Тайна древлянской княгини - Дворецкая Елизавета Алексеевна (читать бесплатно полные книги txt) 📗
– Что это? Кто… Как ты сюда… – шепотом ахнула она, пытаясь сесть, и он, вопреки ожиданиям, легко выпустил ее.
– Пришел поблагодарить тебя. – Хельги приподнялся, подперев локтем голову, и она увидела, что на нем надета новая рубаха; это ее гладкого шелка и швов Предслава коснулась в темноте.
– Ты смог пройти… – Она бросила взгляд на открытый лаз.
– Конечно. я все могу.
– Ты видишь, я выполнила наш уговор… – Предслава отодвинулась от него как могла дальше на одной лежанке, но ей вовсе не хотелось вскочить, закричать, убежать.
Напротив, она была убеждена, что никому, кроме нее, знать о его появлении в крепости не следует, хотя само по себе это казалось еще более удивительным делом, чем посещение змея-летавца.
– Тебе… хорошо сидит? – озабоченно уточнила она, кивнув на рубаху. Ее беспокоила оценка проделанного труда, и было бы обидно, если при всем старании что-то оказалось не так. – В груди не узко? Под мышками не жмет?
Она не смогла вставить в подмышки ластовицы, потому что не хватило шелка среди тех пожитков, которые самые богатые из ладожских женщин сумели унести с собой в крепость. Предславе даже пришлось отрезать по куску от рукавов собственной далматики, привезенной из Киева, а не то рубаха Хельги сзади получилась бы короче, чем спереди.
– Все отлично! – Хельги потянулся и снова устроился на подушках своего отца так удобно, будто на своих собственных. Впрочем, откуда ему знать, что это постель его отца? – Все как надо. А вот это уже похоже на жилище королевы, – одобрительно заметил он, оглядываясь. – Не то что в том подземелье. Наверное, золотые чаши у тебя там?
Он кивнул на пару больших ларей под расшитыми крышками. В спальне Рерика действительно было на что посмотреть: на бревенчатых стенах висело три восточных ковра, несколько греческих одежд из плотного яркого шелка с вышивкой золотыми нитями, несколько дорогих мечей, секира с серебряной насечкой на лезвии.
– Именно там, – подтвердила Предслава, но не стала уточнять, что и одежды, и ковры, и меха, и содержимое ларей принадлежат вовсе не ей, а отцу Хельги, которого он уже, по сути, выгнал из дома.
На одном из ларей лежал шлем Рерика с гребнем в виде змея. Но если Хельги его и заметил, то ничего не сказал. Вновь посмотрев на Предславу, он протянул руку и мягко погладил ее по голой ноге под подолом рубахи, но она отстранилась и натянула подол пониже. Он смотрел на нее с тем же выражением – соблазна и вызова, – и ей было неловко, тревожно, но где-то в глубине души приятно, за что она сама на себя сердилась. Видят боги, на этой лежанке незваный и нежданный гость чувствовал себя гораздо более непринужденно и удобно, чем она! Каждое его движение – уверенное, немного небрежное и притом ловкое и изящное – источало тот же соблазн, который сиял во взгляде, и Предслава чувствовала, что против воли любуется ночным гостем. Ее наполняло волнение, не имеющее ничего общего со страхом.
Не смущаясь ее попыткой отстраниться, он снова протянул руку и опять погладил ее по ноге, уже через ткань рубахи. Предслава схватилась за голову – волосы были рассыпаны по плечам, благо в покое было все же достаточно темно.
– У тебя красивые волосы, – произнес из полутьмы низкий теплый голос, словно его обладатель проник в ее мысли. – Не убирай их, они мне нравятся. И сама ты очень красивая и привлекательная женщина. Пусть это довольно дерзко звучит, но я хотел бы тебя поцеловать.
– Нет! – Предслава потянула на себя одеяло, но ничего не вышло, потому что Хельги лежал на нем.
Теперь она по-настоящему испугалась. Но не Хельги – в нем не ощущалось никакой угрозы и никакого намерения применить силу. Наоборот: Предслава удивилась, что это предложение, действительно весьма дезкое и неприличное, вовсе не показалось ей оскорбительным, ей даже… было приятно это услышать. Он был в точности как Зверь Забыть-реки, но только гораздо красивее и потому опаснее.
– Разве я сказал что-то плохое? Это просто предложение, ты можешь его не принимать.
