Сердце колдуньи - Коултер Кэтрин (читать книги онлайн без сокращений .txt) 📗
Дьенуолд отдал малышей Бишопу, сгреб в кулак кудри жены, притянул к себе ее лицо и поцеловал раз, другой, громко чмокая. Потом поднял голову, засмеялся и объявил:
— Пора наполнить наши пустые животы, девушка. Позаботься об этом!
Филиппа, смеясь, позвала слуг и велела принести еду и вино. Бишоп понес в замок близнецов, которые удобно устроились у него на руках.
Когда на столах остались одни кости, Филиппа, успевшая убрать буйную гриву волос под изящную серебряную сетку, объявила:
— Время пришло, Бишоп. Итак, что случилось?
— Я новый барон Пенуит. Король также дал мне в жены Мерримде Гай.
Дьенуолд, только что успевший поднести к губам кубок, поперхнулся и пролил вино.
— Клянусь всеми святыми мощами, дело худо, Бишоп! Черт возьми, это проклятие не шутка!
Филиппа, перегнувшись через стол, хлопнула мужа по спине с такой силой, что тот едва не врезался носом в блюдо.
— Меррим вдовеет уже в четвертый раз! — возмутилась она. — Мой отец желает, чтобы вы стали пятой жертвой? Нет, тут что-то не так!
Бишоп поудобнее устроился на стуле, взял кубок со сладким красным вином и поведал им о встрече с королем.
— Значит, мой высокочтимый тесть сделал тебя наследником Пенуита? Да еще велел жениться на Меррит? Не хмурься, Бишоп! Зубы у нее вовсе не как у кролика, так что можешь успокоиться. Хм… идея мне нравится. Но какая же тут удача или польза, если ты умрешь? Не пойму, как тут быть!
Филиппа уставилась на Круки, стоявшего перед ними с откинутой головой и глупой ухмылкой на лице. Что поделать: дурак — он дурак и есть!
— И что это было, Круки? — осведомился Дьенуолд.
— Стишок, вот что это такое. Я молодец, хозяин, верно?
Дьенуолд почесал за ухом, улыбнулся и объявил:
— Круки… насчет боли. Подойди-ка, и я помогу тебе лучше понять, что это такое.
— Ну да, опять я получу тычок в свои несчастные ребра. Лучше уж мне убраться от греха подальше.
С этими словами Круки упал и быстро принялся сгребать вокруг себя тростник, устилавший пол. Вскоре из неряшливой груды едва виднелся нос шута.
— Он распевает свои песни, когда в него вселяются духи, — пояснила Филиппа. — Обычно его сочинения куда хуже. Но не обращай внимания, Бишоп. Я поверить не могу, что он согласился добровольно положить голову на плаху.
— Прежде чем я изложу свой план, — начал Бишоп, — признайтесь, известно ли вам, почему какие-то давно исчезнувшие друиды наложили проклятие-оберег на замок, которого тогда еще вообще не существовало?
Филиппа выпрямилась, задумчиво подперев руками подбородок.
— Говорят, что кельтские друиды могли заглянуть в будущее. Полагаю, они предвидели, что их потомок выстроит твердыню на берегу моря, и решили защитить ее любой ценой. Отсюда и проклятие.
— Я тоже это слышал, — отмахнулся Дьенуолд, — но не слишком верю. И вообще, нужно обсудить вещи поважнее. У твоей будущей жены прелестный подбородок и красивые волосы. Не такие курчавые и буйные, как у моей девушки, но красные, как закат над Пендинскими холмами.
— Да, и очи — желания зеленый яд.
— А это еще откуда? — удивилась Филиппа.
Бишоп вручил ей пергамент. Филиппа стала громко читать:
— Что за славное проклятие! — возопил Круки, вылезая из трухи. — Что за превосходная декламация! Клянусь черными ногтями святых, я напишу проклятие не хуже этого и готов прозакладывать каждый дюйм своего роста!
