Непокорная фрау Мельцер - Якобс Анне (читать книги онлайн без регистрации .txt, .fb2) 📗
Фанни Брунненмайер с пониманием кивнула и пододвинула Густаву тарелку с бутербродами. Бедняга был голоден. Августа, по крайней мере, могла подкрепиться на вилле, иногда ей позволяли взять кувшин молока, или повариха давала ей банку с консервированными продуктами. Для Лизель и двух мальчиков. Но Густав сдерживал аппетит. Он отдавал все детям и сам оставался голодным.
Августа видела благие намерения Брунненмайер, но ей не нравилось, что ее мужа кормят как голодающего. Всего несколько лет назад Августа громогласно заявляла, что время горничных и камердинеров прошло, скоро не будет больше домашней прислуги, поэтому Густав теперь уволится и откроет свое дело. К сожалению, за прошедшее время стало очевидно, что быть наемным работником на вилле Мельцеров все еще выгодно. Здесь у тебя был стабильный доход и ты жил без мучительных забот о будущем.
– Некоторые потеряли все. – Августа пыталась забыть о своих переживаниях, размышляя о чужом горе. – В Аугсбурге закрываются один магазин за другим. На MAN тоже увольняют рабочих, военным просто не нужны больше пушки. А что касается фондов, даже самых благочестивых, их деньги в банках просто растаяли… Разве вы не слышали, что приют тоже разорился?
Нет, эту новость они не знали, и она произвела сильное впечатление.
– Приют «Семи Мучениц»? – с тревогой в голосе спросила Фанни Брунненмайер. – Им придется закрыться? Куда же денутся эти бедные сироты?
Августа налила себе остатки из кофейника и добавила в стакан хорошую порцию сливок.
– Все не так уж плохо, Брунненмайер. Монахини Святой Анны продолжат управлять приютом. Благочестивые сестры делают это во славу божью. Но Йордан скоро окажется на улице, потому что денег на ее зарплату больше нет.
Много лет назад Мария Йордан работала горничной на вилле, но потом вынуждена была уйти с этой должности и благодаря удачному стечению обстоятельств взяла на себя руководство сиротским приютом «Семи Мучениц». Теперь с этим, вероятно, будет покончено. Фанни Брунненмайер не была подругой Йордан, в бывшей горничной ее особенно раздражали эти карточные гадания и фальшивый спектакль с якобы виденными сновидениями. Тем не менее она испытывала к ней жалость. Мария Йордан не была человеком, которому что-то легко доставалось в жизни, что отчасти объяснялось ее собственным непростым характером, а также различными несчастьями, в которых она не была виновата. Но она была бойцом, выкрутится и на этот раз.
– Возможно, скоро у нас будет приятный визит, – усмехнулась Эльза, которой Йордан никогда не нравилась. – А еще мы сможем заглянуть в наше будущее, у нее наверняка будут с собой карты…
Юлиус презрительно рассмеялся. Он не очень-то верил в эти фокусы-покусы, как он их называл. По его мнению, это был всего лишь ловкий способ обмануть доверчивых глупцов и выманить у них деньги.
– Она теперь говорит правду, – тихо возразила Ханна. – В кои-то веки точно. Но вопрос в том, стоит ли вообще знать ее, правду. Не лучше ли не знать…
– Правду? – Юлиус со снисходительным выражением лица повернулся к ней. – Ты же не думаешь, что эта мошенница имеет хоть малейшее представление о том, каким будет наше будущее? Она просто говорит людям то, что они хотят услышать, и забирает свои деньги.
Ханна покачала головой, но ничего не ответила. Повариха прекрасно знала, что у нее на душе. В свое время Йордан предсказала Ханне черноволосого молодого возлюбленного, а также то, что с ним случится горе. Оба предсказания сбылись, но что это доказывало?
– Йордан говорит чистую правду! – воскликнула Августа и рассмеялась. – Все здесь это знают. Не так ли, Эльза?
Эльза в гневе прикусила больной коренной зуб и поморщилась.
– Ты счастлива только тогда, когда можешь говорить гадости о других людях, верно? – огрызнулась она на Августу.
Все сидящие за столом знали, что Йордан уже трижды предсказывала Эльзе большую любовь. Однако до сих пор ни один подходящий принц не появился, и шансы на это не слишком увеличились из-за злополучной войны. Молодые и здоровые мужчины были редкостью в стране.
– Большая любовь! – Юлиус презрительно поднял брови. – Что это вообще такое? Сначала они готовы умереть друг за друга, а потом не могут жить вместе.
