Отважный герой, нежные поцелуи - Грегори Джил (книги бесплатно полные версии TXT) 📗
Ей казалось, что это нужно сделать здесь, и нигде больше.
Она не думала, что на сердце у нее станет еще тяжелее, но именно так и произошло, когда она вновь перечитала слова, которые написала, будучи ребенком, – слова, полные надежды, пылкие, выражающие горячее желание узнать своего родного отца – человека, брошенного ее матерью. Но когда она начала читать письма Риза, в груди у нее словно завязался тугой узел, и душевная боль стала почти невыносимой.
«Моя дорогая дочка Кэтлин, я знаю, что ты не можешь меня помнить, но я тебя никогда не забывал. Ты была младенцем, который лежал у меня на руках и которого я убаюкивал каждую ночь. Я пел тебе песенки, сидя у себя в кабинете, глядя на звезды. Когда я пел, ты улыбалась, мирно засыпая.
Я знаю, что теперь ты совсем взрослая девочка – тебе семь лет. Мне бы хотелось навестить тебя и ненадолго привезти тебя сюда, на ранчо «Синяя даль». Здесь очень красиво, и тебе, наверное, здесь понравится. Мы снова узнаем друг друга. А на берегу ручья, за домом, можно будет устроить пикник, а потом съездить верхом в горы, и я познакомлю тебя со всеми нашими лошадками. Я выберу самую славную и красивую, чтобы ты могла на ней ездить.
Как тебе это предложение? Если захочешь приехать, напиши мне, и я договорюсь с твоей мамой о поездке. Я не задумываясь проделал бы долгий путь через дикие места, равнины и горы, лишь бы обрести тебя. Потому что я люблю тебя, дорогая моя Кэтлин. Ты – моя маленькая девочка, и не важно, как далеко ты от меня, ты всегда будешь моей любимой маленькой девочкой.
С любовью, твой папа».
Другие письма походили на это – написанные год спустя, два года. Каждое говорило о любви Риза. Каждое врезалось в ее сердце, как острый нож, но боль при этом была почему-то сладкой, мучительно сладкой.
Кажется, наконец все стало на свои места. Отец любил ее, хотел ее видеть, пытался стать частью ее жизни. Он никогда не забывал о ней, никогда от нее не отказывался, даже после всех этих лет, после писем, оставшихся без ответа, после несбывшихся надежд.
Даже будучи при смерти, он думал о ней. Разузнав, что она в трудном положении, он сделал так, чтобы у нее были дом и человек, который станет о ней заботиться.
Уэйд. Самый добрый, самый храбрый и надежный человек из всех, кого она знает.
Человек, которого она полюбила всем сердцем. Если бы только Риз знал…
Кэтлин почему-то чувствовала, что Риз знает. Надеялась на это. Но кое-что она должна выяснить. Кто не давал им с Ризом сблизиться все эти годы? Кто прятал письма обоих адресатов? И тогда, во время танцев, отдал их ей – всю пачку?
Услышав в холле шаги, она подняла голову.
– Кэтлин, дорогая! – В дверях появилась Уиннифред Дейл. – Франческа сказала, что вы здесь. Можно войти?
– Конечно.
Брови Уиннифред от волнения сошлись в ниточку. – Как Уэйд? Кэтлин вздохнула.
– Все так же. Но я… мне кажется, сегодня он очнется. Я как раз хотела подняться наверх…
– Тогда я вас не задержу. Я привезла немного тушеного мяса – Франческа отнесла его на кухню. С тех пор, когда ужинала здесь, я запомнила, что дорогой Уэйд всегда любил тушеное мясо. Вот Клинт, тот любил больше всего жареную курицу, Ник – ветчину с имбирным соусом, который готовит Франческа, но Уэйд… —
Голос ее замер. – Что такое? Что это вы так на меня смотрите, милочка?
Ледяной озноб пробежал по спине Кэтлин. Невероятная догадка мелькнула в голове.
– Вы часто обедали здесь с моим отцом?
– Часто? Ну, я бы так не сказала. Время от времени. Мы были очень близкими друзьями, как я вам уже говорила. – Уиннифред заложила за ухо прядку каштановых волос.
– Но… только друзьями… все эти годы?
– Да, это так. Только друзьями.
– Он был красивый мужчина. – Кэтлин говорила медленно, ее взгляд мгновенно метнулся на фотографию, где были изображены Риз, Клинт, Ник и Уэйд. – Это был человек добрый, с большим сердцем и щедрый. В такого мужчину женщине ничего не стоит влюбиться.
