Дама его сердца - Поттер Патриция (читать книги .TXT) 📗
— За проезд или за нужные тебе сведения?
— И за то, и за другое.
— Только у англичан и шотландцев-изменников водятся сейчас такие деньги.
Нил едва не выругался, но сдержался — тем более что перед ним замаячила надежда. «Шотландцы-изменники». Эти слова могли означать только одно: контрабандисты сочувствуют якобитам.
И тогда он сказал правду:
— Есть несколько якобитов, которых надо переправить во Францию. Точнее, двое взрослых мужчин и десять детей. Я должен договориться об их переезде.
С минуту человек все так же пристально вглядывался в него, потом пожал плечами:
— Я отведу вас к месту встречи. Но если Француз прикажет вас убить, вы скоро будете кормить рыб.
Нил кивнул в знак того, что все понял и согласен.
Гигант жестом указал ему на дверь, и Нил повиновался, не зная, доживет ли он до утра.
25
Девочки ужинали в большой замковой столовой, здесь же восседал и Колин, болтавший что-то на одному ему понятном языке. Джэнет решила, что настало время учить девочек хорошим манерам, Муж не позволял им есть в столовой Лохэна, опасаясь за хрусталь и фарфор, а после его смерти она не хотела сажать их за общий стол с Реджинальдом, Луизой и Марджери. А вот теперь самое подходящее и удобное для этого время.
Была у нее также и другая причина. Ей хотелось подольше задержаться в столовой и вызвать Торкила на разговор о маркизе Брэмуре. Он обязательно должен что-то знать о его семье — Трильби ей сказала, что маркиз привез его со своего родного пепелища.
Джэнет, конечно, могла вызвать Торкила к себе и допросить, но ей не хотелось так поступать со стариком. Надо начать разговор самым естественным и непринужденным образом — так, чтобы он не доложил потом маркизу, будто она бесцеремонно сует нос в его личные дела. Хотя именно это она и собиралась сейчас сделать, зная, что он питает слабость к Колину и девочкам.
Ужин между тем проходил не совсем гладко. Аннабелла разлила молоко и объявила, что не хочет есть! Рэйчел, как заводная, все расспрашивала о маркизе — где он, что он и когда вернется, — а Грэйс просто гоняла еду по тарелке.
— Где Нил? — капризно спросила Аннабелла. — Хочу, чтобы он поскорее приехал.
«Нил?» Джэнет вопросительно подняла брови.
— Он — милорд, маленькая. Говоря о нем, надо обязательно упоминать его титул.
— А он сказал, чтобы я называла его Нил! — запротестовала Аннабелла, готовая вот-вот заплакать.
— Это правда, — подтвердила Грэйс. — Я слышала, как он это говорил.
Джэнет даже немного растерялась. Как все это понимать? Но в следующую минуту Рэйчел уронила на пол серебряную ложку, и Грэйс стала ее отчитывать за неаккуратность. Бедняга Торкил сновал вокруг, поднимая и заменяя ложки, вытирая лужицы молока, пока Джэнет старалась уговорить девочек ничего не оставлять на тарелках. Но они скучали по Брэмуру, им хотелось покататься на пони за пределами конюшенного двора, и они не понимали, почему вдруг появилось столько запретов и им ничего нельзя.
Джэнет и Клара по очереди кормили Колина. Перед ним стояла своя собственная мисочка с овсяной кашей, которую он с упоением раскидывал ложкой по всей столовой, так что Тор-кил не успевал за ним убирать.
Когда ужин закончился, Джэнет отдала Колина Кларе, чтобы она отнесла его в детскую, умыла и переодела. Трильби, которая нашла свой особый подход к девочкам, увела их спать, а Торкил все продолжал наводить чистоту в столовой. «Но ведь он уже слишком стар, чтобы сгибаться в три погибели и отскребать полы!» — подумала Джэнет, взяла тряпку и стала ему помогать.
— Миледи! — в ужасе воскликнул старый слуга.
— Это мой сын напачкал, а мне уже очень надоело сидеть сложа руки. Трильби, кстати, говорила, что маркиза Бета тоже сама иногда мыла полы.
— Ну меня тогда в Брэмуре не было, — ответил Торкил очень неодобрительно, еще усерднее принимаясь скрести пол.
— А когда ты приехал?
