Пламя зимы - Джеллис Роберта (книга регистрации .txt) 📗
Я почувствовал, что Мелюзина совсем повисла на моей руке.
– Это опасная страна, – сказала она. – Я родилась здесь, но однажды упала в озеро, и меня отнесло к Черному Утесу. – Мелюзина кивнула на северо-запад, в сторону темнеющей на горизонте громады скал. – Мне очень жаль слуг. Не разрешите ли вы мне спросить у крестьян, куда они ушли и не хотят ли вернуться?
– Хотят? – Сэр Джайлс задохнулся от гнева. – У них нет прав что-либо хотеть. Они…
– Простите, сэр Джайлс, – перебила Мелюзина. – Но все слуги в Улле были свободными. В Улле не было рабов, – улыбнулась Мелюзина сэру Джайлсу. – Мы никогда не были настолько богаты, чтобы покупать рабов, да нам и не нужно было столько людей. Нам нужны были люди только для домашних работ и работы на ферме, но вы сами видели, что она небольшая. А заставляя служить местных жителей, как мы могли удержать их от побегов? И нам было более выгодно нанимать свободных людей, чтобы они работали охотно.
– Работа? – Сэр Джайлс вновь повысил голос в гневе. – Кто работает в Улле? Они все – бездельники.
– Может мы войдем, сэр Джайлс? – вставил я, пока Мелюзина не успела ответить. – Мы в дороге с восхода солнца, и я очень хочу сесть. Я знаю, мы пропустили обед…
– Бог мой, простите меня! – воскликнул сэр Джайлс. – Я позабыл свои манеры и становлюсь таким же диким, как эта страна. Входите, а я поищу что-нибудь поесть.
Сэр Джайлс ввел нас в дом. Я постарался войти в зал первым и прошел к камину, оставив колеблющуюся Мелю-зину в дверях осматривать комнату. Я надеялся, что вид родного зала не будет для нее слишком тяжелым. Мне казалось, что сейчас важнее не утешать ее, а просто не показываться ей в дверях во всем вооружении (таким она видела меня в день взятия Улля). Но, по-моему, Мелюзина вообще не заметила меня. Она выглядела скорее удовлетворенной, чем обезумевшей От горя. Когда она осматривала комнату, уголки ее губ поднялись вверх в некотором подобии улыбки. Она держала себя в руках.
Выражение лица Мелюзины заставило меня оглянуться вокруг. Я не запомнил зал в тот день, когда ворвался туда вслед за тараном. Тогда в зале было темно, потому что все ставни были закрыты, а мое внимание привлекли только причитающие женщины. Все что я запомнил, было хозяйское кресло за Мелюзиной. Я полагаю, там была и другая надлежащая мебель. А то, что я увидел теперь больше походило на охотничий ночлег, где люди остановились на ночь или две, чем на жилое помещение. В зале были скамейки, стул сбоку от камина, расщепленный стол на возвышении – и все. Я не видел, что было за ширмой сзади возвышения, и сомневался, что там осталась кровать, на которой были зачаты Мелюзина и ее братья.
Неужели все в Улле было разграблено армией Стефана? Но потом я вспомнил, что когда сюда прибыла армия короля, здесь было совсем немного ценностей. В Улле были только меха, которые король брал в каждом камберлендском поместье (король также брал серебряные монеты, кубки, столовое серебро и запасы еды), а больше ничего, совсем ничего. Поэтому Стефан и поручил одному из младших служащих своего хозяйства, которого он назначил старостой выяснить, почему в Улле остались голые стены. Но староста погиб. Я посмотрел на Мелюзину: она выглядела вежливой и спокойной, как если бы вошла в совершенно незнакомый зал и не заметила, что там что-то не в порядке.
Это выражение не сходило с ее лица, когда мы ели, а потом и весь вечер. Мелюзина не отвечала на сердитые жалобы сэра Джайлс. Он сказал нам, что получил место управляющего благодаря хорошему расположению епископа Илийского, и ожидал, что из поместья можно извлечь какую-то пользу, но вместо этого он нашел здесь пустыню. Как только уехал капитан со своими солдатами, вернулись крестьяне. Они засеяли поля и обставили мебелью зал. Сэр Джайлс горько усмехнулся при слове «мебель», а потом пожал плечами. Он, однако, признал, что они вели себя спокойно, но были глупее и ленивее, чем какие-либо слуги, с которыми он имел дело раньше. Они не протестовали, когда он удвоил, а потом и утроил церковный налог на продукты, рыбу и дичь.
