Упрямая девчонка - Фокс Элайна (лучшие книги txt) 📗
Он ошалело уставился в зиявший перед ним черный провал.
Откуда он мог знать о существовании этой двери? Может, это Кабби ему рассказал? Но Флинн тут же подумал, что его пальцы слишком хорошо помнили каждый выступ, каждую выбоину. Где-то внутри зародился неприятный нервный озноб, моментально охвативший все его тело.
— Куда ведет этот ход? — спросил он.
— В коридор на втором этаже, — отвечал герцог, не спуская с него напряженного взгляда. — Как раз к той картине, на которую ты смотрел.
— Если стоять перед картиной, то дверь будет по правую руку, — вспомнил Флинн, прикрыв глаза.
Он снова поднял веки. Герцог кивал, и Флинну показалось — трудно было утверждать с уверенностью в этом полумраке, что в глазах у него стоят слезы.
— Идем со мной, — сухо приказал Мерстан. Он повернулся и снова подошел к двойным дверям. Они оказались в просторной, роскошно обставленной комнате. Напротив дверей находился огромный камин, обложенный камнем. Над камином висела голова вепря, грозно сверкавшая клыками и стеклянными глазами. Именно такая вещь способна околдовать маленького мальчика…
Выдержать два таких удара одновременно было непросто. Флинн на трясущихся ногах доковылял до кресла и сел. Герцог остался стоять перед камином.
— Это его ты запомнил? — спросил он. Флинн кивнул, пряча лицо в ладонях.
— Господи, помилуй! — вырвалось у него. Он снова и снова повторял эти слова как заведенный. Внутри у него все сжалось в болезненный комок, подкативший к самому горлу. Тело сотрясалось от озноба и отказывалось повиноваться.
— Осталась еще одна вещь, — сказал герцог.
Но Флинну казалось, что он не в состоянии двинуться с места. Он не мог заставить себя хотя бы открыть глаза. У него было такое ощущение, будто мир вокруг него стал совершенно чужим и готов исторгнуть его из себя. Ведь даже воспоминания о двадцатом веке, служившие до сих пор утешением и поддержкой, оказались пустышкой, ложью.
— Пожалуйста, возьми себя в руки.
Негромко произнесенная фраза заставила Флинна поднять голову. Но и теперь он смотрел не на герцога, а в другой конец комнаты, на массивный деревянный стол на двоих с шахматными фигурками, расставленными на доске.
Он перевел взгляд на герцога, и старик кивнул. Однако Флинну ужасно не хотелось присматриваться к этому столу, чтобы выяснить то, что и так было ясно. Потому что теперь он знал, знал наверняка. Молчание затянулось, но наконец Флинн промолвил, не поднимаясь с места:
— Там не хватает коня.
Старый герцог весь подобрался и выпрямился, глядя ему в глаза.
— Я не ошибся? — Голос Флинна окреп и стал громким и ясным. — Там нет черного коня?
Герцог оглянулся на стол, как будто прикинул, не мог ли Флинн с такого расстояния различить расставленные на доске фигуры. И только потом повернулся и кивнул.
Флинн глубоко, прерывисто вздохнул. Его пальцы сжались, как будто привычно держали знакомую полированную фигурку. Теперь он вспомнил, что повсюду таскал коня с собой, как будто это был его талисман.
— Он был у меня в детстве. Мать сказала, что я держал этого коня, когда меня нашли. Маленького коня… — Он умолк и тряхнул головой. Не хватало еще перейти на стихи! — Коня из черного мрамора.
— Лурдс спрятал его, когда играл с тобой. — Голос герцога звучал приглушенно, но был спокоен и тверд. — Вы с ним постоянно играли в «холодно-горячо». Ты помнишь?
— Он лежал за расшатанным камнем, — прошептал Флинн, как в трансе. — У основания бортика фонтана.
В комнате воцарилась тишина.
— А что это была за птица? — спросил Флинн. — Черная птица? Это был птенец, верно?
— Да.
Флинн зажмурился и вспомнил, как в тот день, когда он ехал в Мерстан с Ниной, их машину сопровождала черная птица.
— Нам о многом нужно поговорить, — наконец произнес герцог. — Но на сегодня, по-моему, хватит. Отложим разговоры до завтра.
