Лесная герцогиня - Вилар Симона (читать книги без регистрации полные txt) 📗
Но Леонтий держался спокойно.
– Сейчас дорога повернет вниз, к болотцу с селением лесных углежогов. Там-то я впервые и услышал о Звезде. Оттуда пойдете без меня, ибо далее я не ездил. Наймете проводника.
Его не отпустили. Должен же им кто-то показать обратную дорогу. Леонтий мрачнел. Ему не нравился лес. Даже когда его спутники оживали, заметив таящуюся под деревьями живность – любопытную непуганую косулю, или метнувшуюся по поваленному стволу рысь, или темный силуэт крушащего подлесок рогатого лося, – и с трудом сдерживали охотничий пыл, Леонтий оставался безучастным. У него было дурное предчувствие. Когда-то встреча с Эммой принесла ему одни неприятности, и он не хотел больше видеть Звезду Арденнского леса.
К селению они выехали лишь в сумерках. Это была их четвертая ночевка в лесных селениях, и, как и везде, местные жители глядели на богатых молодых вельмож на прекрасных конях как на что-то невиданное. Но пугливыми не были. Это были свободные люди, не признающие власти над собой, и резкость в обращении с ними принца и его людей вызывала у них неприязнь.
Но они согласились дать проводника, даже поведали о монастыре святого Губерта в одной из долин и радостно закивали, когда их спросили о Звезде. Называли ее то феей, то святой. Она живет в имении Белый Колодец, недалеко от Святого Губерта. Если они отправятся с началом дня, то уже к закату будут на месте. Никто не спросил, почему они разыскивают лесную целительницу, но едва ли не отказались дать проводника, рассердившись на резкое обращение вельмож. Леонтий даже заметил Гизельберту, что не следует держаться со свободными углежогами, как с вилланами низин. У этих людей еще сохранилась своя дикая гордость, могут и обозлиться.
Что Леонтий был прав, поняли поздно, когда Матфрид Бивень огрел медлительного проводника плетью.
– Я хотел лишь усилить его прыть, – бубнил здоровяк, когда рассерженный проводник оставил их одних в лесу.
И заметить не успели, как он словно растворился в чаще. Блуждали до ночи среди нескончаемого леса. Уже совсем решили было заночевать под деревьями, когда неожиданно набрели на заброшенную хижину. Казалось, еще недавно в ней жили – замысловатая резьба подпор крыльца, оконных наличников и изгороди еще не обветшала, однако сам дом, по-видимому, был заброшен – всюду пыль и паутина, из очага несло застарелой прелью.
И все же они были довольны, что нашли кров. Ноябрь неласковый для путников месяц, и хотя погода днем была солнечная, к ночи заметно холодало и промозглая сырость леса пробирала до костей.
Гизельберт занял единственную лежанку в доме, остальные расположились кто где. Так устали после блуждания по лесу, что почти не разговаривали. Заснули мгновенно. Леонтию пришлось расположиться у порога. Давно не чиненная, покосившаяся дверь не закрывалась полностью, за ночь он озяб, проснулся рано и первый услышал шум в лесу. Сквозь дрему не сразу понял, не снится ли ему это. Потом вскочил, переступив через храпевшего прямо на полу Матфрида, поспешил к принцу, стал осторожно трясти.
– Ваша милость, рядом охотятся. Слышите?
Молодой Гизельберт, спавший здоровым сном юности, очнулся не сразу. Стал сонно ругать Леонтия, ворчал, что осень самое время для охоты. Потом очнулся.
– Что? Где?
Вскочив, задел Матфрида. Бивень, ругаясь и зевая, вышел за греком и Гизельбертом из хижины. Гизельберт замер, прислушиваясь. Утренний туман еще клубился над росистой травой, плыл, обтекая стволы гигантских елей. И в предутренней тишине явственно слышались звуки охоты – близкий и пронзительный звук рога, лай собак.
– Движутся в нашу сторону, – определил Матфрид и невольно занервничал. Звуки охоты могли взбудоражить любого.
У Гизельберта заблестели глаза. Тряхнул головой, сбрасывая волосы с глаз.
– Лео, неси пику!
Они почти побежали на шум, затаились средь оплетенных плющом валунов.
Звуки охоты – улюлюканье, лай собак и шум бегущих сквозь заросли людей – слышались почти рядом. А потом раздался треск, и меж стволов показалась массивная туша вепря, настигаемая двумя крупными овчарками.