Потом он спросил у Мелюзины, как здесь жила ее семья. На это Мелюзина ответила, что они были простые люди и им было нужно совсем немного. Она сказала, что они жили охотой и рыбной ловлей, ели черный хлеб и то, что можно было испечь из ржи и ячменя, которые растут на этой скупой почве, а носили одежды из грубой шерсти, которую получали с нескольких несчастных овец. На это сэр Джайлс вскричал, что в Улле нет необходимых вещей даже для того, чтобы жить ему одному, не говоря уж о большой семье. Но Мелюзина лишь пожала плечами и мягко сказала ему, что она рассказала все, что знала.
Я знал, что она не лжет. Я видел у нее в сундуке невзрачные платья, которые дала ей королева, но я также видел прекрасный гребень из слоновой кости, усыпанный небольшими драгоценными камнями, серебряный наперсток и другие драгоценности. Она как-то сказала мне, что у них были средства для торговли. Поэтому я решил, что Мелюзина чего-то недоговаривает. Но тем не менее я попридержал язык, пока мы не остались вдвоем. Мы лежали на жестком ложе в маленьком доме, в котором попросила остановиться Мелюзина и который по ее словам, был построен для супружеской жизни ее невестки, умершей при родах. Эдна была в другом конце нашей комнаты, но, измученная путешествием, спала как убитая. Я сомневался, что она проснется даже от криков и ударов, и знал наверняка, что она не услышит наших голосов. Я нежно взял Мелюзину за ухо.
– Ну как? – спросил я.
– Со мной все в порядке, – ответила Мелюзина. – Зал выглядит так же обычно, как и любой другой в Камберленде. Я только не вижу отца…
– Мелюзина, – нежно прошептал я. – Я никогда в своей жизни не бил женщин. Я считаю, что сильному недостойно быть жестоким к слабому, но в данный момент я нахожусь на грани того, чтобы забыть свои жизненные правила.
– А какую пользу принесет тебе то, что ты побьешь меня? – спросила Мелюзина, и я почувствовал, что она улыбается. – Мне нечего тебе сказать. Я признаю, что я приказала своим людям уходить и прятать все, что было в Улле. Но я не знаю кто что взял и куда спрятал. Я думаю, люди принесут обратно все, что унесли, если я попрошу их об этом. – Мелюзина поколебалась и продолжила, но в ее голосе уже больше не было искорок смеха: – Но пусть лучше меня изобьют до смерти, чем я отдам приказ, после которого сэр Джайлс сможет спать в кровати моего отца.
– Король имеет право… – начал я.
– Спать в папиной кровати? – Ее голос был тихий и печальный. – Он никогда не получит ее. Ты ведь слышал, как сэр Джайлс сказал, что он пытается извлечь выгоду из поместья. Бруно, я клянусь тебе, что полного сбора урожая в Улле не хватит даже на то, чтобы заплатить одному рыцарю на королевской службе. Здесь нет ничего из других поместий. Вероятно, я еще больше рассержу короля, потому что он послал рыцаря, чтобы высасывать кровь из Улля, но Стефан не получит и пенни, и ты знаешь об этом.
Я отпустил ее ухо (безнадежная грусть в ее голосе терзало мне сердце). Мелюзина повернулась ко мне и поцеловала меня, как только закончила говорить. Я не ответил ей: я не знал, что сказать. По правилам, нелестное поведение сэра Джайлса не мое дело. Он собирает полные сборы с поместья и будет ответственен за все, что произойдет с этого момента. Но я знал, что Мелюзина сказала правду. Король не извлечет пользы из того, что будет выжато из Улля, а я был верен королю.
Мелюзина слегка дрожала. Холод поднимался от земляного пола сквозь тонкое ложе, и я придвинул Мелюзину ближе к себе. Она охотно подвинулась ко мне и легла скорее на меня, чем рядом со мной. Мелюзина поцеловала меня и стала гладить мое плечо и руку, пробегая своей сверху вниз и снова вверх. Потом она стала гладить грудь и бедра, пока не нашла «предателя», который никогда не злился на нее. Где-то в глубине моего сознания мелькнула мысль, что Мелюзина так поступает не только ради удовольствия, но меня это мало беспокоило. Сначала удовольствие, а уже обо всем остальном я могу подумать и завтра.
