Обрести любимого - Смолл Бертрис (читать онлайн полную книгу TXT) 📗
Родом из Девона, где им принадлежало поместье Рен-Корт, сейчас они жили в маленьком поместье Оук-Холл, недалеко от де Мариско. Рен-Корт отдали Виллоу. Она родилась там. И поскольку никто из Смоллов не вступал в брак, Виллоу была их наследницей. Сэр Роберт, или Робби, как они называли его, только недавно и с большой неохотой отошел от морских походов.
День свадьбы Анны Сен-Мишель выдался солнечным и теплым. После необычно дождливой весны весь июль был солнечным и жарким. Невеста, по общему признанию, была необычайно красивой в своем свадебном платье из кремового атласа с лифом, обильно расшитым жемчугом. На ее распущенных темных волосах лежал венок тонкой филигранной работы из позолоченного серебра, жемчуга и аметистов. В руках она держала букет розовых и белых роз. Ее сопровождали две младшие сестры, одетые в бледно-розовые платья, с лифами, расшитыми крошечными жемчужинками и бабочками, вышитыми золотой нитью. На распущенных волосах красовались венки из полевых цветов, а в руках — такие же букеты, перевязанные золотыми лентами.
Жених, красивый молодой шатен, был одет в костюм из голубого шелка. Слова брачного обета он произнес, нервно запинаясь, чем позабавил своего отца, в то время как его мать промокала глаза белым батистовым платком. Невеста, как и подобало, зарумянилась, что обрадовало ее родителей и вызвало хихиканье ее молодых кузин, братьев и сестер. Когда они были объявлены мужем и женой и Роберт Грейсон поцеловал ее, это вызвало дружеские возгласы одобрения.
После этого было устроено пиршество и танцы на лужайке Перрок-Ройяла. Столы ломились от щедрых угощений, предлагаемых семьей невесты. В празднике приняли участие не только приглашенные гости, но и все арендаторы, связанные с Перрок-Ройялем, все слуги и деревенские жители. Был приглашен проезжавший мимо цыганский табор. В знак благодарности цыганки предсказывали гостям их судьбу.
Взяв руку Валентины, старуха, предводительница табора, сказала:
— Ты недавно овдовела, но в твоем браке не было любви. — Валентина промолчала. Она не опустила глаза под взглядом цыганки. — Скоро, — продолжала старуха, — ты узнаешь давнюю тайну. Тебе предстоит проехать долгий путь, чтобы найти то, что у тебя уже есть. Ты также найдешь то, что так давно искала, что было неуловимо для тебя, ты найдешь любовь. Она все время рядом с тобой, но ты не замечаешь ее и не узнаешь о ней, пока не исполнишь то, что уготовано тебе.
— Объясни мне, о чем ты говоришь, — попросила Валентина. Старуха покачала головой.
— Со временем, леди, все станет ясно, — сказала она и двинулась дальше предсказывать судьбу другим.
Смущенная Валентина посмотрела вслед цыганке. Потом, покачав головой, рассмеялась. Кто знает, может быть, женщина и увидела что-нибудь на ее руке? Цыганки — такие обманщицы, но ведь женщина знала, что она недавно овдовела и что между ней и Эдвардом не было любви. На мгновение Валентине стало неуютно, но потом, выбранив себя за глупость, она присоединилась к своей счастливой семье.
Прежде чем взошла луна, несколько раз опорожнялись и откатывались в сторону гигантские бочки с сидром и черным элем. Гости пили густые, душистые вина с виноградников Аршамбо, имения, принадлежавшего сводному брату Адама де Мариско, Александру де Савиллю, графу де Шер. Наконец, когда бочки опустели, жениха и невесту стали укладывать в кровать. Новобрачных раздели и уложили на брачное ложе со смехом и шуточками. Хотя их окружали любящие люди, парочка краснела от смущения. Кубок с пряным напитком был поднят за их способность к деторождению, и наконец весельчаки удалились. Анна и Роберт остались одни.
На следующее утро молодая пара вместе с семьей жениха уехала в Холли-Хилл. Жизнь в Перрок-Ройяле вернулась в нормальное русло.
Сидя в небольшой гостиной за рукоделием, Валентина разговаривала со своей матерью. Свинцовые рамы окон маленькой комнаты были распахнуты, и ветерок наполнял залитую солнцем комнату ароматом цветов. Не было никаких признаков спада июльской жары, поэтому камин не зажигали.
— Я не завидую тете Дейдре, — заметила Валентина, закончив вышивать инициалы Бевин на красивой полотняной наволочке. Она отрезала нитку и отложила наволочку в сторону.
