Маскарад повесы - Кинг Валери (бесплатная регистрация книга txt) 📗
Ее отражение теперь тоже состояло из двух частей. Она смотрела на него и не узнавала себя в изящной незнакомке, разделенной извилистой линией. Да, эту молодую красавицу не сравнить с помешанной на охоте и верховой езде дочкой сквайра Дрейкотта, которая толком и поговорить не могла ни о чем, кроме пистолетов и лошадей. Новая Кэт изысканно держится, совсем как Джулия или Мэри, и способна вести светскую беседу на любую тему. Она прекрасно танцует и чувствует себя совершенно свободно в обществе. Но к чему привела эта перемена? К ужасному позору, за который некого винить, кроме самой себя. Она по собственной воле решила поймать в любовные сети Эшвелла, никто ее не неволил, поэтому и виновата в своей беде она одна!
Тесный маскарадный костюм мешал дышать, Кэт попробовала стянуть сначала один тяжелый рукав, потом другой, но они не поддавались. Петли на спине были слишком узкими, и все ее попытки расстегнуть пуговицы оказались тщетными. Застонав от бессилия, Кэт рванула бархат на плечах, и несколько верхних пуговиц одна за другой оторвались и упали на пол. Но этого было явно недостаточно, чтобы освободиться. Королевский наряд, на который ушло девять ярдов бархата, казался ей теперь настоящей западней. Надо поскорее сбросить его с себя, чтобы утихла терзающая душу боль!
Кэт закружилась по комнате, стараясь сорвать с себя платье или хотя бы дотянуться до оставшихся пуговиц. Но платье не желало ни расстегиваться, ни рваться: Мэгги подошла к обязанностям швеи слишком добросовестно. Не замечая ничего вокруг, Кэт натолкнулась на туалетный столик вишневого дерева, потом споткнулась о скамеечку для ног и свалилась на пол, сильно ударившись плечом и коленом. Несмотря на боль, она рассмеялась своей неловкости и хохотала все громче, чувствуя, что уже не в силах остановиться. Достигнув апогея, неистовый хохот превратился в рыдания, которые остаток вечера и всю дорогу домой клокотали у нее в груди и наконец нашли выход. Из глаз потоком хлынули слезы, которым, казалось, не будет конца. Кэт подползла к медвежьей шкуре, зарылась лицом в жесткий мех и начала бить кулаком по полу, не обращая внимания на боль. Она ненавидела Эшвелла за обман и за то, что любила его!
На следующее утро Кэт разбудило явственное ощущение, что произошло непоправимое несчастье. Открыв глаза, она не сразу сообразила, где находится, и, только увидев до половины оторванный зеленый бархатный рукав, все вспомнила. С трудом сев, она огляделась и застонала от досады — оказалось, что она каким-то образом ухитрилась заснуть прямо на полу, причем даже не на медвежьей шкуре, а на дубовом паркете! Боже, как болит голова, какое тоскливое мычание доносится в открытое окно со скотного двора…
Через несколько минут, собравшись с силами, Кэт сделала новую попытку снять платье. К ее удивлению, оставшиеся пуговицы тут же оторвались и покатились по полу, а платье легко соскользнуло вниз. Кэт слабо улыбнулась. И как ей это удалось после стольких безуспешных усилий?..
Поднявшись на ноги, она сбросила платье и расшнуровала корсет. В дверь тихонько постучали, и прежде, чем Кэт успела раскрыть рот, в спальню вошла Мэгги с подносом в руках. Комнату тотчас наполнил аромат свежесваренного кофе и только что испеченного хлеба.
Увидев хозяйку в одном белье на медвежьей шкуре, Мэгги и бровью не повела.
— Что-то вы неважно выглядите, мисс, — заметила она, улыбаясь одними глазами. — Как будто вас пропустили через одну из тех машин, что день и ночь стучат на фабрике!
— Спасибо на добром слове, милая, — шутливо ответила Кэт.
Поставив поднос, Мэгги подняла маскарадный костюм, аккуратно расправила его и повесила в шкаф, а корсет сложила в ящик туалетного столика. Затем она усадила хозяйку перед зеркалом, вытащила шпильки из ее растрепанных волос и начала их расчесывать медленными, плавными движениями Кэт смежила веки, чувствуя, как на нее нисходит долгожданный душевный покой. Из открытого окна опять послышалось жалостное мычание.
— Почему мычит корова? — нахмурилась Кэт. — Разве ее не подоили? Где Питер?
— Он заболел и остался дома.
— Тогда пусть о бедной скотине позаботится Томас или еще кто-нибудь из слуг! — С этими словами Кэт взяла с подноса чашку дымящегося черного кофе и сделала несколько глотков.
