Зимние костры - Линдсей Джоанна (читать хорошую книгу полностью .TXT) 📗
Боля ожидал лишь высокого светловолосого викинга, которому обещал изготовить красивый серебряный медальон, с изображением прекрасной девушки, выгравированным на обратной стороне. Викинг дал мастеру портрет этой девушки, и гравер гордился прекрасно выполненной работой. На лицевой стороне был изображен корабль викингов, с девятью парами весел, а над галерой красовался молот с перекрещенными крыльями и двуручным мечом. На обратной стороне сверкало прорисованное до мельчайших деталей лицо незнакомки. Возлюбленная или жена?
— Готово? — осведомился Гаррик.
— Готово. — Боля улыбнулся и, открыв подбитый мехом мешочек, вынул медальон на длинной цепочке.
Гаррик швырнул на стол кошель с серебром и, даже не взглянув на безделушку, надел на шею. Но Перрин, сгорая от любопытства, взял в руки тяжелый серебряный диск и начал внимательно изучать, восхищаясь символами богатства, власти и силы. Когда же он перевернул медальон, то неодобрительно нахмурился.
— Зачем?
Гаррик пожал плечами и направился к двери, но Перрин успел догнать друга:
— К чему так мучить себя? Она не стоит этого.
Гаррик удивленно поднял брови:
— Именно ты это говоришь?
— Да, — твердо кивнул Перрин. — Она моя сестра, но простить ей не могу.
— Ну же, друг, не расстраивайся. То, что я чувствовал к Морне, умерло, и давно.
— Тогда к чему все это? — показывая на медальон, спросил Перрин.
— Напоминание, — жестко бросил Гаррик. — Памятка того, что женщинам нельзя доверять.
— Боюсь, измена сестры оставила слишком много шрамов на твоем сердце. Ты так и не стал прежним с тех пор, как она вышла за этого жирного торговца.
Тень затуманила сине-зеленые глаза молодого человека, но губы по-прежнему кривила циничная усмешка.
— Просто я стал мудрее. И никогда больше не паду жертвой женских чар. Однажды я открыл свое сердце, но второй раз этого не будет. Теперь я знаю женщин.
— Но женщины не все одинаковы, Гаррик. Твоя мать другая. Никогда не знал женщины добрее и благороднее.
Лицо Гаррика мгновенно смягчилось:
— Мать — единственное исключение. Но хватит об этом. Сегодня, в нашу последнюю ночь, я намереваюсь выпить бочонок эля, а тебе, друг мой, придется нести меня на корабль — сам я идти не смогу.
Глава 5
Бренна сидела на большой кровати, осторожно полируя меч — свою самую большую драгоценность. Искусно сделанный и подогнанный как раз под ее руку он был легким, но очень острым. Отец подарил Бренне оружие в день десятилетия. На рукоятке было выгравировано ее имя, инкрустированное рубинами и яркими сапфирами размером с большие горошины. Ничто на свете Бренна не ценила так, как этот меч, именно потому, что он стал символом гордости отца смелостью и ловкостью дочери.
Но теперь она мрачно сидела, уткнувшись лбом в лезвие. Станет ли женское тело помехой для ее планов на земле будущего мужа? Сможет ли она когда-нибудь поднять этот меч, сражаться, как все мужчины, или никогда ей не пользоваться больше своим искусством и навеки стать женщиной, исполняющей лишь женские обязанности и ничего больше?
Будь прокляты мужчины и их замшелые обычаи! Она не позволит так с собой обращаться! Терпеть грубости и покорно выполнять приказания… нет, ни за что! Она не станет пресмыкаться! Она — Бренна Кармахем, а не какая-нибудь жеманная трусливая девчонка.
Кипя от негодования, Бренна не услышала шагов тетки. Войдя в спальню, та тихо прикрыла дверь, глядя на племянницу усталыми печальными глазами. Она ухаживала за мужем несколько долгих месяцев, полных мук и страданий, и каждый новый день высасывал из нее все больше сил. Когда он скончался, умерла и какая-то частица ее сердца, ведь она горячо любила его. Теперь все начиналось сначала. Милосердное небо, только не это! Не нужно больше смертей! Бедный брат!
