Шелковая вендетта - Холт Виктория (книги регистрация онлайн TXT) 📗
Я знала, отец очень доволен тем, что мы наконец приехали сюда. Урсула и Луи решили задержаться у него на несколько дней. «Проследить, как вы устроитесь, – сказала Урсула, – иногда твоему отцу не хватает в доме хозяйки, и сейчас именно такой случай».
Мы лениво переговаривались, время от времени бросая отдельные фразы. Основным предметом разговора был городок Карсонн. Отец говорил о том, что здесь прекрасный климат для выращивания винограда; ведь город стоит на самой границе с Италией.
Лучшее вино из запасов отца, которое он по случаю нашего приезда велел достать из подвалов, начинало оказывать свое действие; я заметила, что Кэти сонно хлопает глазами. Мы распрощались со всеми и ушли спать.
Я уложила Кэти и пообещала ей не закрывать дверь, соединяющую наши комнаты, чтобы она чувствовала, что я рядом. Она обрадовалась этому; возможно, ей казалось, что здесь, в сельской глуши, с наступлением темноты начинают происходить всякие страшные вещи. Когда я зашла поцеловать ее перед сном и поправить одеяло, она уже почти заснула.
Затем я вернулась в свою комнату и разделась, но, прежде чем лечь в постель, открыла окна и вышла на балкон. Ночь была темна и таинственна; черный небесный купол, усыпанный бриллиантами звезд, казалось, опустился совсем низко. А вот и замок Карсонн – надменный, могущественный и грозный. Я с трудом отвела от него зачарованный взгляд.
Наконец я легла, но сон мой был прерывистым и тяжелым. Я продолжала прокручивать в памяти все события прошедшего дня. Мне снилось, что мой дед вырастает до огромных размеров и преследует меня, а замок Карсонн – тюрьма, в которую он хочет меня засадить за то, что я осмелилась нарушить запрет и зашла на его территорию.
Проснувшись, я не сразу поняла, что это был только сон. Мне стало не по себе, и первое, что я сделала встав с кровати, – вышла на балкон посмотреть на замок Карсонн.
Незаметно пролетело несколько дней. Урсула и Луи распрощались и уехали домой. Урсула взяла с меня обещание навестить их в самом ближайшем будущем. Я с удовольствием приняла приглашение. К этому времени мы стали добрыми друзьями.
Сбор винограда подходил к концу.
– Все мы становимся немного сумасшедшими во время vendange, – рассказывал отец. – Возбуждение охватывает весь дом. Это кульминация нашей работы... после всех трудностей, всех тревог относительно будущего урожая... И вот все это позади, и мы видим результаты своей работы за год.
– Могу понять ваши чувства.
– Если б ты знала, сколько нам пришлось выстрадать! Начало лета было довольно сырым, и мы следили, чтобы на листьях не появилась плесень. Но в целом сезон выдался неплохой. Теперь основная работа закончилась, урожай собрали. С этого момента начинается всеобщее ликование в предвкушении праздника.
Нам с Кэти выделили лошадей, и мы полюбили ездить по окрестностям, разведывая новые места. К этому времени Кэти была уже опытной наездницей, но я часто ездила одна, потому что ее больше всего интересовали виноградники и урожай. Поэтому, когда отец объезжал свои плантации, от частенько брал ее с собой А я обследовала Вилле-Карсонн самостоятельно.
Я знала, что Кэти с отцом находится в полной безопасности, поэтому беззаботно наслаждалась покоем и одиночеством.
Как-то днем, четыре дня спустя после нашего приезда, когда все жители, казалось, укрылись в домах на время дневной сиесты, я спустилась к конюшням и поехала прокатиться. Отец предложил мне для верховых прогулок гнедую лошадку – маленькую, не очень резвую, однако с норовом. Мы вполне подходили друг другу, и на этой-то лошадке я и отправилась в тот день прогуляться.
Мы поехали в направлении Виллер-Мюра, к вершине холмистой гряды, откуда была видна вся долина. Я полюбила это место, знала, что наступит день, когда я не смогу устоять и поддамся искушению спуститься в деревню.