– Господи, господин Кронбергер! – воскликнула Августа и насмешливо улыбнулась. – Вы прекрасно это сказали.
– Барон фон Шницлер, мой бывший хозяин, выражался подобным образом. – Юлиус изо всех сил стараясь не выдать своего раздражения. – Кстати, дорогая Августа, разрешаю вам обращаться ко мне по имени.
– Посмотрите на это, – начал было Густав с оттенком ревности. Домашний слуга уже завоевал репутацию назойливого, хотя и не очень удачливого бабника.
– Конечно, это не относится к вам, господин Блиферт. Вы ведь больше не работаете на вилле!
Густав покраснел, потому что Юлиус задел еще одно больное место. Конечно, он жалел, что так легкомысленно бросил работу. Его дедушка, умерший год назад, предупреждал внука.
«Всю мою жизнь, Густав, Мельцеры всегда заботились о нас, – говорил старик. – Не надейся и оставайся тем, кто ты есть». Но он послушал Августу, и теперь у него были проблемы.
– Я только своих друзей называю по имени, – сердито процедил он сквозь зубы. – И вы к ним не относитесь, господин фон Кронбергер!
– Хватит! – крикнула Фанни Брунненмайер и стукнула кулаком по кухонному столу. – Сегодня мой день рождения – никаких ссор. Иначе я буду есть свой торт в одиночестве!
Ханна тоже заметила, что это стыдно, особенно в день чествования госпожи Брунненмайер, и не должно быть ссорящихся людей. При этом она смотрела не на Густава, а только на Юлиуса.
– Ты права, Ханна. – У Эльзы показались слезы на глазах. Она держалась за правую щеку, потому что боль никак не утихала. – Если бы наша добрая госпожа Шмальцлер все еще была с нами, она бы не допустила, чтобы среди работников вообще возникли такие разговоры.
Густав что-то невнятно пробурчал себе под нос, но потом быстро успокоился, потому что Августа нежно погладила его по спине.
Юлиус задрал нос и несколько раз фыркнул. Он говорил, что не имел в виду ничего плохого, просто некоторые люди слишком чувствительны.
– Если вас послушать, эта госпожа Шмальцлер, должно быть, обладала чудодейственной силой, а? – Юлиус взял ироничный тон, потому что его раздражало постоянное упоминание легендарной экономки.
– Госпожа Шмальцлер знала, как найти ключ к каждому из нас, – объяснила Фанни Брунненмайер с присущей ей решительностью. – Она была уважаемым человеком. Но в хорошем смысле, понимаете?
Юлиус потянулся за чашкой кофе и поднес ее ко рту, затем заметил, что она пуста, и поставил обратно на стол.
– Конечно… – сказал он с показным дружелюбием. – Великая пожилая дама. Я понимаю. Пусть она наслаждается заслуженной пенсией еще долгие годы.
– Мы все желаем ей этого, – добавила Ханна. – Госпожа постоянно получает от нее письма. Я думаю, что госпожа Шмальцлер часто думает о нас. На днях госпожа положила в конверт фотографии внуков.
Августа, которая никогда не была близкой подругой экономки, заметила, что, в конце концов, госпожа Шмальцлер ушла по собственному желанию. И если теперь тоскует по вилле, то в этом виновата только она сама.
– И раз уж мы заговорили об этом, то на днях вы тоже получили письмо, госпожа Брунненмайер. Из Берлина. И если я не ошибаюсь, в нем были фотографии.
Повариха прекрасно понимала, к чему клонит Августа. Однако ей не хотелось показывать фотографии Гумберта на кухне, потому что Юлиус, в частности, ничего бы не понял. Гумберт выступал в берлинском кабаре в образе женщины. И, кажется, с большим успехом.
Фанни Брунненмайер знала отличный способ избежать эту неприятную тему.
– Ханна, принеси большой нож и лопатку для торта. Эльза! Чистые тарелки. И вилки для торта. Сегодня мы будем есть, как самые изысканные люди. Юлиус, поставьте на стол горшок с водой, чтобы я могла окунуть нож, когда буду резать торт.
При виде этого чуда из белого пышного крема, украшенного шоколадными лепестками и надписью «Юбиляру» настроение сразу изменилось. Все обиды и раздражения были забыты. Юлиус достал зажигалку – подарок своего бывшего хозяина – и зажег шесть красных восковых свечей, которые Ханна воткнула в торт. По одной на каждое десятилетие жизни.
