сжалось. Спрятанный под юбкой пистолет доставлял ей неудобство. Руки сделались влажными, но она продолжала переодевать юную девушку, тяжело раненную осколком снаряда.

Пациент в конце палаты, оперевшись о стену и выглянув в окно, отрывисто сказал:

— Они идут со знаменами и, черт бы их побрал, направляются к королевскому дворцу.