Яд вожделения - Арсеньева Елена (читать книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
– Ого-го! – голосил Маркел, оборвав свист. – Эй ты, чудо-юдо, зверь лесной! Просыпайся, погляди, какую тебе кралю привели! Ого-го!
Послышался тяжелый звук – Маркел спрыгнул с решетки, – а потом громкий топот убегавших ног.
И в следующее мгновение Алена услышала совсем рядом недовольное ворчание, сменившееся ревом рассерженного зверя. Неведомая, безликая смерть надвигалась! У Алены остановилось сердце… И вот чьи-то лапы сграбастали ее, поволокли по земле… но милосердное беспамятство надежно заслонило ее от кошмарной яви.
Алена очнулась от боли: кто-то дергал ее за волосы. Это была не мучительная боль, но она мгновенно вернула несчастной осознание свершившегося. Не было растерянности после долгого беспамятства: Алена мгновенно осознала, где она и на что обречена. Боль в волосах воскресила жуткое воспоминание: медведь сдирает с головы жертвы кожу вместе с волосами!.. Алена вскинулась, рванулась; в то же мгновение кто-то дернул косу что было силы – и к ее лицу придвинулось чье-то лицо.
Это был не медведь, а человек!
Алена уставилась на него со смешанным ощущением ужаса и недоверия, успев мимолетно удивиться тому, что вообще видит: значит, с нее стащили мешок, в котором ее оставил Маркел. И заодно развязали веревки… Она свободна? О нет! Она пленница: руки неизвестного держали, пожалуй, еще крепче, чем Маркеловы клешни.
– Отпусти, Христа ради! – шепнула Алена, однако хватка не ослабела, словно незнакомец не слышал. И тут Алена впервые заметила, что взгляд его пуст и неподвижен, словно у мертвеца… или безумца.
Господи! Она обмерла, обмякла в этих железных руках. Неужто ее бросили к какому-нибудь несчастному одержимому из тех, которые настолько опасны, что их держат в клетках до смерти? Алена слышала о таких людях, потерявших образ божий и человеческий, но никогда не видела. Ну, если она в лапах такого существа, то минуты ее сочтены… если не придут надсмотрщики, не вырвут ее у этого существа.
Она боялась вновь встретить его пугающий, неживой взгляд и старалась отводить глаза.
Он так крепко натягивал косу, что Алена едва могла повернуть голову, чтобы оглядеться и понять, где находится. Oна видела сквозь прутья решетки очертания домов, выступающих из рассветной полумглы. Mесто показалось смутно знакомым. Вроде бы окрестности Красных Ворот. Где-то здесь рядом Аптекарский приказ, куда они часто ходили с отцом, куда собирались с Катюшкою посмотреть на чудовище, да так и не собрались…
И тут догадка – догадка, страшнее которой и представить невозможно, страшная, как смертельный удар, – коснулась рассудка – и заставила Алену испустить крик, который показался ей оглушительным, а на самом деле был слабым хрипением.
Она медленно зажмурилась не в силах более глядеть в лицо своей смерти.
Понятно, почему ей показались знакомыми окрестности! Это как раз и был двор Аптекарского приказа, тот самый двор, где держали на цепи лесное чудовище. В его-то клетке и находилась сейчас Алена.
Это существо было найдено охотниками где-то в арзамасских лесах, близ берлоги, в которой лежала мертвая медведица. По облику это был человек, но донельзя обезображенный и дикий, нагой, неимоверно грязный и отвратительный. Царь щедро жаловал тех, кто доставлял в его «Кунсткамеру» образцы шуток природы и ошибок Творца; охотники изловили лесное чудище и повезли в новую столицу, но по пути, для народной потехи, завезли в Москву. Вырванное из привычного обиталища, это существо день ото дня становилось все угрюмее, все злее, ничего не хотело есть, кроме сырого мяса, и кормильщики с некоторых пор боялись даже близко подходить к его клетке, потому что оно ярилось при одном виде людей и тянулось к ним своими когтистыми руками с таким видом, словно не прочь было побаловаться человечинкой. Могло ведь статься, что в пору жизни с медведями чудовище поедало плоть людскую. Охотников вызволить его из клетки и везти дальше в Петербург не отыскивалось ни за какие награды.