В тот день я снова поехала туда. Сверху открывался вид на шелковичные рощи и фабрику вдалеке, отсвечивающую стеклянными окнами. Трудно было поверить, что это красивое здание является фабрикой. За деревней протекал небольшой ручей; через него был переброшен мостик, увитый вьюнками. Я видела башенки господского дома и спрашивала себя, чем занят в настоящую минуту мой дед и догадывается ли он, что его внучка находится от него так близко.
Однажды я спущусь туда и пройдусь по деревне, думала я, и найду дом, где жили бабушка и моя мать. Мне было интересно, приходила ли когда-нибудь моя мать на то место, где я сейчас стояла, где она повстречалась с моим отцом и где зародилась моя жизнь. Мне было обидно, что моя родина находится так близко, а я не имею права посетить ее.
Я отвернулась. Солнце в тот день палило немилосердно. Немного правее деревья росли гуще и манили под свою прохладную сень, напоенную сладким смолистым ароматом сосны. Я направила туда свою гнедую. Деревья все теснее сдвигались вокруг нас, пахло влажной землей, прелыми листьями, разогретой на солнце хвоей. Я все дальше углублялась в лес. Сначала он показался мне небольшой рощицей, и я не сомневалась, что, двигаясь в одном направлении, скоро выберусь на открытое пространство.
Вдруг я услышала собачий лай. В лесу кто-то был. А может быть, это только собака? Лай – неистовый и злобный – приближался. Внезапно между деревьями показались два эльзасских дога. Завидев меня, они издали победный возглас и огромными прыжками направились ко мне. Прямо передо мной они резко остановились, не переставая угрожающе лаять. Я чувствовала, что моя гнедая дрожит. Она запрокидывала назад голову и беспокойно била копытом.
– Прочь, – закричала я собакам, пытаясь вложить в свой голос властные нотки, но мой окрик только распалил их – они залаяли еще яростнее и, казалось, вот-вот накинутся на меня.
Между деревьями показался всадник, и я испытала громадное облегчение. Он резко натянул поводья и уставился на меня пристальным взглядом.
– Фидель, Наполеон! Ко мне! – позвал он собак.
Они немедленно прекратили лаять и вернулись к хозяину.
За эти несколько секунд я успела хорошенько разглядеть незнакомца. Он как влитой сидел на своем великолепном черном коне, и они так ладно подходили друг другу, что казались одним целым и рождали сравнение с кентавром. У незнакомца были очень темные глаза с тяжелыми веками и четко очерченные брови. Волосы, выбивавшиеся из-под шляпы, также были почти черными. Светлая кожа составляла резкий контраст с темными глазами и волосами. Полагаю, это было одной из причин, почему его внешность так поражала. Форму его носа я бы, пожалуй, назвала агрессивной; этот длинный патрицианский нос напоминал изображения Франсуа Первого. Красивый рот не уступал по выразительности глазам – я одинаково легко могла представить его как жестоко смеющимся, так и ласково улыбающимся. Мне впервые встретился человек с такой необычной внешностью.
С первого же взгляда мне стало ясно, что этот человек ставит себя значительно выше других и привык к повиновению столь же беспрекословному, как то, которое только что продемонстрировали мне его собаки. Теперь он изучающе смотрел на меня, приподняв свои замечательные брови. Я слегка поежилась под пронизывающим взглядом. Это бесцеремонное разглядывание начинало меня раздражать, и я с трудом удерживалась от того, чтобы не высказать свое неудовольствие.
– Полагаю, это ваши собаки, – сказала я наконец.
– Это мои собаки, а также мой лес, на территорию которого вы непрошенно вторглись.
– Простите.
– Мы наказываем нарушителей.
– Я понятия не имела, что нарушила чью-то границу.
– Здесь есть указатели.
– Боюсь, что не заметила их. Я здесь недавно.
– Это не извиняет вас, мадемуазель.
– Мадам.
С ироничной улыбкой он поклонился.
– Тысяча извинений, мадам. Могу я узнать ваше имя?
– Мадам Сэланжер.
– Сент-Аланжер. Значит, вы имеете отношение к этим торговцам шелками.
– Я сказала Сэланжер, а не Сент-Аланжер. Это фамилия моего мужа.
– А ваш муж... он тоже здесь с вами?
