Волшебный туман - Виггз Сьюзен (лучшие книги без регистрации txt) 📗
— Что?
— Когда в округе появляется новый человек, он должен вверить себя правящему лорду.
— Да, но…
— Значит, будет правильно, если я сделаю это, сопровождаемый тобой и Мэгин. Рори и Том могут пойти тоже. И, конечно, этот лудильщик со своей семьей, члены которой едят как лошади.
Кэтлин представила Весли, входящего в поместье Логана, двух стоящих лицом к лицу мужчин. «Никогда, — подумала она, — двое мужчин не были более явными врагами, чем дерзкий Весли Хокинс и гордый Логан Рафферти».
— Он может сразить тебя, прежде чем ты вымолвишь хоть слово, — предостерегла она.
— Я рискну.
— Но какое отношение имеет присяга на верность к воссоединению Мэгин и Логана?
Он усмехнулся и рассказал ей.
— Ты сумасшедший, — заявила она, когда он закончил, но обнаружила, что улыбается, признавая оригинальность его задумки. — Но сумасшествие и решительность часто похожи друг на друга, не правда ли?
День выдался солнечный и прохладный, по небу плыли бледно-голубые облака. Весли и Кэтлин, сопровождаемые Томом, Рори и Мэгин, ехали верхом на лошадях вдоль побережья. Семья лудильщика двигалась позади них на расстоянии, потому что Весли не хотел, чтобы они прибыли раньше времени.
У Весли было приподнятое настроение. Никто не умел ездить верхом так, как ирландцы, в седлах таких легких, что они казались чистой формальностью, с удилами такими тонкими, что даже ребенок не почувствовал бы их. Весли ехал на высоком пятнистом пони. Почему ирландцы называли их пони, было недоступно его пониманию: его кобыла была выше, чем большинство верховых лошадей из Кента.
Кэтлин вырвалась вперед, перейдя на легкий галоп. Копыта жеребца, казалось, ласкали неровную поверхность земли. Лошадь и наездник слились в одно целое, превратившись в порыв ветра. Теперь Весли знал, откуда взялся этот жеребец и почему Кэтлин обращалась с ним как с сокровищем. Он мысленно вернулся ко времени, проведенному в Лондоне. Какой он был глупец, когда думал, что Кэтлин, узнав правду о ее испанском герое, бросится в объятия Весли. Вместо этого разоблачение усилило ее отвращение к мужчинам и сделало еще настороженнее, чем прежде.
Он переключил внимание на других. Рори Бреслин ехал в манере, в которой делал все остальное: тяжело, прямо и непреклонно. Трещины в земле или камни на тропе для него ничего не значили; легче было бы выиграть у Кромвеля, чем подружиться с Рори.
Следующий всадник — Том Генди рассеянно пустил своего пони плестись за другими, блуждая взглядом по окружающему ландшафту. Мэгин держалась в седле грациозно, ее изысканные манеры гармонировали с мягкой иноходью ее высокого рыжеватого пони.
Весли впитывал в себя суровость этой земли и моря. Коннемара могла бы быть другим миром, непокоренным и наполненным накатывающимися на берег волнами. Скалистые горы, изредка поросшие лесами, поднимаясь, уходили на восток, бросая древний вызов бушующему морю.
Туманное волшебство этой земли проникло в его душу, и он вспомнил, что однажды сказал ему Том. «Ирландцев невозможно покорить». В течение нескольких веков и викинги, и норманны, и англичане разрушали берега Ирландии и пытались подчинить себе ее народ. Не принимая новый образ жизни, жертвы стали победителями, а победители подчинились моральной силе ирландцев, приняли их язык и традиции, поддались их обаянию и силе.
Весли смотрел, как Кэтлин скакала на лошади по степи. Ветер играл ее толстой косой, расплетая волосы до тех пор, пока они золотой вуалью не заструились по ее спине. Она была сутью Ирландии: сильная, загадочная, непокорная, с характером, сформированным могущественными воинами и героями предыдущих поколений. Он женился на ней и приехал в ее замок, но понимал, что сделал это против ее желания.
С этими одолевающими его мыслями он проехал остальную часть пути до родового дома Логана Рафферти — Брокача. Его замок с тонкими нормандскими пилонами, устремившимися в небо, с гранитными стенами, окружающими главную квадратную башню, стоял на крутом холме.
