Женщины Флетчера - Миллер Линда Лаел (полные книги txt) 📗
ГЛАВА 27
С циничной полуулыбкой Гриффин изучал великолепно украшенную столовую в доме О'Рили: – Просто потрясающе, каких результатов можно достичь после двадцати четырех часов неустанной каторжной работы, не правда ли?
У самой Рэйчел на душе было не очень-то празднично. Гриффин Флетчер любит ее, он даже хочет жениться на ней. Казалось бы, жизнь должна быть прекрасной – но нет. Надвигалась некая зловещая катастрофа, но даже тонкой интуиции Рэйчел было не под силу определить, какая. Девушка смотрела на разнаряженных мужчин и женщин вокруг и с грустью размышляла, что завтра, возможно, произойдет нечто такое, после чего им долго не захочется танцевать. Но завтрашний день, как всегда, терялся где-то в туманной дали, и не было смысла ради него отказываться от сегодняшнего волшебного вечера. Подняв голову, Рэйчел Маккиннон от всей души присоединилась к общему веселью.
Как она ни волновалась, танцевать оказалось очень легко: ей пришлось только следовать за умелыми движениями Гриффина. Это было очень приятно, и, танцуя вальс за вальсом, чувствуя себя смущенной, восторженной и даже красивой, Рэйчел и думать позабыла о своей прежней неуверенности в завтрашнем дне.
Когда в перерыве между танцами появился Джонас и улыбнулся Рэйчел, что-то в лице Гриффина чуть заметно напряглось. Хотя взгляд золотистых глаз Джонаса был устремлен на Рэйчел, слова его были адресованы Гриффину.
– Проявите воспитанность и потанцуйте с хозяйкой вечера, доктор, – невозмутимо произнес он. – Если вы этого не сделаете, она скоро начнет рвать и метать.
Отведя взгляд от странно притягательных глаз Джонаса, Рэйчел подняла голову и одарила стоящего рядом с ней разгневанного гиганта спокойной улыбкой.
Со мной будет все в порядке, пообещала она, не произнося ни слова.
Темные глаза Гриффина сверкнули, но он прочел то, что было написано у нее во взгляде, и улыбнулся. Однако одна его бровь чуть приподнялась, когда он перевел взгляд на Джонаса. Нечто неуловимое проскочило между двумя мужчинами, и в теплом ароматом воздухе летнего вечера вдруг повеяло холодом. Но тут Гриффин многозначительно сжал руку Рэйчел и отправился на поиски хозяйки.
За явным восхищением, написанным на лице Джонаса, скрывалось что-то, от чего становилось не по себе. Снова заиграла музыка, он обнял Рэйчел за талию, и в его прикосновении ей почудилась какая-то смертельная тоска. Пока они танцевали, он говорил о самых банальных вещах: о погоде, о тигровых лилиях, букет которых украшал стол, отодвинутый на время танцев к стене, о мастерстве музыкантов, играющих приятную мелодию, под которую они кружились.
Рэйчел пыталась внимательно слушать его, но несколько раз ее взгляд искал Гриффина и Афину, танцевавших в дальней части помещения. Как чудесно они выглядели вместе – высокий, прекрасно сложенный, властный Гриффин и Афина, светловолосая, сияющая от радости!
Когда взгляд Рэйчел снова обратился на лицо Джонаса, она заметила в нем что-то такое, что заставило ее вздрогнуть. Была ли то печаль? Или ярость? Она не могла понять.
– Афина так красива, правда? – чуть слышно шепнула она.
– Потрясающе, – ответил Джонас; его голос звучал отрывисто и совершенно утратил свою обыденность. – Берегись, ежик.
Рэйчел почувствовала скрытый вызов, и кровь бросилась ей в лицо.
– Что вы имеете в виду?
В неистовых глазах Джонаса появилось то же самое выражение, которое она заметила несколько мгновений назад.
– Я имею в виду, что ни одно желание Афины не оставалось неисполненным. А ей нужен Гриффин.
Музыка завершилась изящным аккордом, и Рэйчел застыла на месте:
– Джонас...
Но он прижал указательный палец к ее губам, заставив замолчать.
– Это опасная игра, Рэйчел. Очень опасная игра. И помни – когда она закончится, я буду рядом.
Он ушел, а Рэйчел все еще размышляла над тем, что могли означать его слова. На полпути Джонасу встретился Гриффин, и мужчины инстинктивно и привычно обошли друг друга стороной.
