Заговор Тюдоров - Гортнер Кристофер Уильям (читать бесплатно книги без сокращений TXT) 📗
Ренар. Это его рук дело. Он нашел способ подделать письмо Уайетта, расставив силки, которые неминуемо погубят Елизавету.
Я прикусил нижнюю губу. Если у нас есть в запасе один-два дня, этого срока вполне может хватить.
– Как нам обратиться за помощью? Есть ли способ тайно отправить отсюда письмо?
Мистрис Парри потрясенно воззрилась на меня:
– Помилуй, каким образом? Люди королевы окружили поместье. Даже блоха из конюшни не выберется наружу незамеченной. Да и у кого нам просить помощи? Никто сейчас не поддержит мою госпожу, даже те, кто называл себя ее друзьями.
– Я знаю одного человека. Королева прислушивается к нему. Если бы только он сумел ее убедить…
– Ты не понимаешь. Королеву невозможно убедить. Она уже согласилась казнить леди Джейн Грей, Гилфорда Дадли и отца Джейн, герцога Саффолка. Лорд Говард сказал это принцессе в лицо. Видел бы ты, каким взглядом она его одарила! Если б она не лежала в постели, то наверняка ударила бы его. Нет, сейчас уже слишком поздно прибегать к помощи людей, к которым прислушивается королева. Мою госпожу отправят в Тауэр, и она… – голос мистрис Парри сорвался, – она это знает. Помоги ей Господь, все, что она сейчас может, – это тянуть время и по-прежнему притворяться больной в надежде, что ее спасет чудо.
– Боже милостивый, – прошептал я.
Я вспоминал их такими, какими видел в последний раз, в Тауэре: Джейн, с досадой пнувшая стопку бесполезных книг, а потом отдавшая мне футляр с письмами, и Гилфорд, жаждущий моей кончины, вздорный муженек, с которым ее обвенчали против воли. Им суждено было стать первыми жертвами Ренара. Последуют ли за ними Роберт и остальные братья Дадли? Погибнет ли и Кортни? Сколько еще крови Ренар прольет руками королевы?
И что станет с Елизаветой?
Глаза мистрис Парри влажно блестели от непролитых слез.
– Моя госпожа говорит, что, если дело дойдет до казни, она, как и ее мать, попросит доставить палача из Кале. Она говорит: не позволю, чтобы мне рубили голову топором, словно теленку на скотном дворе. Что же нам делать? Чем мы можем ей помочь?
Слуги все как один повернулись и с ужасом смотрели на нас. Я взял мистрис Парри за руку, заставив ее замолчать. Глаза ее расширились, когда я подошел к ней вплотную.
– Скажите ей, пусть напишет письмо королеве. Пусть отрицает, что знала о мятеже и о том, что его возглавляет Уайетт. Если ей удастся посеять в душе королевы сомнения, мы, быть может, сумеем спасти ее. Скажите, что я доставлю это письмо.
– Ты?! – изумленно прошептала мистрис Парри. – Но как ты…
– Неважно. – Я подтолкнул ее к кухонной двери. – Скажите ей – надо поторопиться, пока еще не поздно.
Шел снег, и мы не выходили из дома, запертые погодой в четырех стенах, между тем как советники и Говард то и дело поднимались по лестнице в комнату Елизаветы – дважды, а то и трижды в день. Всякий раз они возвращались ни с чем, так и не сумев ее запугать; всякий раз было слышно, как Говард раздраженно спорит в коридоре с советниками о дальнейших действиях. Мистрис Парри сказала, что он состоит с принцессой в родстве по материнской линии; стало быть, они не чужие друг другу. Бремя, навалившееся на меня, стало чуть легче, когда я начал подозревать, что лорд Говард на деле не так уж несгибаемо верен приказу, как кажется. Люди королевы обшарили в доме и во всем поместье каждый уголок; было очевидно, они ищут доказательство того, что Елизавета собирала в этом особняке оружие, дабы поддержать мятеж и обезопасить себя до тех пор, пока ее не провозгласят королевой, – как поступила в свое время Мария, когда боролась против Нортумберленда. Они нашли лишь прихваченные морозом изгороди да заржавленный обух топора в саду. Без вещественных доказательств вины Елизаветы лорд Говард все больше походил на человека, который предпочел бы оказаться где угодно, только не здесь.