Тотчас Гизельберт выскочил навстречу зверю и, припав на одно колено, выставил вперед пику правой рукой, а левую с длинным ножом держал наготове. Для упора древко пики упер в землю, придавив ногой. Едва не задохнулся от восторга. Обезумевший зверь шел прямо на него!..
Это был великолепный миг. Кабан если и успел заметить вставшего на пути охотника, то все равно, ослепленный страхом и ненавистью, не свернул с дороги. И Гизельберт ощутил, как легко острый как бритва наконечник вошел в зверя, однако сила его удара была такова, что он продолжал двигаться и пронзенный, нанизываясь на древко пики, пока Гизельберт не увидел его оскаленную, залитую пеной морду почти у самого лица. Вскрикнул, отшатываясь, машинально ударил ножом раз, еще и повалился, придавленный зверем.
– Матфрид, помоги!
Он еле дышал, примятый кабаньей тушей. Вздохнул облегченно, лишь когда Матфрид Бивень стал стаскивать с него зверя. И тут же приказал принцу:
– Мессир, не двигайтесь!
Гизельберт сразу понял, в чем дело. Матфрид, сжимая в руке тесак, не сводил взгляд с застывших рядом псов. Огромных, как волки. Они уступили охотникам добычу, но теперь, распознав в них чужаков, глухо рычали, вздыбив загривки и обнажив крупные клыки. Казалось, одно резкое движение, и они кинутся на людей.
Спасло появление охотника. Вернее, охотницы. Она вылетела одним прыжком из зарослей, застыла, глядя на представшую взору картину. Но быстро опомнилась, громко подозвала псов. Стояла, удерживая их за ошейники.
– Матфрид, да освободи же меня от этой туши!
Но Бивень даже не пошевелился. Смотрел с глупой улыбкой на сдерживавшую собак нимфу. Леонтия же нигде не было видно, словно растворился в тумане.
Гизельберту пришлось справляться самому. И тут он услышал мелодичный женский голос.
– Весьма неразумно, молодой человек, вставать на пути разъяренного вепря. Гудин и Дала сами бы справились с ним.
Он увидел ее совсем близко. Приказав собакам оставаться на месте, она подошла к Гизельберту, спросила, не поранил ли его зверь.
Гизельберт только заморгал. В первый миг она показалась ему совсем девчонкой – легкая, хрупкая, с растрепавшимися рыжими косами, в которых застряли осенние листья и веточки ели. Вид дикарский – овчинная безрукавка, нож на тесемке, юбка едва достигает щиколоток, широкая как раз настолько, чтобы удобней было бегать по кустам. Мягкие сапожки из шкур мехом наружу крест-накрест оплетены ремнями. На первый взгляд – обычная женщина глуши Арденн, но – чертово семя! – как хороша, какой быстрый и внимательный взгляд, как грациозна. Рядом с ней впо-ру смутиться и Елене Троянской.
Она чуть улыбнулась. На щеках появились ямочки. Но в карих глазах плескался настороженный интерес.
– Вы не местные жители. Кто же вы?
Кто-то взял ее за локоть, отстранил от Гизельберта. И назвал принца по имени, представив ей.
Гизельберт узнал говорившего. Бывший наперсник его отца – Эврар Меченый. Совсем седой стал, но еще крепкий, а во взгляде холодная настороженность. Гизельберт сразу отметил, что старый воин может стоить им неприятностей. Он как-то не подумал об этом ранее. Хотя что такое Меченый? Изгнанный палатин, по сути, мелкий землевладелец, старый воин, ушедший на покой, да и только.
Он вновь поглядел на свою молодую мачеху.
– Я долго искал вас, мадам. И приехал сюда исключительно ради вас.
Эмма испытующе глядела на них. Что перед ней не простые воины, поняла сразу. То, как они держатся, как подстрижены, хотя и небриты, как одеты – она невольно задержала взгляд на заколке, скрепляющей на плече складки плаща того, кто являлся ее пасынком, – золотой круг, в котором сверкал граненый бриллиант, – все указывало, что это знатные господа.
И неожиданно Эмма смутилась. Их пристальное внимание, роскошь одежд вдруг явно показали ей различие между ними. Этот юноша говорит, что разыскивал ее… И вот что нашел – одичавшую охотницу, лесную женщину, в которой ни на йоту не осталось былого великолепия. И тем не менее в их взглядах явственно читалось восхищение. Это придало ей уверенности в себе.