Когда Афина увидела приближающегося к ней Джонаса, услышала то, что он шепотом сообщил ей, ее совершенное лицо греческой богини залилось краской. Затем она повернулась, отчего ее синее шелковое платье сверкнуло в луче света, подхватила Джонаса под руку, и оба они исчезли за высокими стеклянными дверями, ведущими в сад.
Опомнившись, Рэйчел поняла, что следит за ними, и, смущенно покраснев, перевела глаза на Гриффина. К счастью, его задержал доктор О'Рили – Гриффин слушал его с пристальным вниманием и не заметил бестактного любопытства Рэйчел.
Когда Гриффин повернулся к ней, в его взгляде она увидела только облегчение и сама немного расслабилась, хотя ее по-прежнему тревожили неясные сомнения из-за внезапного исчезновения Джонаса и Афины. О чем они говорили там, в залитом лунным светом, полном аромата роз саду? Неужели они вместе готовили какой-то заговор? Рэйчел одернула себя. Какой тщеславный вздор приходит ей в голову!
– Почему ты так улыбаешься? – спросила она Гриффина, пытаясь стряхнуть с себя последние остатки сомнений и неловкости.
– Потому что ты так прекрасна,– ответил он.– Потому что танцевать с Афиной было невыносимо скучно. И потому что я недавно узнал, что не убил человека.
Рэйчел нервно сглотнула слюну и потрясенно уставилась на него.
– Не убил человека? – тупо повторила она.
Он смущенно вздохнул, и его могучие плечи поднялись и опустились.
– Не знаю, почему, но я обрадовался, услышав, что Дугласу Фразьеру лучше. Он снова пришел в сознание – так сообщили минуту назад Джону.
– Пришел в сознание? – прошептала Рэйчел. Она не спрашивала никого о судьбе Дугласа Фразьера с той ночи, когда Гриффин каким-то образом спас ее от него, не осмеливалась даже думать о том, по-прежнему ли он представляет опасность или нет. – Гриффин, что ты сделал?
– Я избил его почти до смерти,– бесстрастно ответил он, и по его глазам было видно, как он внутренне напрягся, ожидая ее ответа.
Рэйчел вспомнила Добсона, избитого лесоруба, который мог благодарить Гриффина Флетчера как за нанесенные ему увечья, так и за свое выздоровление. В ее возлюбленном таилась безжалостная, беспредельная жестокость, и осознание этого факта вызвало у нее двойственное чувство. С одной стороны, она оценила его силу; с другой,– ощутила в себе страх перед этой неуправляемой яростью, проглядывающей сквозь его резкую, хотя и благородную манеру поведения.
К своему ужасу, Рэйчел поняла, что он каким-то образом следил за ходом ее мыслей и сумел угадать самую тревожную из них.
– Тебе не следует меня опасаться, русалочка, – отчеканил он холодным, размеренным тоном.
Рэйчел почувствовала себя виноватой.
– Я знаю, Гриффин,– промолвила она; она действительно знала это.
В его глазах – но не на губах – появилась долгожданная улыбка.
– Хотя должен признать, что иногда мне достаточно трудно сдерживать себя. Например, сейчас я бы отдал что угодно, лишь бы остаться с тобой наедине.
Смысл его слов не оставлял сомнений, и Рэйчел чувствовала ту же потребность, что и он. Но месяц был вполне терпимым отрезком времени, и ей не хотелось ни о чем сожалеть, если после этого интервала окажется, что Гриффину нужна Афина, а не она.
– Вы очень прямолинейный человек, Гриффин Флетчер,– произнесла она, в полной мере осознавая, насколько ее взгляд и тело притягивают его. – Но вам все же придется подождать.
Его темные глаза жгли, словно угли, когда он откровенно перевел взгляд на ее грудь и потом снова посмотрел ей в лицо.
– Я уже из вторых уст слышу этот совет, – проворчал он. – А я имею отвратительную привычку – не следовать советам других людей.
Рэйчел чувствовала, как ее щеки медленно становятся пунцовыми; она словно внезапно оказалась совершенно обнаженной перед ним и абсолютно беззащитной – на виду у всех этих людей. К ее глубокому стыду, это ощущение было не таким уж неприятным, и когда Гриффин схватил ее за руку и потащил вон из комнаты в тускло освещенный коридор, она не сопротивлялась. Он склонился и впился губами в ее губы, будто стремясь вобрать в себя, поглотить ее целиком – со всеми ее благими намерениями. Рэйчел задрожала от болезненного безрассудного желания.