Вечером, после ужина, когда люди королевы отправлялись по своим спальням, мистрис Парри приходила ко мне, чтобы поделиться новостями. Елизавета с одра болезни стойко оборонялась от обвинений в причастности к мятежу. Она заявляла, что «поверить не может, будто ей приписывают столь чудовищные деяния, однако теперь приходится пожинать плоды недавнего безрассудства». Она, как напоминал лорд Говард, при дворе поощряла Кортни, а также его друзей; кроме того, было установлено, что она сопротивлялась попыткам Марии обратить ее в католичество и даже, едва прибыв в Эшридж, отослала того самого францисканца, которого королева назначила наставлять ее в вопросах веры. Тем не менее, как я неустанно повторял мистрис Парри, ни один из этих поступков не был государственной изменой. Лишь слухи и косвенные намеки связывали имя Елизаветы с мятежом Уайетта, а одних только слухов и намеков было недостаточно, чтобы ее убить.
И все же, говоря об этом, я мысленным взором видел, как Елизавета, стоя у камина в своей спальне, бросает в огонь письмо Дадли. Если людям королевы вздумается обыскать темницу Роберта Дадли, что они там обнаружат? Какие еще тайны могут хранить Роберт и Елизавета?
На четвертый день, когда чахлое солнце пыталось пробиться сквозь плотную завесу облаков, от двора прибыл врач, заносчивый пожилой господин в остроконечном колпаке и традиционной черной мантии. Едва отряхнув с себя снег, он поспешил к Елизавете. Единственной, кто присутствовал при осмотре, была мистрис Парри; немыслимо, заявила она, чтобы ее госпожа осталась наедине с посторонним мужчиной. Врач покинул спальню два часа спустя, и вердикт его, как и опасалась мистрис Парри, был однозначен: да, у ее высочества леди Елизаветы развивается недомогание с приступами жара, однако ее состояние не настолько серьезно, чтобы ее нельзя было – разумеется, с необходимыми предосторожностями – доставить ко двору.
Лорд Говард приказал немедля собираться в путь. Его люди резво принялись за дело, радуясь тому, что наконец есть чем заняться, кроме как пожирать глазами служанок и опустошать местные погреба. Когда слуги заметались, грузя в повозки дорожное имущество и готовя во внутреннем дворе носилки, я незаметно пробрался в конюшню, чтобы оседлать Шафрана. Я закреплял на нем узду, когда со двора донесся знакомый звонкий голос. Я поспешил выйти наружу, под искрящийся солнечный свет, в котором плясали редкие снежинки. Сердце мое сжалось. Во дворе, у покрытых пеной кобылок стояли мистрис Эшли и моя Кейт, а перед ними, заслоняя вход в особняк, выстроились стражники во главе с самим лордом Говардом.
– Говорю вам, я должна быть при ней! – пылко твердила мистрис Эшли. – Никто и не удосужился известить меня, что она больна. Мы узнали обо всем только по случайности! Мы тотчас поспешили сюда, но путь занял несколько дней, потому что на дорогах повсюду заставы. Последние события, безусловно, прискорбны, однако к нам они не имеют ни малейшего отношения. Я гувернантка ее высочества, и вы должны меня пропустить!
Говард был явно выбит из колеи напором этой пухлой, похожей на курицу-несушку женщины, которая бесцеремонно грозила ему пальцем. Он выстоял против мятежников Уайетта, однако до сих пор ни разу не сталкивался с таким противником, как мистрис Кэт Эшли. Я направился к ним. Смерзшийся снег заскрипел под моими сапогами; Кейт оглянулась и увидела меня.
Она замерла. Затем подняла руку, откинула капюшон, и я увидел под ее глазами темные круги. Мне отчаянно захотелось броситься к ней, заключить в объятия; она появилась в самый недобрый час, стойко выдержав несколько дней изнурительного пути… но дать сейчас волю чувствам я не мог. После первого нашего разговора лорд Говард не донимал меня расспросами, и я не смел пробуждать его подозрений, открыто проявляя чрезмерную близость с дамами из свиты принцессы.
– Милорд, – проговорил я вслух, и Говард перевел взгляд на меня. – Это действительно мистрис Эшли и фрейлина ее высочества мистрис Стаффорд. Они служат в доме ее высочества в Хэтфилде.
– Да, я слышал, – сухо отозвался Говард, однако лицо его смягчилось.
