Маска чародейки - Холт Виктория (мир бесплатных книг .txt) 📗

— Пролетка не так долго едет до нашего коттеджа и быстро возвращается.

— Но богатые джентльмены не любят ждать ни одной лишней минуты, пока обслуживают других. Мне Джим Феннер рассказывал. Он наш станционный смотритель, носильщик. Все работы выполняет на станции. Так вот, стоит тот джентльмен, бушует на платформе. Все спрашивал: «Куда она поехала? Когда вернется?» А старый Джим огорчился, ведь перед ним властный джентльмен, и говорит: «Сэр, это недолго. В пролетке поехала молодая леди до коттеджа „Дикая яблоня“. „Дикая яблоня“, — заревел он. — А где это может быть?» «В деревне, сэр, возле церкви. Совсем рядом, можно дойти за 10 минут. Но леди предпочитает нанимать пролетку и платит и за обратную дорогу, и мы доставляем ее к поезду». Ну тогда он успокоился и согласился ждать. Потом начал расспрашивать Джима. Оказался разговорчивым, когда не сердит. А потом даже дал Джиму пять шиллингов. Такое у Джима бывает не каждый день. Он надеется, что тот джентльмен подольше поживет в гостинице.

С Мэтти так интересно разговаривать, и я задержалась. Потом пришлось бегом возвращаться домой. Теперь рано темнеет, и мы выходим из школы в сумерках. Зимой мисс Брент отпускает нас в три часа, чтобы ребята, которые далеко живут, успели домой до темноты. А летом занятия заканчиваются в четыре часа. Зимой мы начинаем на час раньше, в восемь, пока еще темно.

Тетя Амелия собирала букет из листьев.

— Я отнесу их в церковь, Сьювелин, украсить алтарь. Жаль, что сейчас нет цветов. Викарий говорит, после всех осенних цветов алтарь смотрится пустым. Я пообещала принести листьев. Викарии одобрил мою идею. Ты можешь пойти со мной.

Я положила портфель в свою комнату и послушно пошла с тетей в церковь.

В церкви тихо. Без солнечного света мозаичные стекла окон смотрятся по-другому. Одна я бы побоялась находиться там в сумерках. Боюсь, что Христос сойдет с иконы и скажет, какая я плохая. Мне казалось, что мозаичные картины могут ожить. Там изображены мученики и мой старый знакомый Святой Себастьян. Наши шаги жутко звучали по каменному полу.

— Надо поторапливаться, Сьювелин. Скоро совсем стемнеет.

Мы поднялись по трем ступенькам к алтарю.

— Полагаю, здесь будет какая-то церемония. Лучше поставить листья в воду. Сьювелпн, возьми кувшин и сбегай к колонке.

Я взяла кувшин и выбежала из церкви. Кладбище совсем рядом. Надгробия напоминают старых мужчин и женщин, чьи лица спрятаны капюшонами.

Колонка находится в нескольких ярдах от церкви. Мне пришлось пройти мимо старых памятников. Я всегда читала надписи на них, когда мы выходили из церкви. Люди лежали под ними долгие годы, некоторые похоронены даже в XVII веке. Я добежала до колонки и стала качать воду.

Сзади послышались шаги. Я оглянулась. Стемнело, и у меня мурашки побежали по спине. Я почувствовала, что кто-то… или что-то наблюдает за мной.

Снова повернулась к колонке. Было трудно одной рукой держать кувшин, а другой качать воду. Мои руки тряслись от страха. Не глупи, сказала я себе. Кому еще в такое время быть на кладбище? Возможно, это жена викария возвращается домой или какая-то помощница решила убраться в церкви.

Я наполнила кувшин до краев. Снова послышались шаги. У меня перехватило дыхание от ужаса. Среди надгробий появилась фигура. Наверняка это какой-то призрак встал из могилы.

Я вскрикнула и со всех ног бросилась бежать к церкви. Вода из кувшина плескалась на мое пальто. Добежав, я на мгновение оглянулась через плечо. Никого не видно.

Тетя Амелия с нетерпением ожидала меня у алтаря.

— Иди, иди.

Дрожа, я протянула ей кувшин.

— Как мало здесь воды. Ты такая неосторожная, половину разлила, — бранилась она.

— Там темно, — упрямо твердила я. Ни за что на свете я бы не пошла туда во второй раз.

