Когда не нужны слова - Бристол Ли (книги без сокращений TXT) 📗
Ей хотелось сказать ему тысячу слов, но она утратила дар речи. В конце концов ей удалось прошептать всего одно слово: «Да!» — и он обнял ее. Да и нужны ли были какие-нибудь другие слова?
Эпилог
Австралия, Сидней 1989 год
Молодой американец скучал, не находил себе места, и все вокруг его раздражало. Предполагалось, что сейчас он должен был наслаждаться прогулкой под парусами, а вчера — заниматься подводным плаванием среди коралловых рифов, а еще раньше — участвовать в пикнике на вершине холма из песчаника. Он совершил ошибку, поверив агенту бюро путешествий, уверявшему, что в это время года погода в Сиднее бывает неизменно солнечной, сухой и теплой. Здесь три дня лил дождь, и его настроение ухудшалось по мере возрастания расходов, а в довершение всех бед сегодня утром он сделал невпопад какое-то замечание — сам не помнит, по какому поводу, — и его жена весь день почти не разговаривала с ним. Тот еще медовый месяц получается!
За последние три дня они посетили все музеи и исторические достопримечательности Сиднея, а он терпеть не мог музеев. Тот факт, что его молодая супруга, на которой он был женат уже восемь дней, обожает музеи, был одной из многих не слишком приятных ее особенностей, о которых он имел несчастье узнать только во время этого путешествия. Сейчас они находились в Австралийском художественном музее, и самоуверенная миниатюрная женщина-экскурсовод в голубом блейзере и такой же юбочке сообщила им, что здесь впервые демонстрируется собрание картин местных художников, отобразивших на своих полотнах уникальные аспекты австралийской цивилизации.
Шаркая ногами, небольшая группа экскурсантов переходила из одной пахнущей плесенью темной комнаты в другую, такую же плесневелую, глазея на предметы религиозных обрядов аборигенов, примитивные акварели, написанные каторжниками, и совершенно непонятные куски глины и дерева, которые могли быть чем угодно, только не произведениями искусства. Все это время экскурсовод упорно продолжала растолковывать разомлевшим от жары экскурсантам, почему на них должно произвести неизгладимое впечатление то, что они видят.
Молодой человек, почувствовав головную боль, хотел уйти. Они могли бы вернуться в отель, заказать немного шампанского — прикинув мысленно сумму, оставшуюся на кредитной карте, он решил удовольствоваться пивом — и, возможно, потом заняться любовью, хотя в его нынешнем состоянии ему даже этого не хотелось.
Он прикоснулся к локтю жены.
— Пойдем отсюда, — невнятно пробормотал он. — Я уже насмотрелся.
— Но ты даже не взглянул ни на что, — холодно оборвала она его.
— Все это хлам.
— Так может говорить только человек, идеалом культуры которого является французский фильм по каналу для плейбоев.
— Леди и джентльмены, прошу вас пройти сюда… — призвала всех экскурсовод.
Его супруга двинулась вместе с группой, и он, смирившись, поплелся следом.
Они остановились в небольшом зале. На стенах висели акварели — главным образом пейзажи и зарисовки дикой природы, — и экскурсовод, подождав, когда затихнет шум шаркающих ног, продолжила рассказ:
— Здесь представлено собрание работ самого известного австралийского натуралиста и исследователя Эштона Киттериджа. Мистер Киттеридж приехал в Австралию в 1825 году и к концу своей жизни — а умер он в возрасте восьмидесяти шести лет — завершил работу над самым исчерпывающим каталогом австралийской флоры и фауны. Его работа в этой области до сих пор является непревзойденной. Следует отметить также его величайший вклад в развитие Австралии как государства. Он возглавлял одну из первых экспедиций через Голубые горы на западное побережье и был известен как инициатор социальной реформы. Он первым из землевладельцев стал обходиться без труда каторжников и выступал в парламенте за более мягкое обращение с каторжниками.
Семья Киттериджей остается одной из самых влиятельных семей в Австралии в области бизнеса, политики и защиты окружающей среды. Фонд Киттериджа по охране дикой природы является прототипом аналогичных организаций по всему миру.
К сожалению, Эштон Киттеридж при жизни почти не получил признания как портретист. Можете сами убедиться, что это было большим упущением со стороны критиков и коллекционеров того времени. — Экскурсовод отошла в сторону, открыв взглядам экскурсантов картину, находившуюся за ее спиной.
Молодой американец, без особого интереса разглядывавший какой-то рисунок, взглянул на портрет.
— Вот это да! — тихо сказал он. — Какая красота! — Его супруга с удивлением взглянула на него.
На портрете была изображена молодая женщина в белом платье, лежащая на лугу, заросшем полевыми цветами. К ней на четвереньках полз малыш, а она, смеясь, протягивала ребенку руку. Художник так направил освещение, что казалось, будто они находятся в солнечном луче.
— На картине изображена жена художника Глэдис Киттеридж с первенцем. Картина называется «Невинность».
— Очень подходящее название, — пробормотал американец. — Великолепно! Это самое лучшее из всего, что я видел за целую неделю.
Его молодая жена одобрительно взглянула на него, и впервые за весь день в ее голосе появились теплые нотки.
— Ты прав. Картина великолепна.
— Мы очень гордимся этим полотном. Большинство портретов серии «Мадди» — это портреты жены художника, написанные маслом и углем, — находится в руках частных коллекционеров. Последний портрет из этой серии был продан не далее как в прошлом месяце на аукционе «Сотби» за четыреста пятьдесят тысяч долларов.
— Интересно, сколько может стоить этот портрет? — спросил молодой американец.
Экскурсовод взглянула на него с холодной снисходительностью.
— Эта картина бесценна, сэр.
Молодой человек покраснел. Тут кто-то задал еще вопрос:
— Почему серия называется «Мадди», хотя жену художника звали Глэдис?
— Весьма уместный вопрос, — сказала экскурсовод. — Судя по всему, Глэдис Киттеридж сама была сослана в Австралию на каторжные работы, а по прибытии каким-то образом умудрилась получить имя Мадди. Уверяю вас, это захватывающая история.
Молодая супруга взяла мужа под руку и заглянула ему в глаза.
— Ладно уж. Я все равно тебя люблю, пусть даже ты совсем не разбираешься в искусстве.
Он ухмыльнулся с довольным видом и обнял ее за плечи. Головную боль как рукой сняло.
— Давай вернемся в отель.
Швейцар в униформе распахнул перед ними дверь, и молодая женщина остановилась на пороге, воскликнув:
— Вот здорово! Дождь перестал.
Молодой человек глубоко вдохнул свежий воздух и покрепче обнял жену за плечи.
— И впрямь перестал, — сказал он.
И они вместе шагнули на залитую солнцем улицу.
