Пленить сердце горца - Монинг Карен Мари (книги онлайн без регистрации полностью .TXT) 📗
Глава 32
Гримм расхаживал по террасе, чувствуя себя дураком. Он сидел за одним столом и делил еду со своим отцом, и ему удавалось вести вежливый разговор, пока не пришла Джиллиан. Затем Ронин упомянул Джолин, и он почувствовал, как в нем нарастает ярость, причем так стремительно, что он чуть не кинулся через стол и не схватил старика за горло.
Но Гримм был достаточно умен, чтобы понять, что гневался он во многом на самого себя. Ему нужна была ясность, но он боялся расспросить отца. Нужно было поговорить с Джиллиан, но что он мог ей рассказать? У него самого не было ответов. «Поговори с отцом, — твердила ему совесть. — Узнай, что случилось на самом деле».
Но эта мысль приводила его в ужас. Если бы обнаружилось, что он был не прав, весь мир выглядел бы совершенно по-другому.
Кроме того, нужно было беспокоиться о других вещах: позаботиться о том, чтобы Джиллиан не узнала, что он собой представляет, и предупредить Бальдура, что за ними по пятам идут Маккейны. Необходимо было до их нападения перевезти Джиллиан в какое-нибудь безопасное место и выяснить, почему он, его дядя и отец — берсерки. Слишком уж много совпадений, и Бальдур постоянно намекал на что-то, о чем Гримм не знает и спросить не может.
— Сын.
Гримм резко обернулся.
— Не называй меня так, — резко отозвался он, но обычной злобы в его словах не было слышно.
Ронин шумно вздохнул.
— Нам надо поговорить.
— Слишком поздно. Ты сказал все, что хотел, много лет назад.
Ронин пересек террасу и встал у стены, рядом с Гриммом.
— Тулут прекрасен, правда? — тихо спросил он.
Гримм не ответил.
— Парень, я…
— Ронин, разве ты…
Мужчины окинули друг друга изучающими взглядами, и никто из них не заметил, как на террасу вышел Бальдур.
— Почему ты ушел и не возвращался?
В словах, сорвавшихся с уст Ронина, слышалась подавленная мука пятнадцатилетнего ожидания.
— Почему ушел? — переспросил Гримм, словно не веря своим ушам.
— Потому, что испугался того, кем станешь?
— Кем я стал? Я так и не стал тем, кем стал ты!
Ронин изумленно уставился на него.
— Как ты можешь так говорить, когда у тебя голубые глаза? И жажда крови.
— Что я берсерк, мне известно, — ровно ответил Гримм. — Но я не безумен.
Ронин заморгал.
— А я никогда этого и не говорил.
— Нет, говорил. В ту ночь во время битвы ты мне сказал, что я такой же, как и ты, — с горечью напомнил он.
— Ты и есть такой же.
— Нет!
— Да, ты…
— Ты убил мою мать! — заревел Гримм, вложив в этот крик всю ту боль, что скопилась в нем за пятнадцать лет ожидания.
Бальдур моментально выдвинулся вперед, и Гримм под прицелом двух пар проницательных голубых глаз почувствовал себя неуютно.
Ронин и Бальдур удивленно переглянулись.
— Так поэтому ты не возвращался домой? — осторожно спросил Ронин.
Гримм сделал глубокий вдох, и из него посыпались вопросы. И теперь, когда он начал их задавать, ему показалось, что им никогда не будет конца.
— Откуда у меня появились карие глаза? Как получилось, что вы оба берсерки?
— О, да ты действительно туп, да? — фыркнул Бальдур. — Ну неужели ты не можешь сложить два и два, парень?
На теле Гримма задергался каждый мускул. Тысячи вопросов сталкивались с сотнями подозрений и десятками подавленных воспоминаний, и все это сливалось в нечто немыслимое.
— Мой отец кто-то другой? — спросил он.
Ронин и Бальдур посмотрели на него и покачали головами.
— Тогда почему ты убил мою мать? — взревел он. — И не говори мне, что мы рождаемся такими. Может, ты и родился настолько сумасшедшим, чтобы убить свою жену, но я нет.
Лицо Ронина окаменело от ярости.
— Я не могу поверить, что ты думаешь, будто я убил Джолин.
— Я застал тебя над ее телом, — настаивал Гримм. — И у тебя был в руке нож.
— Я вынул его из ее сердца, — заскрипел зубами Ронин. — Зачем мне убивать единственную женщину, которую я когда-либо любил? Пусть бы так думал кто-то другой, но ты, как мог ты подумать, что я мог убить свою настоящую любовь? Мог бы ты убить Джиллиан? Даже в момент превращения в берсерка — мог бы ты убить ее?