— Придется обойтись и этой водой, — нехотя согласилась она. — Съювелин, почему ты не можешь делать все так, как положено?

Она поставила листья в воду, и мы вышли из церкви. Я держалась рядом с тетей.

— Не этим надо украшать алтарь, но ничего не поделаешь, — сказала тетя Амелия.

В ту ночь я плохо спала. Едва начинаю дремать, снится, как я на кладбище, а из могилы поднимается призрак пугать людей. Я всегда считала, что призраки — прозрачные белые существа. Но тот призрак был одетым и казался высоким мужчиной в блестящей черной шляпе. Больше я ничего не успела заметить, кроме его немигающего пристального взгляда, устремленного на меня.

Наконец я заснула и проснулась поздно утром. Тетя Амелия мрачно взглянула на меня, когда я пришла завтракать. Она не разбудила меня и прежде никогда этого не делала. Предполагалось, что я самостоятельно должна вставать в нужное время и идти в школу. Ведь это дисциплина, а ее тетя Амелия почитала ничуть не меньше, чем благонравие.

Следовательно, я опоздала на урок, а мисс Брент, считавшая пунктуальность не менее важной, чем чтение, письмо, арифметика, сказала, если я не могу приходить в школу вовремя, то мне придется остаться после уроков на полчаса и переписать молитву.

Значит, у меня сегодня не останется времени забежать к Мэтти.

Занятия закончились в три часа, а я сидела за партой и писала: «Я верую в Бога-отца…» и закончила минут через двадцать. Потом понесла тетрадь в гостиную мисс Брент на второй этаж, постучала в дверь. Она взглянула на тетрадь и сказала:

— Поторопись и успеешь домой до темноты. И Сьювелин, постарайся не опаздывать. Это дурная привычка.

— Да, мисс Брент, — покорно промямлила я и убежала.

Я выбрала короткую дорогу через церковное кладбище, может, сумею забежать на минутку к Мэтти и рассказать, какой призрак я вчера видела. Даже если задержусь, скажу тете Амелии, что меня оставили после уроков переписывать молитву. Она кивнет, одобряя действия мисс Брент.

Немного странно идти через кладбище после вчерашнего происшествия. Но страх, который всегда испытываешь, находясь на кладбище, придаст особую привлекательность этому месту. Еще не совсем стемнело. Большой огненный шар солнца стоял на горизонте. Я боялась, ждала чего-то, и помимо воли меня тянуло на кладбище.

Только я вошла на территорию кладбища, как сразу же пожалела об опрометчивом поступке. Меня охватил панический страх, захотелось повернуть назад и убежать. Но нет. Я пройду мимо белых надгробий, на которых еще сохранились надписи и даты.

Меня преследуют. Я уверена в этом, за моей спиной слышатся шаги. Я побежала, и тот, кто находился за мной, тоже заспешил.

Было глупо с моей стороны приходить сюда. Я сама себе хотела доказать свою смелость. А ведь вчера я уже получила предупреждение. Вчера я сильно испугалась, но тетя Амелия была рядом, оставалось только добежать до нее. А сегодня я вернулась сюда… одна.

Я уже вижу серые стены церкви. Тот, кто у меня за спиной, оказался быстрее. Он… он совсем рядом.

Я посмотрела на дверь церкви. Вспомнила, что церковь — это храм, святилище, священное место. Значит, здесь не может быть духов.

Я заколебалась: войти в церковь или убежать?

До меня дотронулась рука. От страха у меня перехватило дыхание.

— В чем дело, малышка? — произнес музыкальный, дружелюбный голос. — Тебе нечего бояться.

Я обернулась и посмотрела на говорившего. Он очень высокий, я обратила внимание на черную шляпу, в которой он был и вчера. Мужчина улыбался, у него темно-карие глаза и лицо совсем не такое, какое должно быть у призрака. Это живой человек. Он снял шляпу и поклонился.

— Я просто хотел поговорить с тобой, — сказал он.

— Вы вчера были на кладбище, — обвинила его я.

— Да, мне нравится бывать на кладбищах, читать надписи на надгробиях, а тебе?

Мне тоже нравилось, но я промолчала. Я дрожала от страха.

— Ту колонку трудно качать, я хотел тебе помочь. Один должен держать кувшин, а другой качать воду. Разве ты не согласна?

— Да.

— Пожалуйста, покажи мне церковь. Я интересуюсь старинными храмами.

— Мне надо домой. Я опаздываю.