– Опомнись! Здесь не игры на… – Она хотела сказать, «на Купалу», но вспомнила, как это называется у него на родине, – на День Середины Лета.
– На Мидсоммар я бы и спрашивать не стал! – Он засмеялся, и вот теперь у него сделался отчасти смущенный вид.
– Ну а поскольку сейчас не Мидсоммар… уходи! – выговорила Предслава, с усилием одолевая собственное нежелание того, чтобы он уходил. Что с ней такое делается?
– Ну, увидимся! – Хельги поднялся с лежанки и встал с другой стороны, там, где находился подземный ход.
– Подожди! – окликнула его Предслава, и он с готовностью обернулся.
Она тоже встала и подошла ближе. Теперь никакого Велесова камня между ними не было, и она, шаг за шагом, приблизилась вплотную. Рубаха все же вышла узковата и оттого облегала его стан плотнее, чем обычная просторная одежда, и это волновало Предславу. Он молча ждал, глядя на нее выжидательно и чуть-чуть насмешливо, сколько она могла разглядеть при слабом свете утра из окошка. Теперь она заметила, что они почти одного роста: ведь Предслава для женщины была высокой.
– Ну так что, ты не хочешь меня поцеловать? – усмехаясь с тем же смущенным видом, уточнил он.
– Не сейчас, – ответила Предслава.
Ей вспомнилось одно из северных сказаний старой Оловы, которое передавалось в ее роду: о сыне конунга, которого превратили злыми чарами в дракона и с которого надо было снять несколько шкур, чтобы он снова стал человеком. И хотя Хельги сын Сванрад по виду уже был человеком, Предслава знала, что драконья шкура на нем есть, пусть ее и не видно.
– Видишь вот это? – Она показала на маленький плотно зашитый мешочек, висящий у нее на шее, – могучий оберег, корень солонокреса, который уже не раз спасал ее от Зверя Забыть-реки.
– Вижу. – Пользуясь случаем, Хельги с явной охотой опустил взгляд к ее груди и не спешил поднимать.
– Ты можешь… к нему прикоснуться?
– С удовольствием.
Небольшая рука с широкой ладонью и витым серебряным кольцом на указательном пальце поднялась и коснулась груди Предславы, скользнула по ткани рубашки, будто погладила, сжала мешочек. С бешено бьющимся сердцем Предслава ждала, но ничего не происходило: он не бросал мешочек, не отскакивал с шипением и руганью. Он даже не понимал, что ей нужно: вот он спокойно выпустил мешочек, рука его мягко накрыла ее грудь, потом обвила стан, он обнял ее и привлек к себе, давая почувствовать, как возбуждает его ее близость. И когда Предслава действительно это ощутила, ее пробрала теплая дрожь и пронзило почти болезненное желание; от его запаха, от тепла его тела у нее кружилась голова; сухие жесткие губы коснулись ее щеки, отыскивая рот. Когда их бедра соприкоснулись, у нее возникло чувство, будто две реки, стремившиеся навстречу друг другу, слились и устремились дальше могучим общим потоком; где-то в глубине возникло то же ощущение, которое она испытывала, обращаясь духом к божествам Нижнего мира. Хотелось отдаться этому потоку, будто невидимая горячая река несла ей саму жизнь, но Предслава отпрянула, испуганная и смущенная силой этих ощущений. Она словно проснулась и обнаружила себя на самом берегу Огненной реки, а ведь даже в обычную реку не советуют соваться, не зная броду.
Хельги выпустил ее, не пытаясь удержать.
– Ну, если ты не хочешь, зачем меня дразнить? – спросил он, впрочем, без обиды или досады, и это тоже ей понравилось.
– Я… должна была проверить. – Предслава сама сжала солонокрес в руке, будто ища у него поддержки.
– Что? – Хельги засмеялся, намекая на одно, очевидное для них обоих обстоятельство, и Предслава едва сдержала беспокойный смех.
– Не это! Я… хотела узнать…
«Не нечисть ли ты!» – собиралась она сказать, но не решилась.
– Здесь мой оберег, – пояснила она вместо этого, показывая на мешочек. – К нему не в силах прикоснуться никто, кто желает мне зла. Моя мать получила его от своей матери, когда выходила замуж, а я от нее, тоже когда выходила замуж. И он уже не раз спасал меня… от по-настоящему опасного пришельца из мира мертвых.
