Нежная ярость - Мейсон Конни (книги без сокращений .txt) 📗
– Мне необходимо было узнать, не произошло ли сегодня нечто особенное, что могло вызвать нервное потрясение и, следовательно, болезнь. Мадам Сент-Сир все еще не полностью восстановила силы после рождения ребенка.
– И что вы решили? Доктор Рено тяжело вздохнул.
– Если бы мне было точно известно, что именно произошло между мужем и женой сегодня днем, мне было бы легче ответить. Нет сомнения, что мадам Сент-Сир серьезно больна. Я полагаю, Сент-Сир рассказал вам об ужасном случае в Норфолке? – Марсель кивнул, и доктор продолжал: – Эта лихорадка может быть скрытым проявлением воздействия наркотических средств, которые ей тогда ввели, на ее неокрепший организм.
– И как ей помочь?
– К сожалению, мы можем немногое. Пусть она больше спит, много пьет, и еще необходимо делать ей холодные обтирания. Я оставлю лекарство от жара и приду завтра, если вы не пришлете за мной раньше.
Он протянул Марселю маленький флакончик с темной жидкостью и начал спускаться по лестнице.
– Да, вот еще что, – вспомнил он. – Пусть мадам Сент-Сир не кормит ребенка, пока жар не спадет и она не окрепнет. В случае, если в ее крови есть инфекция, ребенок может заразиться через молоко. Если у нее будут болеть груди, Луэлла знает, что надо делать.
Марсель проводил доктора до дверей и сразу вернулся в комнату Габби и пробыл там всю ночь, обтирая ее тело влажным полотенцем и вливая в запекшиеся губы питье. Он старался разобрать слова, что бормотала Габби в бреду, но единственным отчетливым словом было имя «Филип», его Габби повторяла снова и снова.
К полуночи Габби пришла в себя. Она осторожно тронула Марселя за руку, и он, вздрогнув, очнулся от легкой дремоты.
– В чем дело, милая? – спросил он, заметив, что она на него смотрит.
– Прости меня, Марсель.
– За что, любовь моя?
– Эта ночь должна была быть для нас особенной. Я знаю, что ты надеялся... что ты хотел...
– Тсс, – сказал он и приложил палец к ее губам. – Будут и другие ночи. У нас впереди вся оставшаяся жизнь, чтобы любить друг друга.
– Вся оставшаяся жизнь, – повторила Габби грустно и опять впала в забытье.
На следующий день доктор Рено сказал, что пациентке лучше, но приступы жара и бреда продолжались. Доктор повторил свой первоначальный диагноз и предписания, посоветовав Марселю держать Габби в постели три дня после того, как спадет жар.
Доктор сказал, что теперь его можно не вызывать, если не будет ухудшения. После его отъезда Марсель нехотя оставил Габби на попечение Тилди, а сам принял ванну и пошел спать.
Через несколько часов Марселя неожиданно разбудила Тилди, которая энергично трясла его за плечо. Он моментально проснулся.
– В чем дело? Что-то случилось с Габби?
– У мадам Габби боли, – ответила она несколько туманно. – Я... я не знаю, что делать.
– Какие боли? – Увидев, что Тилди не знает, как выразиться, Марсель догадался, в чем дело. – Где Луэлла?
– Кормит ребенка, месье Марсель. Хотите, чтобы я ее позвала?
– Нет, пусть кормит. Я сам пойду к мадам Габби. Ты иди на кухню.
Сомневаясь в способности Марселя облегчить боль Габби, Тилди все же исполнила его указание. Через несколько минут Марсель, одетый в халат, вошел в спальню Габби и сразу понял, в чем дело.
– Жан! Принесите мне Жана, – умоляла Габби. – Я должна покормить его.
– Доктор строго приказал, чтобы во время твоей болезни Жана кормила только Луэлла. – Увидев огорченный взгляд Габби, Марсель продолжал: – Ты должна подумать о сыне. Ведь он может заразиться через твое молоко.
– Я... я об этом не подумала, – слабым голосом сказала Габби. – Но что же мне делать? – Хотя она прикрылась простыней, на белоснежную ткань уже протекло пятно с ночной рубашки Габби.