В четверти мили от замка расположились часовые. Затрубили рожки. Кэтлин поехала медленнее, и Весли подтянулся к ней. Он оглянулся на Мэгин, чтобы увидеть ее реакцию на дом, который она покинула в гневе. Она держалась как королева, только румянец на хорошеньком личике да побелевшие костяшки пальцев, держащих поводья, выдавали волнение.
— Я продолжаю думать, что это безумная затея, — сказала Кэтлин. — Он разгадает твой план.
— Если Логан действительно влюблен, — возразил Весли, — то он слеп, как крот на дневном свету, — он понизил голос. — Я знаю, потому что сам такой.
Она вздернула подбородок.
— Я надеюсь, что ты прав относительно Логана.
— А если да, клянешься ли ты, что отблагодаришь меня? — спросил он.
— Каким образом? — Он пожал плечами.
— Достаточно будет, если ты подаришь мне сына.
Ее глаза расширились от удивления, затем она сердито нахмурилась.
— Я не подарю сына англичанину.
Весли рассмеялся, потому что за ее гневом распознал страстное желание, и это обнадежило его.
— Ладно. Я согласен на дочь… если она будет похожа на Мэгин.
Четыре вооруженных человека присоединились к ним на дороге. После того, как он изложил им свое дело, они разговаривали мало. Весли стал рассматривать близлежащие земли. Пейзаж здесь был более оживленным, чем пустые деревни и заброшенные поля, мимо которых они проезжали. Далеко вдали, на узкой полосе изумрудной травы между дорогой и морем, склон был усеян коричневыми скалами. Весли не особенно заинтересовался ими, как вдруг одна из скал сдвинулась. С изумлением он понял, что смотрел на стадо лохматого ирландского скота.
Это было открытием, до сих пор он не представлял, что Логан так процветает. На восток от него простиралось поле. Жнецы убрали ранний урожай, оставив короткую коричневатую стерню, похожую на только что подстриженную бороду. Другая картина пронеслась перед глазами Весли: поля, сожженные оккупантами армии круглоголовых, представляющие собой не ровно подрезанные стебли, а почерневшее жнивье.
— Урожай Рафферти не был сожжен, — сказал он Кэтлин тихим голосом.
Она кивнула. — Логан хорошо приспособился к англичанам. Он пошел на компромисс, исполняя роль земельного лорда, собирающего арендную плату и выплачивающего налоги.
— Он продался Английской республике.
— Он защищает своих людей способом, который считает наиболее подходящим.
— Разве ты тоже не могла пойти на компромисс, Кэтлин?
Ее подбородок вздернулся еще выше.
— Я предпочитаю старый способ жизни. Я предпочитаю свободу.
— Почему ты не взбунтуешься против такой несправедливости? Рафферти живет, процветая, а ты с трудом можешь накормить проживающих в замке.
— У меня не было бы замка, если бы Кромвель установил здесь свои законы. Наш мир несовершенен, Весли, и каждый поступает так, как считает нужным.
— Разве ты не предпочитаешь мир…
— Мир это моя, мечта, — прошептала она страстно, но борьба моя реальность. Я вынуждена мириться с этим.
Услышав эти твердые слова, Весли почувствовал такой острый приступ любви, что у него закружилась голова. Вне всяких сомнений он знал, что хочет провести жизнь с этой женщиной, наблюдая, как она обрастает его детьми, стариться вместе с ней и становиться мудрее с каждым прожитым годом.
Когда они вошли в величественный зал, его поддерживала только надежда, что Рафферти не посчитает необходимым проткнуть насквозь Весли Хокинса.
Лорд Брокача выглядел так, будто получал удовольствие от всего происходящего. Рафферти сидел в похожем на трон кресле, высокая спинка которого была украшена резными листьями и ягодами рябины. Когда Весли и Кэтлин, сопровождаемые своей группой, прошли через весь зал к нему, он даже не сделал попытки подняться. Напротив, он оперся локтями на подлокотники кресла, играя прядями своей заплетенной бороды. Его глаза холодно остановились на Кэтлин и Весли, но только на мгновение. Лорд Брокача смотрел на свою жену.