— Почему ты так говоришь? — спросила ее Эйден.
— Ее гости останутся на несколько недель, так же как и гости ее матери.
— Скай и Адам любят своих детей, Валентина. Они рады принимать их под своей крышей. — Эйден вышивала французские узелки на углах полотняной скатерти.
— Я говорю не о моих кузинах, мама, — посмеиваясь, сказала Валентина, — а об их многочисленных отпрысках. В Королевском Молверне их девятнадцать и пятнадцать у Дейдры!
— Я завидую Скай, у нее так много внуков. Я и раньше завидовала ей из-за детей, Валентина, — спокойно ответила Эйден.
— Но, мама, ты еще слишком молода, чтобы иметь внуков!
Эйден Сен-Мишель зарумянилась от комплимента дочери. Зеркало подсказывало ей, что сказанное совсем не было преувеличением. Хотя беременности немного увеличили ее талию, она не была толстой, лицо оставалось гладким, как у молодой женщины. Тем не менее она ответила:
— Я уже ближе к пятидесяти, чем к сорока, Валентина, и я мать дочери, которой двадцать один год и которая сама могла бы быть матерью, если бы вышла замуж пораньше. Но увы, только я подумала, что ты устроена, как ты оказалась вдовой.
— Роберт и Анна вскоре подарят тебе внуков, мама, — с улыбкой сказала Валентина.
— Через семь месяцев, как я полагаю, — последовал ответ; серые глаза Эйден озорно блеснули.
— Так ты знала? Ах, мама! — Валентина была поражена.
— Конечно, знала, — спокойно согласилась Эйден. — Помни, Валентина, это мой дом. Здесь не происходит ничего, о чем бы я не знала. Мне докладывают прачки и остальные слуги тоже. И главная прачка была очень расстроена, когда пришла ко мне несколько недель назад. Можно было подумать, что Анна ее дочь, а не моя.
— Но ты ничего не сказала Анне, мама.
— Моя дорогая, что я могла сказать? Дело сделано, а поскольку вскоре предстояла свадьба, я не считала, что нужно расстраивать твою сестру. Кроме того, я видела, что Анна наслаждается своей маленькой тайной, — со смехом закончила Эйден.
— Папа знает?
— Боже упаси, дорогая, конечно, нет! Ты тоже не должна никому говорить об этом. Конн придет в ужас от того, что одна из его дочерей повела себя так опрометчиво. Он забывает, что его собственная жена просила у королевы его руки и что женщины в этой семье известны своей страстностью. Если я просто скажу ему о том, что его первый внук родился раньше срока, он этому поверит, благослови его Господь! Твой отец, несмотря на все свои увлечения в прошлом, невинен как ребенок. Я люблю его за это.
«Женщины в этой семье известны своей страстностью». Валентина думала над словами матери позже, гуляя по саду. Все, кроме меня, решила она грустно. Мне еще предстоит познать страсть. Конечно, я не испытывала таких чувств к Эдварду Бэрроузу, но, в конце концов, я не думаю, что сам Нед был страстным. Он никогда не смотрел на меня так, как папа смотрит на маму. Или как дядя Адам смотрит на тетю Скай.
Интересно, они занимаются любовью, не снимая ночного белья? Я никогда не видела своего мужа обнаженным, как и он меня. Ведь он всегда входил ко мне после того, как свечи были потушены. Он приходил ко мне в спальню ночью три раза в неделю, любил меня один раз, а потом уходил, не говоря ни слова. Он никогда не оставался со мной всю ночь, за исключением первой. И все же я знаю, что папа всегда спит с мамой, а дядя — с тетей. Интересно, может быть, Неду что-нибудь не нравилось, а он не мог сказать мне об этом?
— Ты хмуришься, кузина. — Глубокий мужской голос прозвучал сзади нее.
Оторвав взгляд от посыпанной гравием дорожки, на которой было сосредоточено все ее внимание, Валентина увидела своего кузена, лорда Бурка.
— Патрик, — улыбнулась она ему. — Я не слышала, как вы подошли. Где вы научились подкрадываться как кот?
— Я мог привести с собой табун оседланных лошадей, Валентина, и ты бы не услышала. Ты, кажется, размышляла о чем-то крайне неприятном. Что огорчает тебя, милая кузина? Расскажи мне, и я все исправлю. Помнишь, как мы дружили, когда ты была маленькой девочкой. — Он взял ее тонкую белую руку, и они вместе пошли по гравийной дорожке.
