Арджуманд. Великая история великой любви - Мурари Тимери Н. (читаем книги онлайн без регистрации .txt) 📗
— А зачем? Пойдем домой, — попросила я.
Мне не удавалось уснуть. Дневная жара еще не спала, как всегда, было душно от благовоний, и яростно звенели комары. От всего этого голова моя металась по подушке.
От этого? Ну уж нет! Любовь — это боль, неутолимое страдание. Мир съеживается до клубочка, мир умирает… исчезают люди — остается он, и только он. Ты существуешь будто в двух несовпадающих сферах: тело остается погребенным в одной, болит и страдает — зато душа, а вместе с ней и сердце уносятся в другую. Тот, кто любит, ведет еще одну жизнь, над которой он сам не властен, — жизнь, безусловно, светлую, но отягощенную страхом. Любящие то взмывают к небесам, то погружаются во тьму, то поют, то утопают в слезах расставания. Надейся, надейся, надейся — бьется сердце.
Я слышала, как под утро, когда темнота сменилась мутным, водянисто-серым светом, вернулась Ладилли. Она тихо скользнула к себе в постель. Притворяясь спящей, я чувствовала, как кто-то стоит у моей кровати; до ушей доносился нежный звон браслетов, приглушенный шелест шелка. Приоткрыв один глаз, я увидела тетушку, Мехрун-Ниссу. Было слишком темно, и различить выражение ее лица было трудно, но мне стало не по себе и от ее присутствия, и от того, как внимательно она всматривалась в меня. Лишь мельком взглянув в сторону дочери, Мехрун-Нисса вышла.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Тадж-Махал
1042/1632 год
Впервые Мурти увидел Агру безлунной ночью. Он оставил на привале жену, которая хлопотала об ужине, трехлетнего сына и других путешественников, а сам в темноте пошел вперед, к светившемуся вдали зареву огромного города. Смелый поступок, и ему приятно было обнаружить в себе такую отвагу. Хотя, если признаться, ночь его страшила. Вверху простирался бездонный купол небес, который всегда будил в нем чувство благоговения, смешанного с животным ужасом. Под этим куполом он ощущал себя ничтожным муравьем, пробирающимся по дорогам жизни под громкий хохот Вселенной. Но и здесь, на земле, его подстерегали опасности: дакойты, готовые за грош перерезать путнику глотку, дикие звери, радующиеся любой добыче…
Мурти оглянулся, огни костров, на которых сейчас готовили ужин, звали к себе. Ему захотелось вернуться, подождать утра, но он еще быстрее зашагал вперед, уступая возникшему ранее порыву. Преодолевая подъем, он поскользнулся на жидкой грязи, смешанной с гравием, но все же удержался на ногах, сумев ухватиться за куст лантаны, и выбрался на вершину холма. Оттуда дорога спускалась к Джамне. За рекой до самого горизонта простиралась Агра.
Мурти вздохнул, присел на корточки, положил локти на колени и стал глядеть вперед. «Я же здесь потеряюсь, — подумал он, — не надо нам было сюда идти…»
От нахлынувшей тоски по дому ему стало не по себе, огни города расплылись от навернувшихся на глаза слез. Мурти позволил им стекать по щекам прямо на грязную джибу. Ну ладно, ладно, хватит. Он ловко сморкнулся в сторону, зажав ноздрю, а потом промокнул глаза и нос свисающей с плеча потрепанной тряпицей. Дом далеко, как звездное небо, но ему есть о чем вспоминать. Пройдет несколько лет — он знал это, — и они с женой вернутся. Он даже думать не хотел, что может быть по-другому, эта мысль его пугала. Нет, он вернется в свою деревню, к родителям, если они еще будут живы, к друзьям…
Мурти заулыбался, предвкушая, как будет рассказывать удивительные истории о городе Великих Моголов.
Деревню он покинул не по своей воле — в нелегкое путешествие на север ему пришлось отправиться по приказу. Мурти был искусным мастером, ачарьей, вырезал фигуры богов, как и все в его семье, поколение за поколением. Это дарило ему ощущение бессмертия, потому что он чувствовал преемственность не только плоти, но и мыслей, духа. Такие же ремесленники, как он, строили великие храмы в Мадурае, Канчипураме, в Тирукуллакундруме [17], и Мурти не уступал им в мастерстве. В деревне к нему относились с почтением, как к хорошему резчику. Так же, как его предки, он умел превращать камень в шелк, а боги получались у него как живые. Он видел очертания богов в мраморе и, всем на удивление, вызволял их оттуда.