– Да, наверное, это так. – Яркие пятна появились на щеках Уиннифред. Руки взметнулись к горлу, потом снова упали. – То есть нам с Ризом было хорошо вместе. Мы всегда были в прекрасных отношениях, ни разу ни о чем не спорили, но… весь Хоуп и вся долина вообще-то знали, что он не переставал любить вашу матушку ни на одно мгновение. Это, разумеется, знала и я. Так что, естественно, я не…
– Вы не позволили себе влюбиться в него? – Колени у Кэтлин дрожали, когда она шла вокруг письменного стола. Она остановилась перед Уиннифред, испытующе глядя ей в глаза. – Но нельзя запретить себе влюбиться, Уиннифред, – мягко сказала она. – Это происходит независимо от вашего желания. Разве с вами было не так?
Какое-то время собеседница молча в изумлении смотрела на нее, потом лицо Уиннифред вспыхнуло.
– Да. Да, детка, я… любила его. А как же иначе? – прошептала она. – Это был лучший человек из всех, кого я знала.
Комната закружилась у Кэтлин перед глазами. Она отступила и ухватилась за край стола, чтобы не упасть.
– И поэтому вы прятали его письма ко мне и мои к нему? – прошептала она. – Я не понимаю зачем?
– Письма? Я никогда… я не знаю, о чем вы говорите, дорогая. – Тут взгляд Уиннифред упал на письма, разбросанные на столе. Рядом лежала смятая розовая ленточка. Уиннифред побелела как мел.
– Скажите мне правду, Уиннифред. Пора. – Кэтлин пыталась подавить гневное негодование и смятение, охватившие ее. – Вот эти письма. Кто-то вернул их мне во время танцев. Это сделали вы, не так ли?
На лице Уиннифред появилось такое выражение, словно она, забыв приличия, вот-вот выбежит из комнаты. Страх и стыд боролись в ее душе, а потом она, тяжело вздохнув, закрыла лицо руками.
– Да, Кэтлин. Это сделала я. Если бы вы знали, как мне хотелось все рассказать вам с самого начала, но я боялась причинить вам боль. Вы должны возненавидеть меня. – Голос ее задрожал от едва сдерживаемых слез. – Я сама себя ненавижу.
Уиннифред заплакала. Кэтлин старалась не растрогаться. Ее охватило справедливое возмущение, и вместе с тем она была смущена.
– Уиннифред, скажите же, зачем вы так поступили? Неужели вы всерьез думали, что маленький ребенок представляет угрозу тем чувствам, которые Риз, как вам казалось, может испытывать к вам?
– Вы не понимаете, Кэтлин. Просто не понимаете. – Мучительные, судорожные рыдания вырывались из ее груди. Слезы струились по ее лицу. Шагнув вперед, она в отчаянии протянула руки к Кэтлин, но та торопливо отступила за письменный стол, изо всех сил стараясь сохранить самообладание.
– Он так хотел, чтобы Лидия вернулась. – Плечи Уиннифред вздрагивали от плача. – Он часто говорил о ней, он рассказывал мне, что мечтает об этом. Он был уверен, что это произойдет, когда она узнает, что ранчо «Синяя даль» стало образцовым хозяйством и становилось все более прибыльным, и что она к нему приедет вместе с вами. Он надеялся, что вы снова станете одной семьей, включая и мальчиков… – Она глубоко, прерывисто вздохнула и продолжала торопливо: – Я знала, что он написал вам – он говорил мне, что собирается пригласить вас побывать на ранчо. И принес мне письмо на почту. Вы должны понять, Кэтлин, у меня были надежды на то, что, если Лидия не вернется, он, может быть, когда-нибудь полюбит меня. Не так, как я его люблю, но немного, совсем немного, и я была бы счастлива. Вы понимаете, Кэтлин?
Она взглянула на Кэтлин, стоявшую неподвижно и вслушивавшуюся в каждое слово. Потом Кэтлин с трудом заговорила, голос у нее тоже прерывался:
– Нет, Уиннифред, не понимаю. Но продолжайте: самое лучшее, что вы можете сейчас сделать, это все объяснить.
– Я испугалась, что, если вы приедете погостить, Лидия может сопровождать вас. И когда она своими глазами убедится, каких успехов добился Риз на ранчо, то решит вернуться к нему. А она не заслуживала его, Кэтлин, ничуть не заслуживала! – Уиннифред говорила торопливо, с дрожью в голосе. – Она бросила его, когда ему было трудно, и мне не хотелось видеть, как она снова войдет в его жизнь, когда он добился успехов…