— Никогда! — прогремел Гримм.
— Тогда ты должен понимать, что ошибся.
— Ты бросился на меня. Я был бы следующим.
— Ты мой сын, — прошептал Ронин. — Я нуждался в тебе. Мне нужно было прикоснуться к тебе, знать, что ты жив, убедиться в том, что Маккейны не добрались и до тебя.
Гримм тупо уставился на него.
— Маккейны? Ты хочешь сказать, что маму убили Маккейны? Но Маккейны напали лишь после захода солнца, а мама умерла утром.
Ронин смотрел на него в изумлении, смешанном с гневом.
— Маккейны выжидали в горах весь день. Они заслали к нам шпиона и узнали, что Джолин снова беременна.
Тень ужаса скользнула по лицу Гримма.
— Мама была беременна?
Ронин потер глаза.
— Да. Мы думали, у нее больше не будет детей — это была такая неожиданность. Она не беременела с твоего рождения, а ведь прошло почти пятнадцать лет. Это был бы поздний ребенок, но мы так его ждали…
Ронин запнулся и несколько раз тяжело вздохнул.
— Я потерял все за один день, — промолвил он, и глаза его ярко заблестели. — И все эти годы думал, что ты не возвращаешься домой потому, что не понимаешь, кто ты есть. Я презирал себя за то, что не смог объяснить тебе этого. Думал, что ты ненавидишь меня за то, что это я сделал тебя таким, и за то, что не научил тебя, как с этим обращаться. Многие годы я боролся с желанием поехать за тобой и заявить свои родительские права, помешать Маккейнам выследить тебя. Но тебе удалось очень умело исчезнуть. И теперь… теперь я вижу, что все эти годы, которые я наблюдал за тобой, ожидая твоего возвращения, ты меня ненавидел. И ты все это время думал, что я убил Джолин!
Ронин с горечью отвернулся.
— Мою маму убили Маккейны? — тихо прошептал Гримм. — Зачем им это надо было, если она была беременна?
Ронин покачал головой и посмотрел на Бальдура.
— Как я вырастил такого тупоголового сына?
Бальдур пожал плечами и закатил глаза.
— Ты все еще не понял, да, Гаврэл? Ты не понял того, что я пытался сказать тебе столько лет назад: мы — мужчины рода Макиллих — рождаемся берсерками. Каждый сын, рожденный по прямой линии от лэрда, — берсерк. Маккейны охотятся за нами тысячу лет. Они знают наши легенды почти так же хорошо, как и мы сами. Согласно пророчеству, нас почти уничтожат, сократив наш род до трех мужчин.
И он взмахнул рукой жестом, объединяющим их троих.
— Но один юноша вернется домой, влекомый своей настоящей любовью, и уничтожит Маккейнов. И Макиллихи станут могущественнее прежнего. И этот юноша — ты.
— Р-р-рожденный берсерком? — запинаясь, произнес Гримм.
— Да, — ответили мужчины в один голос.
— Но я в него превратился, — запутался Гримм. — На утесе Вотанова провала. Я воззвал к Одину.
Ронин покачал головой.
— Тебе так просто показалось. Первая кровь в битве родила берсерка. Обычно наши сыновья не превращаются в берсерков до шестнадцати лет, но твое превращение ускорила первая битва.
Гримм сел и закрыл лицо руками.
— Почему ты никогда не говорил мне о том, кто я такой, до моего превращения?
— Сын, мы и не думали ничего скрывать от тебя. Мы начали рассказывать тебе легенды еще с раннего детства. Они тебя завораживали, помнишь?
Ронин замолчал и рассмеялся.
— Припоминаю, как ты многие годы бегал по окрестностям замка, пытаясь «стать берсерком». Мы были рады, что ты встречал свое наследие с открытым забралом. Пойди в Зал Предков, Гаврэл…
— Гримм, — упрямо поправил он, боясь потерять последние кусочки своего собственного мира.
Ронин продолжил, словно его и не прерывали:
— Есть определенные ритуалы, которых мы придерживаемся, когда передаем секреты и обучаем своих сыновей, как управлять неистовством берсерка. Близилось и твое время, но внезапно напали Маккейны. Я потерял Джолин, а ты ушел и никогда больше не обращал свой взор на запад — к Мальдебанну, ко мне. А теперь я знаю, что ты меня ненавидел, обвинял в самом отвратительном злодеянии, на какое, только способен человек.