— Восемь месяцев назад, после того как маркиз унаследовал свой титул.
Торкил явно освоился в Брэмуре за эти восемь месяцев. Он не давал спуску другим слугам — песочил и распекал их вовсю. И они, конечно, жаловались, но с лукавым блеском в глазах, потому что всем он нравился, этот ворчливый, но добросердечный Торкил, который очень ответственно относился к своим новым обязанностям дворецкого.
Джэнет тоже усерднее стала оттирать пятна.
— А где же он тебя отыскал?
— В своем старом доме у моря.
— Расскажи мне, что это за дом.
— Да чего там рассказывать! Большой, темный. Совсем развалюха.
— Милорд сказал, что все его родные давно умерли. Торкил нахмурился:
— Да, так оно и есть. Его мать умерла, когда он еще совсем мальчуган был, а отец ее, старый лорд, умер вскорости после нее.
— И других наследников не осталось?
— А там и наследовать-то было нечего. Замок совсем разрушился, земли истощились напрочь. Старый хозяин был весь в долгах. После его смерти все отобрали в королевскую казну за неуплату налогов. Да никто и не захотел выкупить замок. Место это проклятое — так все говорили.
— Почему же? — спросила Джэнет с деланным спокойствием.
Торкил пожевал губами, и глаза его затуманились.
— Потому что наша леди бросилась в море с башни замка. И он отвернулся, словно и так сказал слишком много.
— Милорд рассказывал мне о своей матери, — тихо заметила Джэнет.
Торкил прищурился и подозрительно на нее посмотрел, но не произнес ни слова.
— Он сказал, что она была больна…
Это был скорее вопрос, чем утверждение, но Торкил ничего не ответил и продолжал вытирать пол. «Зачем он сам так старается? — удивилась про себя Джэнет. — Ведь он может позвать служанку». Но Торкил ко всему, что касалось Брэмура, относился как рачительный хозяин. Нил даже предоставил ему право расчетов и платежей на время своего отсутствия; очевидно, они доверяли друг другу абсолютно.
Торкил между тем все молчал. Джэнет уже решила, что он, наверное, не хочет отвечать, но Торкил вдруг заговорил:
— Она была хорошая девушка. Добрая… и доверчивая. Все ее любили.
— Но что же с ней случилось? — осторожно и мягко спросила Джэнет, стараясь вызвать его на откровенность.
— Все было хорошо, пока в замок не приехал Гастон Форбс. — В голосе Торкила прозвучала горечь. — Он сказал, что любит ее, и она ему поверила. А он… соблазнил ее и бросил. Этому мерзавцу предложили другую невесту, с большим приданым, и он согласился. Наша леди написала ему, когда узнала, что будет ребенок, но он ей так и не ответил…
Торкил помолчал, и было ясно, что ему тяжело вспоминать об этом.
— Отец, ее рвал и метал. Хотя приданое у леди Джоанны было небольшое и земля истощенная, он все равно хотел выдать дочь замуж с выгодой. Ну а тут такое приключилось. Он только надеялся, что никто ни о чем не узнает. Говорил всем, что она уехала и гостит у родственников. Но у него не было наследников по мужской линии, и, когда родился маленький, старый лорд объявил, что взял на воспитание приемыша и законно его усыновил. А мать… — Торкил вдруг безнадежно махнул рукой. — Не должен я об этом рассказывать!
Джэнет готова была поклясться, что он с трудом удерживается от слез.
Она сама понимала, что хозяевам не пристало делать слуг доверенными своих мыслей и чувств. Однако она должна была все знать.
— Все, что ты говоришь, очень важно, Торкил. — Джэнет дотронулась до его рукава. — Видишь ли, дядя сказал маркизу, что его мать была сумасшедшей и бабушка тоже. И теперь он считает, что его кровь испорчена наследственным безумием.
— Нет! — Торкил выпрямился. — Этого быть не может. Я помню, что его бабушка умерла от рака. И умерла она за год до того, как леди Джоанна встретила человека, который ее потом бросил.
Торкил явно рассердился.
— Так ты считаешь, что его бабушка не была сумасшедшей?
— Нет, конечно!
— А может быть, семья скрывала это?
— Я был тогда всего лишь грум, миледи, но слышал, о чем толковали слуги между собой. А они всегда все знают. Никогда и никто не говорил, что она сумасшедшая.