Заметив краем глаза поникшую фигурку, Бренна вздрогнула, с трудом узнав Линнет. Растрепанные волосы, грязная одежда, и лицо… почти незнакомое лицо! Смертельно бледное, с сжатыми в тонкую линию губами и темными кругами под покрасневшими от слез глазами.
Бренна вскочила с постели и подвела тетку к длинной лавке под окном.
— Линнет, ты плакала! На тебя это непохоже! — встревоженно пробормотала девушка. — Что случилось?
— О Бренна, девочка моя! Скоро твоя жизнь так изменится! Несправедливо, чтобы на тебя свалилось все сразу!
— Ты печалилась обо мне, тетя? Не стоит. — Бренна слабо улыбнулась.
— Нет, дорогая, не о тебе, для этого еще будет время. О твоем отце, Бренна. Он умер.
— Как можно шутить так жестоко?! — Бренна отпрянула, мгновенно забыв обо всем. С лица сбежала краска. — Ты злая!
— Бренна, — вздохнула Линнет, гладя племянницу по щеке. — Я ни за что не стала бы лгать тебе. Энгус умер час назад.
Бренна медленно покачала головой, не в силах поверить услышанному.
— Он ведь не был так сильно болен. И не мог умереть!
— У Энгуса была та же болезнь, что и у моего мужа, но, по крайней мере, он хоть не страдал так жестоко.
Огромные, широко раскрытые глаза девушки были полны ужаса:
— Ты знала, что он умрет?
— Знала.
— Во имя Господа, почему не сказала мне? Почему позволила мне поверить, что он снова поправится?
— Таково было его желание, Бренна. Он запретил мне объяснять кому бы то ни было, особенно тебе. Не хотел, чтобы ты день и ночь плакала у его ложа.
Энгус ненавидел слезы. Достаточно того, что ему пришлось терпеть мои.
Из глаз Бренны брызнули слезы. До сих пор она ни разу в жизни не плакала.
— Я должна была ухаживать за ним. А вместо этого я резвилась так, словно ничего не Происходит.
— Отец не хотел, чтобы ты слишком грустила, Бренна. Знай ты обо всем, страдала бы день и ночь. А так скорбь со временем станет менее острой. Поможет и скорое замужество.
— Нет! Теперь не будет никакой свадьбы!
— Отец дал слово, Бренна, — напомнила Линнет. — Ты должна быть верна данной клятве, хотя Энгуса и нет в живых.
Бренна больше не смогла сдержать душераздирающие рыдания.
— Почему он должен был умереть, тетя? Почему?
Лорда Энгуса Кармахема предали земле в ясное солнечное утро. Птицы только начали приветствовать щебетанием наступающий день, и запах полевых цветов наполнял свежий прохладный воздух.
Бренна, у которой не осталось больше слез, была одета во все черное с головы до ног — тунику с облегающим трико и короткую широкую накидку, отделанную серебряной нитью. Длинные черные волосы, заплетенные в косу, как обычно были спрятаны под вырез туники. На фоне мрачной одежды выделялись лишь мертвенно-бледное лицо и блестящее серебре меча.
Тетка была недовольна ее видом, но Бренна оставалась непоколебимой, Отец видел в ней сына, растил и воспитывал как мальчика, и для последнего прощания она оделась в мужской костюм.
На похороны собрались все жители деревни, и многие горько плакали. Линнет стояла справа от Бренны, нежно обняв девушку за плечи. Слева находились Корделла и Дунстан. Дунстан говорил о добродетелях и заслугах покойного, но Бренна не слышала его. В эти короткие мгновения она вновь стала девочкой, сидевшей на коленях отца, гордого человека, выкрикивавшего слова одобрения, когда дочь смело объезжала свою первую лошадь. Сейчас Бренна не могла не припомнить эти светлые радостные минуты.
Что будет теперь? Что ей делать? Какая ужасная пустота в душе…
Однако окружающие видели лишь ее горделивую осанку и вызывающе поднятую голову. Только глаза, потускневшие и застывшие, выдавали сердечную боль.
Все присутствующие в скорбном молчании провожали Энгуса в последний путь. Внезапно, ко всеобщему удивлению, где-то совсем рядом послышался конский топот, и через мгновение из заросли выскочил всадник и, спешившись, подбежал к Бренне.
— Твой жених приехал, — задыхаясь, выговорил молодой человек. — Я возвращался из Энгсли и встретил их на пути.