Все эти слухи сейчас промелькнули в голове Алены в одно мгновение, и она слабо удивилась, что снова не лишилась сознания и вообще не умерла на месте. Так вот какую участь уготовила ей зверообразная в своем жестокосердии Ульяна… Диво, диво, что Алена еще жива, что чудовище не загрызло ее тотчас, едва зачуяло в своей клетке. Может быть, оно пока сыто и решило для начала оглядеть свою будущую добычу, примеряясь, с какого боку к ней подступиться?
Что сделать? Решиться поглядеть на него? Пугнуть криком? Начать звать на помощь? А если это разъярит его? О, хоть бы пришли сейчас караульные! Может быть, если чудовище увидит пищу, оно отпустит Алену и ей удастся взобраться на решетку? Ведь руки и ноги у нее теперь не связаны.
Эти мысли метались в голове, а напряженное тело с дрожью ощущало зловонное дыхание обнюхивавшего ее существа, его когтистые лапы, которые, впрочем, держали хоть и крепко, но не причиняя боли. Это как-то внезапно дошло до Алены, а вслед за этим она опять ощутила осторожное подергивание за косу.
Казалось, существо чего-то от нее добивается… С трудом сдерживая дрожь, Алена приоткрыла глаза – и едва не закричала при виде лица, надвинувшегося на нее.
Самое ужасное, что это было вполне человеческое лицо, и черты его могли бы даже показаться красивыми, когда б не пустой, бессмысленный взгляд. Это были черты юноши лет четырнадцати-пятнадцати. Кожа изрыта оспинами, на щеке застарелый грубый шрам. Волосы сбиты колтуном, и можно только догадываться, что они некогда были русыми. Желтые зубы, сросшиеся брови… и внезапно оживившийся взгляд, который то избегал взора Алены, то робко приковывался к нему.
«Может быть, оно потому меня дергало за косу, что хотело, чтобы я открыла глаза?» – подумала Алена. Она слышала, будто звери не выносят пристального человеческого взгляда, а некоторые собаки, к примеру, могут от этого так разъяриться, что набрасываются на людей. И поэтому она остерегалась слишком уж вглядываться в этот жуткий лик, а тоже присматривалась к нему исподтишка, с замирающим сердцем, каждую минуту ожидая, что зловонная пасть разинется и кривые клыки вопьются в ее горло.
Но ничего не происходило, чудовище на нее не накидывалось, и все дольше становились мгновения, когда они с Аленою смотрели друг другу в глаза.
Взгляд чудовища сначала вспыхивал страхом, потом в нем появилось удивление. Потом Алена разглядела в его глазах легкое выражение удовольствия. Вот почему чудовище беспрестанно водит ручищей по Алениным волосам: оно гладит ее голову! Резкие прикосновения заскорузлой кожи и обломанных, грубых ногтей причиняли боль, выдирая волоски, но Алена решила стерпеть это. Она только слегка наклонялась вперед и постепенно ослабила натянутую косу. Теперь она могла хотя бы голову поворачивать, но стоило попытаться оглянуться, как чудовище испустило недовольное ворчание – едва слышное, впрочем; однако Алена сочла за благо больше не рисковать.
«А если заговорить с ним?» – подумала она. Конечно, это почти наверняка напрасная затея: помнится, рассказывали, что чудовище вовсе не понимает человеческую речь, ибо никогда ее не слышало, и все же Алена решила попробовать. Ей не сразу удалось разомкнуть пересохшие от страха губы, но наконец она вытолкнула из горла хриплое подобие слов:
– Кто ты?
Взгляд чудовища замер на ее губах, и Алена снова заставила их шевельнуться, проговорив:
– Отпусти меня.
Теперь голос повиновался лучше, звучал мягче, и хоть чудовище явно не понимало ничего, оно продолжало пристально смотреть на ее губы.
– Не убивай меня, – проговорила Алена. – Я тебе ничего плохого не сделаю.
Покрытые коростой губы чудовища дрогнули, разомкнулись – и с них сорвался какой-то нечленораздельный звук. Вот именно: это было не рычание, а некое всхлипывание, и Алена с изумлением поняла, что чудовище тоже пытается говорить! Вряд ли оно хотело выразить какие-то свои ощущения, вернее всего просто силилось повторять за Аленою. Очевидно, ему понравилась человеческая речь, хотя едва ли с этим существом кто-то прежде разговаривал. Наверное, оно все время слышало грубые голоса, в которых таился страх и ненависть перед его уродством. А медведица, у которой он вырос, – только ли рычала на него или как-нибудь урчала ласково, повизгивала?
