Дикое сердце - Андерсон Кэтрин (е книги .TXT) 📗
Отставив свою кружку, Лоретта закрыла рукой глаза.
— В физическом смысле, может быть, и так. Но я боюсь, что она никогда не сможет забыть этого. Черт бы побрал этого Брендона Маршалла! Мне бы хотелось подвесить его за кончики пальцев на ногах и лупить все остальное без всякого сожаления. Я знала, что что-нибудь подобное произойдет, знала! Почему я не сделала ничего, чтобы положить конец их встречам?
Охотник хранил каменное молчание, глядя на свою жену. Потом он нагнулся и привлек ее к себе.
— Индиго сильная, хорошая моя. Скоро ее воспоминания о Брендоне Маршалле развеются, как пепел на ветру. А выбирать ей друзей ты не можешь. Она должна сама научиться судить о мужчине.
Лоретта прильнула к нему.
— Ах, Охотник! Ну почему он сделал это? Она такая хорошая девочка. Немножко своевольная — да, но она ничем не заслужила этого. Что случилось с этим молодым человеком?
Охотник закрыл глаза.
— Здесь, в этом городе, который мы построили своими руками, мы забыли о существовании остального мира и о ненависти, переполняющей его. В Индиго течет моя кровь. В глазах некоторых это делает ее недочеловеком.
Лоретта всхлипнула.
— Как же это ужасно! Я думала, что, придя сюда, мы избавились от всех предрассудков.
— Здесь, в этом городе, так оно и есть, — прошептал он. — Но вокруг Селения Вульфа существует еще и другой мир. — Он оборвал себя и провел рукой по ее стройной спине. — Не плачь. Индиго исцелится. И теперь будет более мудрой, да? Все будет хорошо. Так нам сулит Пророчество.
Эми вспомнила слова этого Пророчества и взмолилась, чтобы Охотник оказался прав. Новое завтра
и новая нация, где команчи и този тиво будут жить в единстве на века. Но разве такое возможно? Селение Вульфа постоянно росло, как и Джексонвилл. С каждым годом сюда прибывало все больше чужаков, и среди них немало злых, ограниченных, с дремучими предрассудками. И не только против индейцев, но и против любой маленькой нации. Стоит прочитать любой выпуск «Демократик Таймз», чтобы убедиться в этом. Если какой-нибудь несчастный китаец позволит себе «неправильное» с чьей-то точки зрения выражение на лице, его тут же арестуют и сурово оштрафуют. Иногда Эми даже казалось, уж не заключили ли жители Джексонвилла негласный договор, чтобы сделать китайцев постоянным источником пополнения городской казны. Смогут ли Охотник и его дети жить и дальше в мире среди белых людей? Брендон Маршалл, конечно же, будет не последним, кому захочется позабавиться с Индиго и кто будет считать ее легко доступной из-за индейской крови.
Свифт кашлянул.
— Мне не хотелось этого говорить, но, боюсь, Брендон может вернуться. Он слишком самонадеян, на свою беду. Мне очень бы хотелось, чтобы шериф Хилтон случайно не оказался в это время в Джексонвилле.
Слова Свифта усилили дурные предчувствия Эми. Она обхватила его рукой, боясь теперь не только за Вульфа, но и за Свифта, и за себя. Она вспомнила о вчерашних своих опасениях, что суровая реальность вмешается в их жизнь. Если Брендон Маршалл осуществит свои угрозы, Свифту, может быть, придется взяться за оружие. А если он сделает это, все кошмары, через которые он прошел в Техасе, могут повториться и здесь.
Она подняла лицо навстречу ему.
— Если он вызовет тебя на поединок, что ты будешь делать? — спросила она дрожащим голосом.
Его темные глаза встретились с ее.
— Я никогда больше не возьмусь за свои револьверы, Эми. Даю тебе слово. Ему придется стрелять в безоружного человека. Даже Брендон не окажется настолько глупым.
— Но…
— Никаких «но», — мягко сказал он. — Я приехал сюда, чтобы начать новую жизнь. И у меня нет ни малейшего желания, чтобы какая-нибудь горячая голова, вроде Маршалла, столкнула меня на прежнюю дорожку.
Его обещание не очень-то уменьшило опасения Эми.
Поднял взгляд Охотник.
— Индиго — моя дочь. Если он вернется, это будут мои проблемы.
Свифт сжал зубы.