— Да уж, — согласился Дьенуолд, кивнув, — и похоже, что в нем описывается именно Меррим. — Поскольку я не видел ее несколько лет, то и не знаю, выросла ли у нее грудь, достойная упоминания. Но, как бы там ни было, она не сможет сравниться с моей пышнотелой Филиппой.
— Мне тоже ничего не известно насчет ее груди, — признался Бишоп. — Что же до рыжих волос и зеленых глаз, об этом сказал сам король. Но сейчас мне нужно знать: если друидские жрецы на самом деле наложили проклятие, чтобы защитить своего потомка, может, оно и действует, но я не слишком в это верю. Кстати, Меррим — действительно потомок древних друидов?
— Но ведь четверо уже погибли, — напомнил Дьенуолд. — Это нельзя сбрасывать со счетов. И невозможно игнорировать тот факт, что проклятие описывает Меррим, если глаза у нее и правда зеленые.
— О нет, я ничего не сбрасываю со счетов. И спрашиваю себя: в самом ли деле проклятие, смертоносное и грозное, пришло от древних друидов, или все значительно проще? Лично мне кажется, что это яд. Старик — лорд Веллан — сам убивает этих людей. Либо он, либо его внучка.
— Это означает, — заметила Филиппа, — что Меррим знала достаточно о свойствах ядов, когда отравила первого мужа. Но тогда ей едва исполнилось четырнадцать лет. По-моему, это уж слишком.
— Значит, это лорд Веллан, — решил Бишоп. — Говорят, он прочел проклятие первому мужу, когда тот захватил замок.
— Да, он был во всеоружии, — поддакнула Филиппа.
— Может быть, — протянул Дьенуолд. — Недаром лорда Веллана считают хитрым старым стервятником.
— Скорее всего что-то вроде древнего проклятия действительно дошло от друидов, — объявил Бишоп. — Потом оно перемешалось с верованиями бернских ведьм. Может, именно они превратили его в убийственное проклятие. Наверное, в этом есть какой-то смысл, тем более что в здешних краях еще водятся ведьмы, верно?
— Да, — подтвердила Филиппа. — Я слышала, что бернские ведьмы все еще обитают в пещерах рядом с Босуэднекским лесом. Они не любят показываться посторонним.
— Не знаю, — покачал головой Дьенуолд. — Все возможно. Но мне хотелось бы знать, как умер каждый из четверых.
— Прекрасная идея, Дьенуолд. Наверное, тогда мы поймем, что это было: яд или проклятие! — оживилась Филиппа.
— Клянусь пяткой святого Эгберта, я не знаю, как они погибли, — расстроился Бишоп. — Но должен найти ответ. Говорю тебе, Дьенуолд, я бы сам себя поздравлял с удачей, если бы не чертово проклятие! Робби Бернелл клялся, что Пенуит — прекрасное поместье, не такое богатое, как Вулфетон или Сент-Эрт, но имеет большое стратегическое значение.
—А вот это чистая правда, — согласился Дьенуолд. — Знаешь, меня не оставляет одна мысль: если король отдал тебе землю и ведьму, значит, верит в тебя.
— Так теперь она еще и ведьма? — ужаснулся Бишоп, ощущая, как только что съеденный молодой барашек комом свернулся в желудке. — Ведьма? Клянусь мощами всех святых, чуть раньше ты расхваливал ее подбородок, зубы и чудесные рыжие волосы, а теперь оказывается, что она ведьма?
— Мой муж шутит, — поспешно вмешалась Филиппа. — Меррим вовсе не ведьма. По крайней мере я так не думаю. Впервые она вышла замуж в четырнадцать лет, вот про нее и стали плести всякие гадости. Дело в том, что я ни разу ее не видела, а господин мой муж встречался с ней однажды, два года назад, так что сам видишь, насколько можно верить его похвалам.
— Потише, девушка! — велел Дьенуолд. — У меня дар делать блестящие заключения на основе самых скудных фактов. Итак, Бишоп, по твоему лицу я вижу, что ты вовсе не намереваешься въехать в Пенуит и объявить себя ее пятым мужем. Я всегда считал тебя на редкость умным, особенно с той поры, как ты спас мою Филиппу. Итак, признайся, что ты задумал?