Флинн медленно поднял на него глаза. В груди у него стало тесно от избытка чувств. И он как бы со стороны подумал: что должен ощущать человек, неожиданно нашедший своего сына? Или герцог так же не способен на родительские чувства, как и Нейл Патрик?
Однако герцога выдавали напряженно сжатые губы и прищуренные глаза, подозрительно блестевшие от влаги.
— А сегодня, — сказал он, подтверждая каждое слово тяжелым ударом трости, — сегодня мы устроим праздник.
Глава 17
На следующее утро Флинн проснулся с несомненными признаками тяжелейшего похмелья. Во рту пересохло, голова раскалывалась от боли, а воспаленные глаза никак не желали открываться. Но хуже всего было гнетущее ощущение того, что ему здесь не место. Как это ни странно, но такое чувство возникло у него только сейчас, хотя он уже вторую неделю находился в этом времени и в этой стране.
Увы, причина была слишком очевидна. До сих пор он считал себя временным гостем в этом забавном прошлом, тогда как теперь оказалось, что он всего лишь вернулся домой, в свой собственный мир. Жизнь в двадцатом веке была не более чем ошибкой, досадной прихотью судьбы.
Но с другой стороны, его не могло не радовать то, что он обеспечил Мелисанде достойное будущее, а герцог вновь обрел давно утраченного любимого сына. Кроме того, и это было не последним положительным обстоятельством, Флинн наконец-то приподнял завесу тайны над своим происхождением, и никто больше не посмеет назвать его подкидышем и сиротой.
Вообще все проведенное здесь время он жил исключительно сегодняшним днем, не тревожась о будущем и не терзаясь из-за прошлого. То есть послушно исполнял рекомендации психотерапевтов, помогавших ему избавиться от потрясения. Между прочим, ему ни разу не удалось последовать их советам, пока он не попал в девятнадцатый век.
Однако сегодня ему предстояло принять столь важное решение, что невольно возникала мысль: пожалуй, было бы лучше, если бы он не был настоящим сыном лорда Мерстана и занял его место обманным путем.
Может ли он теперь со спокойной душой вернуться назад? И следует ли ему вообще возвращаться? Ведь у наследника герцогского титула есть определенные обязательства перед окружающими его людьми. Хотя до сих пор ему становилось смешно, стоило представить на себе герцогскую корону, полагавшуюся по этикету.
Внезапно он вспомнил своего приемного отца, Нейла Патрика. Вот если бы он узнал, что его непутевый, безответственный и расхлябанный сын оказался настоящим герцогом! С каким удовольствием Флинн отдал бы приказ отрубить голову проклятому негодяю! Впрочем, такие приказы могут отдавать только короли. А жаль! Но с другой стороны, Нейл не так уж виноват в том, что его сын выглядел в двадцатом веке таким недотепой. Он просто жил не в своем времени.
Эта мысль оказалась такой ошеломляющей, что Флинн резко уселся в постели, и комната тут же поплыла перед глазами, а голова чуть не лопнула от боли. Он со стоном сжал виски руками.
Вот оно то, чего не хватало ему всю жизнь! Вот против чего был направлен его внутренний бунт, который так и не сумела потушить его мамаша со всей сворой высокооплачиваемых психотерапевтов. Он не хотел оставаться в чуждом ему времени! Он вернулся сюда, в девятнадцатый век, и был счастлив, когда смог жить только сегодняшним днем.
Да, действительно, он был счастлив. Он стер ноги до крови, шагая из Мерстана в Лондон, он постоянно натыкался на непонимание и насмешки окружающих — и тем не менее был счастлив! Ему страшно было вспомнить суету и толкучку двадцатого века, где каждый отдельный человек превращается в комок нервов, готовый взорваться по малейшему поводу. Здесь он не боялся оказаться не у дел или потерять престижную службу. Здесь он просто решал проблемы по мере того, как они возникали.
И Флинн не мог не признаться, что такая жизнь ему нравится.
Он спустил ноги с кровати и поплелся к гардеробу. А что, если он не вернется? Что может случиться плохого, если он не подойдет больше к проклятому фонтану? Будет ли он сожалеть об этом всю жизнь?