— Но он-то может смотреть на это по-другому. Я был тем человеком, кто заставил его ползать на коленях. Давайте лучше надеяться, что мы больше никогда не увидим его.
В разговор вмешалась Лоретта:
— Вы оба забываете о шерифе Хилтоне. Он здесь представляет закон. Я уверена, что Бренд он не вернется до завтра, а тогда Хилтон будет уже здесь. А уж он-то справится с любой проблемой, будьте уверены.
Шаги на лестнице, ведущей на мансарду, привлекли общее внимание. Эми обернулась и увидела на нижней ступеньке Индиго с заплаканным лицом и кучей одежды в руках. Было совершенно ясно, что девочка вовсе не спала мертвым сном, как все они думали. Она подняла подбородок и распрямила плечи.
— Вся эта история со мной еще не кончилась, так я понимаю? — Прежде чем кто-нибудь смог ей ответить, она добавила: — Хорошо, я больше не буду, обещаю вам. — Она кивнула головой на кучу одежды, которую держала в руках. — Я все это сожгу. До последней нитки. И не пытайтесь мне помешать.
Взгляд Эми упал на одежду — платья, нижнее белье, обувь. С рук Индиго свешивалось что-то бледно-розовое. Эми узнала шелковое платье, в котором девочка была на благотворительной вечеринке.
Индиго прошла через всю комнату к задней двери. Взявшись за ручку, она оглянулась через плечо, ее голубые глаза были полны слез.
— С этого момента я команч. Я никогда не надену ничего из одежды този. Никогда!
Охотник опустил руку на плечо Лоретты, не давая ей встать из кресла-качалки. Остановив глубокий взгляд «а дочери, он проговорил:
— Команчи не дают опрометчивых обещаний, тем более в гневе, а никогда — это много времени. Ты же не можешь отрицать, что в тебе течет и кровь твоей матери. Она часть твоего сердца, твоей души.
Слезы ручейками побежали по щекам Индиго, губы у нее задрожали. Ее виноватый взгляд переместился на Лоретту.
Тем же мягким голосом Охотник добавил:
— Иди, делай, что ты решила. Когда ты смоешь с себя свой гнев, мы будем ждать тебя здесь с еще большей любовью в наших сердцах.
Девушка открыла дверь и выскользнула в начавшие сгущаться сумерки. Несколькими минутами позже розовые отсветы костра озарили задние окна дома. Эми выглянула и увидела Индиго, стоявшую прямо, с высоко поднятой головой, и швыряющую свои вещи в пламя. Одетая в кожаную юбку команчей и доходящие почти до колен мокасины, со своей рыжей гривой волос, сверкающей в отсветах костра, она выглядела настоящей белой девушкой, для чего-то вырядившейся в индейский наряд. У Эми от жалости к ней разрывалось сердце. Той дороги, по которой собиралась идти Индиго, для нее больше не было. Любой человек, взглянув на нее, сказал бы, что она была скорее белой, чем команчем.
Эми потихонечку выскользнула из дома, спустилась по ступенькам и пересекла двор. Индиго обернулась, чтобы посмотреть, кто это. Эми дрожала от холода и протянула руки к костру, не говоря ни слова. Ветер что-то шептал в голых ветвях дерева над их головами, и звук этот был какой-то стылый и одинокий. В воздухе уже пахло зимой, холодной и чистой, и в памяти всплывали снежные шапки окружающих гор и сосульки на карнизах домов.
— Он пытался изнасиловать меня, — прошептала Индиго, как будто до сих пор не могла постичь того, что произошло. — Он и его приятели. И только потому, что мой отец команч.
Эми прикусила губу, умоляя Господа, чтобы он научил ее нужным сейчас Индиго словам. Струйка смолы выступила на поленья и моментально воспламенилась, шипя и стреляя в пламени костра. Индиго бросила последнюю одежду в огонь.
Она остановила встревоженный взгляд на Эми.
— Прошлым летом, когда мы с мамой ездили за покупками в Джексонвилл без отца и Чейза, мы увидели там индейскую скво на тротуаре рядом с салуном. Она просидела там полдня под палящим солнцем без еды и питья, пока ее муж-траппер пропивал в салуне последние деньги. Мама посочувствовала ей и купила для нее бутылку содовой, но она побоялась взять ее.
Эми никак не могла понять, к чему клонит Индиго, и глубоко вздохнула.
— Много печальных вещей случается на свете, Индиго. Этот наш старый мир иногда бывает очень грубым.
