Колдовство - Беверли Джо (читать хорошую книгу txt) 📗
Его рука, блуждавшая по ее телу, наткнулась на что-то твердое, и, отдернув ее, он сказал:
— Я забыл про ваш корсет. Вам ведь неудобно в нем.
По ее взгляду он догадался: она понимает, что это часть игры.
— Я бы действительно сняла его, но не ценой потери тепла.
— Давайте посмотрим, что можно сделать под одеялом, — предложил граф.
Он повернул ее — она доверчиво ему повиновалась, — на ощупь расстегнул пуговицы на спинке платья и нащупал шнуровку. Один лишь узел, на который были завязаны шнурки, должен был ужасно ей давить.
— Корсет застегивается спереди на крючки или держится лишь на шнуровке?
— Боюсь, только на шнуровке.
Граф развязал двойной узел, удивляясь собственной терпеливости и тому, сколько удовольствия доставляет ему эта неторопливая работа. Несмотря на почти болезненное желание, ему нравилось расшнуровывать корсет жены, прикасаясь к ее теплому телу и вдыхая ее простой и милый аромат.
Ему было хорошо знакомо это мужское чувство раздвоенности, когда с одной стороны существует лишь собственное вожделение, а вся вселенная — с другой. Но никогда прежде он не испытывал гармонического равновесия между двумя этими частями. По крайней мере сейчас — сладкого присутствия Мэг в постели рядом с ним, того, как упали на затылок ее растрепавшиеся волосы, ощущения ее хрупкого позвоночника под пальцами, расшнуровывающими корсет, оказалось достаточно, чтобы удовлетворить его аппетит.
— Хотите снять платье? — спросил он.
— Нет.
Никаких объяснений, но он все понял. Платье было отчасти средством сохранить тепло, отчасти броней. А может быть, и средством скрыть от него необычное белье. Он вспомнил, как хотел раздевать ее медленно, при свете множества свечей и открывать один за другим все ее секреты.
Итак, он развязал узел и ослабил до предела шнуровку, чтобы корсетные костяшки не впивались ей в тело. По верхнему краю лифа ее простого платья проходила стягивающая тесемка, он ослабил и ее.
Потом не удержался и, просунув ладонь под корсет, накрыл ею защищенную теперь лишь тонкой тканью сорочки грудь.
Мягкая и жаркая тяжесть женской груди, одного из самых совершенных созданий природы! Опустив голову в вырез ее платья, касаясь теплой кожи и щекочущих, рассыпавшихся по плечам волос, он полностью отдался чуду, лаская левую грудь жены.
Наконец Мэг повернулась — повернулась в его объятиях, чтобы взглянуть ему в лицо. Интересно, что она в нем видит? Впрочем, ему было все равно…
— Нам нужно поговорить, — сказала она.
— Не сейчас.
Почти тут же Мэг пожалела о своих словах. Его взгляд сделался таким откровенным. Нет, это было не правильное слово — скорее, беспомощным. Уязвимым. Таким она не видела мужа еще никогда. И таким он был гораздо опаснее, чем когда играл в искусного охотника.
— Разумеется, я не смею быть навязчивым, — сказал он. — Теперь вам достаточно тепло?.. Нет.
— Что — нет?
— Вы ведь не хотите снять платье.
Она не хотела. Сама не понимала почему, ведь постель уже согрелась и без платья ей было бы удобнее. К тому же ее все равно скрывали одеяла. И тем не менее она не хотела.
— Я хочу снять бриджи, — произнес граф. — Вы мне не поможете?
Она видела, что он приготовился к отказу, и, быть может, именно поэтому согласилась. Удивляясь тому, как мало это ее смущало, она скользнула руками вдоль его сильного тела и нащупала пуговицы. Они оказались расстегнутыми, и она вспомнила о том, как несколько минут назад он грел ей ноги. Ее обдало жаром от смущения, но гораздо больше — от иного чувства. Рука уткнулась в его мужскую плоть. Какой твердой она была! Мэг вздрогнула от странного чувства узнавания. Конечно, человеческому телу многое известно на чувственном уровне, и, конечно же, он кое-чему уже научил ее тело.
Мэг подавила в себе желание попросить его поторопиться, поскорее унести ее в волшебный рай.
Вместо этого, опустив голову, чтобы он не мог видеть ее лица, она расстегнула ремень и начала стягивать бриджи с его бедер.
