Роковой мужчина - Торнтон Элизабет (книги без сокращений .TXT) 📗
— Ричард!.. — не сказала, а выдохнула Розамунда.
— Розамунда… — пробормотал он.
Он едва узнал ее в нарядной, почти незнакомой девушке, которая порывисто шагнула ему навстречу. Изысканное нежно-розовое платье выгодно подчеркивало все достоинства ее фигуры, приоткрывая взору Ричарда куда больше, чем он готов был увидеть. Он заметил также, что Розамунда не стала делать прическу, ее темные волосы рассыпались по плечам пышными шелковистыми волнами. Сейчас в ней не осталось и следа того отчаянного мальчишки, который дерзил ему на каждом шагу. Перед Ричардом стояла соблазнительная сирена, созданная для того, чтобы разбивать мужские сердца.
Розамунда между тем порывисто схватила его за руки, с улыбкой заглянула в глаза.
— Досталось тебе от моего брата? — спросила она.
Упоминание о лорде Каспаре отрезвило Ричарда не хуже, чем ведро ледяной воды. Отстранив Розамунду, он отступил на шаг и, стараясь держать себя в руках, медленно произнес:
— Что ты наговорила о нас своему брату?
Розамунда взглянула на его вмиг окаменевшее лицо, угрюмо насупленные брови и с запинкой ответила:
— Я сказала ему, что мы любим друг друга и собираемся пожениться. Ну же, не смотри на меня так! Должна же я была хоть что-нибудь сказать. После того, как Каспар убедился, что со мной все в порядке, он так разозлился на тебя… словом, я испугалась и сказала ему, что…
Она осеклась на полуслове, потому что Ричард повернулся к ней спиной и отошел к камину. Опершись одной рукой о каминную полку, он снова обернулся к Розамунде.
— Я не намерен жениться, — холодно и ровно проговорил он, — ни на тебе, ни на какой иной женщине. Что до любви… быть может, я вел себя неосторожно, когда думал, что пришел мой последний час, однако же не припомню, чтобы при этом было сказано хоть слово о любви — уж такого я бы не забыл!
— Ты не понимаешь, — беспомощно пробормотала Розамунда. — Видишь ли…
Ричард вскинул руку, призывая ее к молчанию, и уже мягче продолжал:
— Выслушай меня, Розамунда. То, что произошло с нами, было совершенно естественно. Мы оказались между жизнью и смертью. В то немногое время, которое мы провели вместе, нам довелось пережить самые сильные чувства, какие только выпадают на долю человека. Мы могли положиться только друг на друга. Оттого-то все и произошло. Теперь все иначе. Пройдет неделя, и ты забудешь о моем существовании. Ты вернешься к своей прежней жизни, а я… у меня довольно будет своих дел. Так что давай расстанемся без обид и сожалений.
Вначале Розамунду даже позабавила эта выспренняя речь… но к концу ее девушка была вне себя от унижения и ярости. Ричард, оказывается, так ничего и не понял. У нее, конечно, и в мыслях не было выходить за него замуж… но то, что он отверг ее, словно влюбленную девчонку-несмышленыша, снести было попросту невозможно.
Боль обожгла Розамунду нестерпимым огнем, и тогда с она с ужасом поняла, что страдает так только потому, что и вправду всей душой любит Ричарда Мэйт-ленда.
Впрочем, сказать, что она страдает, было бы преуменьшением. Розамунда была совершенно уничтожена. Значит, все, что Ричард сказал ей тогда, в хижине, было ложью. Он только притворялся влюбленным, поскольку думал, что настал его смертный час.
Нет, она не станет плакать, ничем не покажет Ричарду, какую он причинил ей боль. Розамунда воззвала к своей гордости… и, найдя в ней поддержку, тряхнула головой.
— Да неужто ты и впрямь решил, что я собралась за тебя замуж?! — насмешливо сказала она и рассмеялась. — Мне это и в голову не приходило! А теперь, Ричард Мэйтленд, ты послушай меня. Когда я вышла из хижины, Каспар изнывал от желания хорошенько проучить тебя. Больше всего ему хотелось прикончить тебя на месте, но поскольку мой отец заключил договор с мистером Темплером, Каспар решил всего лишь как следует тебя поколотить. Ни мистер Темплер, ни Харпер не могли уговорить его отказаться от этого намерения. Потому-то мне и пришлось вмешаться. Я знала, что ты совсем обессилел и не сможешь защитить себя, а потому сказала брату, что люблю тебя и что мы поженимся… и что если он хоть пальцем до тебя дотронется, то я с ним больше в жизни не заговорю. Оттого-то с тобой и обо-. шлись так снисходительно.
Розамунда на миг умолкла и принужденно рассмеялась:
— Бедный Ричард! Мне и в голову не приходило, что ты так серьезно отнесешься к этой нехитрой выдумке.
Ричард молчал, недоверчиво глядя на нее… и тогда Розамунда вновь рассмеялась и шагнула к нему.
— Мне бы тоже хотелось расстаться без обид и сожалений, — продолжала она с улыбкой, надеясь, что Ричард никогда не узнает, чего стоила ей эта улыбка! — По правде говоря, я всегда с удовольствием буду вспоминать это занимательное приключение… и когда-нибудь непременно расскажу о нем своим детям.
С этими словами Розамунда протянула ему руку.
— Итак, Ричард Мэйтленд, — сказала она, — простимся сейчас. В Твикенхэм-хаус мы вряд ли будем видеться часто.
Этот жест, эта небрежная речь отчего-то слишком глубоко задели Ричарда… быть может, потому, что Розамунда заговорила о своих будущих детях. Кто же станет отцом ее детей? Уж, верно, не принц Михаэль — она сама рассказывала, что он не только щеголь, но и распутник. Быть может, у нее в запасе имеется более достойный претендент на ее руку и сердце? Однако более всего уязвило Ричарда то, что ему предназначили роль героя занимательной истории для будущих детишек Розамунды.
Черта с два!
Он мельком глянул на ее протянутую руку.
— Отчего же так официально? — осведомился он. — После всего, что нам довелось пережить вместе, разве я не заслужил хотя бы прощального поцелуя?
Уж он оставит этой девчонке воспоминание, над которым не так-то легко будет посмеяться! С этой мыслью Ричард рывком притянул к себе Розамунду и впился губами в ее губы.
На миг девушка окаменела, словно превратившись в мраморную статую… это длилось всего мгновение. Кровь в ее жилах вскипела от этого дерзкого, жгучего, пьянящего поцелуя — и, не сознавая, что делает, Розамунда прильнула к Ричарду и обвила руками его шею.
Тонкий, сладостный, греховный аромат гардении ударил ему в голову, точно крепкое вино. Ричарда поразило даже не то, с какой страстью Розамунда отозвалась на его поцелуй — скорее уж он был до глубины души потрясен тем, что сам так легко и охотно поддался страсти.