Но однажды спокойное течение его жизни оборвалось. Он мрачно подумал, что боги, которых он с такой любовью создавал, его предали.
Отца Мурти вызвал к себе раджа Гунтикула и весело сообщил, чтобы тот собирался в Агру. До раджи дошли слухи, что Великий Могол, вроде бы его дальний родственник, мусульманин, желает построить памятник в честь своей умершей супруги — Мумтаз-Махал — и для этого ищет таланты по всей стране. Такой уж обычай у мусульман — возводить мертвым пышные гробницы, вместо того чтобы просто сжигать их на погребальных кострах. Ну разве это дело, превращать могилу в место поклонения? И все же, сочувствуя овдовевшему правителю, раджа решил отправить лучших своих мастеров в далекую столицу.
Отец Мурти поблагодарил раджу за оказанную честь, но осмелился заметить, что он уже слишком стар для такого утомительного путешествия. Нельзя ли, чтобы вместо него отправился один из сыновей? Раджа великодушно согласился на замену, пожаловал денег на дорогу и передал фигуру Кришны из слоновой кости для Великого Могола Шах-Джахана…
Мурти прищурился, чтобы сквозь дымку различить силуэт крепости. Темная громада нависала над городом; на башнях мерцали огни. За время путешествия ему приходилось видеть много крепостей, но ни одна из них не была столь впечатляющей.
На другой день, когда взошло солнце, они уже все вместе дивились на крепость. Высокие красные стены и цвет речной воды пугали Мурти. Беременная Сита прижалась к нему, словно искала защиты, а их сынишка Гопи прятался за ее коленями. Их спутники — такие же, как он, ремесленники и купцы — смотрели на крепость с выражением благоговейного ужаса.
— Даже ночью, — сказал Мурти, — она выглядела устрашающе. Вот там живет Великий Могол.
— Это бог? — спросил Гопи.
— Нет. Это человек. Но он намного, намного важнее нашего раджи. Говорят, и владения у него огромные.
Мурти понятия не имел, как далеко простираются границы империи. Он знал только, что за три месяца, добираясь сюда, они не прошли и половины.
— Ты можешь посмотреть на правителя, если захочешь, — произнес один из купцов, обращаясь к Гопи.
— И поговорить с ним? — живо откликнулся Мурти.
Купец рассмеялся, потешаясь над глупостью невежды:
— Да он и не заметит такого, как ты. Каждый день на рассвете он выходит на жарока-и-даршан, вот там его и можно увидеть. — Он ткнул пальцем в сторону зубчатых стен с бойницами.
— Должно быть, он огромного роста… — кивнул Мурти.
Река бурлила, стремясь к крепости. Когда они подошли ближе, Мурти заметил небольшую постройку, увенчанную куполом. Стены были тронуты распадом, побелка почернела от дождей, а кое-где и облетела, обнажая кирпич. Казалось, здание строили наспех, торопясь поскорее закончить. Постройку охраняли солдаты. Их было не меньше двадцати, кое-кто отдыхал в тени, другие стояли на посту. На них была алая форма императорской гвардии, на щитах и доспехах играло солнце.
— Что это они охраняют? — спросил Мурти. — Похоже, строили спустя рукава…
— Это гробница Мумтаз-Махал, — ответил купец.
— Вот это? Так она уже построена! — Мурти рассердился. — Зачем же мы только проделали такой путь? Почему за нами посылали?
Купец неодобрительно покачал головой:
— Это лишь временное место ее упокоения, а теперь другое будут возводить.
— А какой она была? — поумерив пыл, спросил Мурти.
— Говорят, красавица. А там, кто ж знает…
Мастера не устраивал такой ответ. На протяжении всего пути он всем задавал этот вопрос: «Какой она была?» — и неизменно слышал: «Кто ж знает…» Такой ответ его не устраивал. Он вырезал статуи богов, которых видели все и которым все поклонялись; люди несли богам цветы и плоды, обращались с молитвами. Как украшать дом для мертвой женщины, которую никто не видел? Ничего, наступит день, и он встретит кого-нибудь, кто бы смог рассказать ему про нее.