Граф лишь чуть-чуть приподнялся, но больше ничем ей не помогал. Наконец настал момент, когда дальше ее руки уже не доставали и ей пришлось нырнуть под одеяло, чтобы стянуть бриджи до конца. В детстве она любила играть под одеялом, глубоко зарываясь в таинственный мир постели, и сейчас она вдруг испытала то же таинственное ощущение — словно очутилась в ином, темном и загадочном мире.
Темному загадочном мире Сакса, секса и брака.
Начиная задыхаться от недостатка воздуха, Мэг снова скользнула руками вверх по мускулистым ногам мужа и… Мужская плоть вырвалась на волю, задев ее щеку.
Мэг выскочила из-под одеяла, судорожно хватая ртом свежий холодный воздух.
Его глаза сверкали от наслаждения и сотни других чувств.
— Там, внизу, забавно, правда? — спросил он и тоже нырнул под одеяло.
Мэг лежала неподвижно, голова — во льду, тело — в пламени. Он обхватил пальцами ее щиколотки, потом стал скользить руками вверх по ее ногам — под юбки! — и развязывать подвязки.
Слишком поздно Мэг вспомнила, что они были легкомысленно расшиты красно-черным узором. А в конце концов, какое это имеет значение!
Он поднимал ее юбки все выше и выше. О Боже! Мэг почувствовала, как он нащупал отделанный рюшами край ее безобразных панталон. Что это? Ей послышалось какое-то рычание. Несмотря на адский холод, щеки Мэг запылали. Его рука проникла меж ее бедер, палец проскользнул внутрь, и Мэг чуть не подпрыгнула в кровати.
Смешок. Это определенно был смешок. В следующий миг его руки уже снова были на ее ногах, они стягивали с нее чулки. Он залезал под одеяло, выныривал из-под него, возбужденный, взъерошенный, доставая один за другим кричащие предметы ее нижнего белья, словно военные трофеи.
Мэг невольно тоже заглянула под одеяло, чтобы увидеть, как он развязывает ее подвязки и стаскивает тонкие шерстяные чулки, но, собравшись уже было снова высунуть голову из-под одеяла, вдруг застыла…
Она увидела, как он возбужден. Его фаллос был очень твердым, но в то же время гладким, как шелк, и горячим. Очень горячим. Она прислонилась к нему щекой и потерлась, ощутив пугающе личный и порочно восхитительный мужской запах.
Почувствовав влагу на щеке, она испугалась. В этот момент ее подхватили и вынесли на свет его сильные руки.
— Не то чтобы я возражал, — неуверенно сказал он, — но я боялся, что вы задохнетесь.
Она поцеловала его, потому что его потемневшие глаза молили ее об этом, одновременно словно бы удивляясь, куда подевалась благоразумная, рассудительная Мэг Джиллингем.
Он снова водил рукой меж ее бедер, заставляя ее извиваться. Снова и снова. Не отнимая губ от ее рта, он лег сверху, поднял ее юбки и надавил ей на бедра тяжестью своего тела. Она развела ноги и, когда их губы разомкнулись, чтобы передохнуть, спросила, судорожно хватая ртом воздух:
— Мои панталоны?
— Они восхитительны.
Мэг почувствовала, как он раздвинул мягкую ткань и проник внутрь. Она почувствовала его прижавшуюся плоть и снова ощутила влагу. Свою. И его. Почувствовала еще нечто…
Закрыв глаза, она отдалась этому потрясающему ощущению. Ощущению его шелковистой кожи в тех местах, которые были такими чувствительными, такими исполненными желания.
Мэг была послушной девочкой и добропорядочной девушкой. Кроме прикосновений, неизбежных при мытье, она никогда не трогала себя в интимных местах, строго следуя наставлениям матери. Что-то она, конечно, чувствовала, но не обращала на это внимания как на нечто несущественное.
Куда же подевалась эта скромная Мэг Джиллингем?
Мэг вспомнила Шилу, ощущения, которые та у нее вызывала, и рассмеялась. Очень похоже. Какое-то покалывание повсюду, пульсация и томление, особенно в тех местах, которых он касался.
Граф поцеловал ее опущенные веки, она встревоженно открыла глаза.
— Тебе нравится? — спросил он.
— Невероятно.
В глазах графа сверкнул восторг.
— Хорошо.
Он еще какое-то время лежал на ней, прижимаясь затвердевшей плотью, просунув руку в расшнурованный лиф ее платья и не решаясь в этом холоде обнажить ей грудь, хотя Мэг не возражала бы — она была разгорячена.