Стараясь не встречаться взглядом с хозяйкой, Мэгги ответила беспечным тоном:
— Кухарка слишком крепко приложилась к бутылке по случаю вашего со сквайром отъезда в Личвуд, и сейчас ей нездоровится, а у Томаса выходной, и он ушел навестить родных. Поденщики все в поле, жнут. В доме остались только мы с Вайолет.
— Тогда ступай в деревню и приведи кого-нибудь оттуда!
— Я пыталась, мисс, — сконфуженно ответила Мэгги. — Но большая часть деревенских ушли жать, а те, которых я нашла в «Лебеде и гусе», так меня отбрили, что я бегом бежала до дому. Ох, не к добру они стали такими дерзкими, видно, что-то нехорошее затевают!
— Ты хочешь сказать, что у нас некому подоить корову? — нахмурилась Кэт и сделала еще глоток.
— Некому, мисс!
Аккуратно заколов хозяйке на макушке расчесанные локоны, Мэгги опустилась на колени и начала собирать зеленые бархатные пуговки, рассыпавшиеся по полу, а Кэт взяла с тарелки ломтик хлеба с маслом.
— Тогда корову придется подоить тебе или Вайолет! — распорядилась она, жуя.
— Нет, я не могу, мисс! — воскликнула Мэгги. — Я до смерти боюсь этих рогатых тварей! Когда-то я даже хотела наняться дояркой на ферму, но не выдержала там ни одного дня. А Вайолет сказала, что лучше возьмет расчет, чем будет доить корову.
Кэт тяжело вздохнула и отложила недоеденный бутерброд.
— Принеси мне старое муслиновое платье, — скомандовала она горничной. — Что за недотепы у меня служанки! И не думай, что я не поняла, куда ты клонишь. Ты ведь прекрасно знаешь, что я с детства умею доить коров. Эх, не повезло мне с детством — в эту прекрасную пору меня обучали совсем не тому, что должна знать благовоспитанная барышня!
Уткнувшись лбом в теплый коровий бок, Кэт по очереди ритмично тянула за мягкие сосцы. С каждым ее движением из них вырывались тугие белые струйки и били в стенки деревянной бадьи, быстро наполняя ее парным молоком. Девушка рассмеялась — подумать только, вчерашняя королева Елизавета сидит на скамеечке в хлеву и доит корову! Впрочем, разве можно было поступить иначе? Бедная скотина мычала так жалостно! К тому же в эту пору сюда вряд ли забредет кто-то из знакомых и увидит ее в таком неподобающем виде.
Корова начала удовлетворенно вздыхать, и Кэт ласково погладила ее по рыжему с белыми пятнами боку. День выдался теплым и безветренным. Закрыв опухшие от слез глаза, Кэт прислушалась — в денниках, переминаясь с ноги на ногу, хрупали сено лошади, тихо ржала Диана, блеяли овцы, которых пастух гнал на пастбище, а на сеновале, под самым потолком, щебетали в своих гнездах воробьи и ласточки… Музыка обыденной, но такой чудесной жизни! Кэт захотелось раствориться в ней, забыв обо всех бедах и обидах. Пожалуй, при ее навыке доить коров без куска хлеба она не останется. Она представила себе, как станет простой поденщицей, будет ходить за скотом, убирать конюшни, доить коров, чистить лошадей, а потом скакать на них по полям и холмам, подставив холодному ветру разгоряченное лицо… Кэт приложила руку к щеке — лицо у нее действительно горело. И неудивительно, ведь она проплакала почти всю ночь…
Внезапно почувствовав рядом какое-то движение, Кэт обернулась — ее взгляд наткнулся на чьи-то тщательно начищенные сапоги. Они почти не запылились и так ярко блестели, что Кэт даже подумала, не добавляет ли их владелец в ваксу шампанского по примеру Руперта Уэстборна. Мысли в ее голове текли медленно и бессвязно — она никак не могла стряхнуть с себя странное оцепенение, охватившее ее после страшной ночи.
— Разве у вас нет слуг, чтобы подоить корову? — произнес голос Эшвелла.
Кэт вздохнула.
— Кучер Питер заболел, — начала она объяснять, удивляясь про себя, как устало и бесстрастно звучит ее голос, — кухарка напилась, Мэгги скорее умрет, чем прикоснется к корове, у Томаса выходной день, Вайолет считает такую работу ниже своего достоинства, а деревенские прийти не захотели… — Она наконец подняла на Эшвелла глаза и заметила, что он нахмурился. — Мэгги говорит, что там затевается что-то нехорошее, бунт, наверное!