– Позволь мне помочь тебе, милая, – сказал Марсель мягко. Он откинул простыню и расстегнул до пояса пуговицы ночной рубашки Габби, обнажив ее груди, набухшие от молока. Марсель зачарованно смотрел на белую жидкость, которая стекала струйками с ее набухших сосков. Он осторожно протянул руку и коснулся сначала одного, потом другого полушария. Они были горячие и распухшие, и Габби вскрикнула от боли, хотя его прикосновение было очень осторожным.
Не колеблясь больше, Марсель лег рядом с ней и, не обращая внимания на ее слабые протесты, взял в рот налитый сосок и стал осторожно сосать, пока молоко не потекло свободно, наполняя его рот густой сладковатой жидкостью. Марсель любил Габби, он не задавался вопросом, понравится ли это ей, он лишь хотел облегчить страдания любимой женщины. Почти сразу же боль в ее груди утихла и вскоре исчезла совсем. Габби вздохнула, когда Марсель пододвинулся к другой груди и снова начал свою работу. Избавившись от боли, Габби сразу захотела спать. Почувствовав, как исчезла напряженность ее тела, Марсель нехотя поднял голову, застегнул ночную рубашку Габби, укрыл ее простыней и, тихонько поцеловав в губы, на цыпочках вышел из комнаты.
На следующий день, хотя Габби выглядела гораздо лучше, Марсель решил не рисковать ее душевным состоянием и не сообщил ей, что утром в дом заявился поверенный Филиппа с документом, в котором говорилось, что Филип собирается просить развода через французский суд. Основание для развода – супружеская измена! У Марселя была еще одна причина сохранить эти сведения при себе. Он боялся, что Габби, узнав про это, откажется ехать с ним во Францию, а Марсель надеялся, что, когда они будут вдали от Филиппа, Габби полюбит его так же сильно, как он ее. Много мучительных часов Марсель провел, пытаясь разгадать причину неожиданного посещения Филиппа в тот день, когда Габби заболела. Он не мог понять, что произошло между мужем и женой и почему Филип переменил свое решение насчет развода. Ведь до этого момента Филип наотрез отказывался дать Габби развод. Странно, что сейчас он поступает по-другому. Но только он сможет объяснить, что же произошло.
В ту ночь жители Сен-Пьера были сильно встревожены особенно мощным извержением, самым мощным за последнее время. Наутро все было покрыто серым пеплом, который мешал дышать, а потоки лавы доходили чуть не до самого города. Более того, выбросы лавы не прекращались. Горожане толпами покидали город. Корабли готовы были выйти в открытое море, увозя напуганных стихией людей.
Через три дня странная болезнь Габби прекратилась так же внезапно, как и началась. Габби была все еще слабой, но жар прекратился. Каждый день она все больше времени проводила на ногах. Сидя у закрытого окна, она наблюдала за мечущимися по улицам жителями Сен-Пьера. Габби беспокойно спрашивала себя, не следует ли и им с Марселем подумать об отъезде. Она боялась, что подвергнет риску жизнь Жана, оставаясь в городе. Плантация Ле Шато находилась по другую сторону от Монтань-Пеле, поэтому казалась самым подходящим убежищем. Вечером, когда Габби переоделась к ужину и присоединилась к Марселю, она заговорила с ним об этом.
– Я думал о том же самом, дорогая, – признался Марсель озабоченно. – Сначала я собирался подождать до отплытия «Надежного», но теперь не уверен, что это разумное решение. Я должен поступать так, как лучше для тебя и Жана. А сейчас лучше всего уехать из Сен-Пьера. Я предлагаю тебе завтра собрать вещи, а послезавтра поедем в Ле Шато. Не бери лишнего, – добавил он. – Быстрее доедем, если у нас будет меньше вещей.
На следующий день солнце вообще ни разу не пробилось сквозь густые облака пепла, закрывавшие небо над городом. День был похож на сумрак ночи, и Габби с нетерпением ждала отъезда. Этим вечером Жан жадно сосал грудь матери – Габби опять возобновила кормления, – а Марсель сидел рядом, и мечтательная улыбка играла на его чувственных губах.
– Наш сын растет прямо на глазах, милая, – сказал он, явно наслаждаясь своей отцовской ролью. – Я бы тоже был доволен, если бы оказался на его месте. – Он лукаво улыбнулся, не отрывая глаз от головки Жана на фоне нежной белой кожи.
Габби покраснела, вспомнив тот раз, когда Марсель в самом деле занял место Жана у ее груди.
