Женщины Флетчера - Миллер Линда Лаел (полные книги txt) 📗
Рэйчел отвернулась, ее глаза наполнились слезами. Почему ее должно беспокоить, причинят ли ему вред или нет, после того, как он обошелся с нею? Но она беспокоилась – и еще как – и это мучило ее.
– Я ненавижу его,– прошептала она. Рука Фон опустилась на ее руку.
– Ты знаешь, что это неправда, Рэйчел. Потом, когда придет время поговорить об этом, все уладится. А сейчас ты должна отдыхать.
От сдерживаемых рыданий у Рэйчел щипало в горле.
– Он хвастал, что был со мной, Фон...
– Глупости. Я знаю Гриффина Флетчера почти всю жизнь: он не мог так поступить.
– И все же поступил,– в отчаянии настаивала Рэйчел.
Но Фон не сдавалась:
– Тут какое-то недоразумение.
До чего же Рэйчел хотелось поверить в это, но она не могла себя заставить. Она и так слишком долго позволяла мечтам управлять своей жизнью, и вот теперь оказалась в бедственном положении.
– Кажется, у меня будет ребенок,– прошептала она.
– Успокойся, Рэйчел,– отозвалась Фон и начала тихо напевать что-то загадочное на незнакомом Рэйчел языке.
Сон сморил ее, а когда она проснулась, в комнате было очень темно. Рэйчел казалось, что подле ее постели стоит Гриффин Флетчер, что она слышит его хриплый ласковый голос: Я люблю тебя, Рэйчел Маккиннон. Ты нужна мне.
Сон обрел еще большую реальность, когда Гриффин наклонился и поцеловал девушку, коснувшись ее лица небритой щекой. Рэйчел почувствовала, как ее глаза наполняются слезами, но она не могла говорить из опасения, что это рассеет чары и вернет ее к реальности, в которой не окажется Гриффина Флетчера.
Она не удивилась, когда он исчез столь же внезапно, как и появился. С людьми из снов подобное часто случается.
Быстро двигаясь в темноте, Гриффин вернулся в кабинет Джона, в котором ему полагалось отбывать заключение.
– Ты просто отличный стражник, Джонас, – заметил он, снова растягиваясь на диване и складывая на груди руки.
Джонас, вздрогнув, проснулся и выпрямился в кресле.
– Что...
– Ничего, – отозвался Гриффин.
Но Джонас больше не хотел спать и явно был склонен поговорить. Он порылся в кармане в поисках спичек и пробормотал, зажигая керосиновую лампу на столе Джона:
– Та давно проснулся? Гриффин чуть заметно усмехнулся:
– Довольно давно.
Джонас замысловато выругался и налил себе лучшего бренди из запасов Джона.
– Я сдержал слово,– сказал он после долгого молчания.
Сардонически улыбаясь, Гриффин зааплодировал.
– Невелика заслуга, ведь ты знал, что в противном случае я перережу тебе глотку. Впрочем, мне и сейчас ничто не мешает это сделать.
Джонас повернулся к нему спиной, глядя в темноту за окнами.
– Можешь ты хоть на пять минут от меня отвязаться, ублюдок? Иногда я до чертиков устаю от нашей бесконечной борьбы.
Гриффин скрестил обутые в сапоги ноги и сделал вид, будто расслабился.
– Ты ведь змея, Джонас. А змеи не устают – они просто подогревают свою холодную кровь на солнышке.
– Мы двоюродные братья, Гриффин, – настаивал Джонас, не отворачиваясь от окна. – Наши матери были сестрами. Что же случилось между нами?
Характерами не сошлись, – заметил Гриффин и сел на диване. – А может, дело в том, что ты спал с женщиной, зная, что я ее люблю.
Джонас медленно повернулся и взглянул в лицо кузену.
– А теперь ты отплатил мне тем же?
Гриффин вспомнил свое предательство, глупое бахвальство, которое, возможно, стоило ему любви Рэйчел.
– Нет, – ответил он.
На искаженном болью лице Джонаса ясно читалась неодолимая потребность поверить ему. И Гриффин увидел, что кузен проглотил его ложь, предпочтя считать ее правдой.
ГЛАВА 30
К субботнему утру обстановка в доме О'Рили стала значительно спокойнее. Хотя и Джонас, и Гриффин по-прежнему оставались здесь, Рэйчел сознательно избегала их обоих. Зато беженцы вернулись к обугленным руинам, прежде бывшим их жилищами, а Холлистеры отправились в Провиденс, где их ожидала встреча с паствой. Афина была так подавлена, что казалась отсутствующей, даже когда сидела за обеденным столом напротив Рэйчел или проскальзывала мимо нее в коридоре.
Сама Рэйчел тоже не испытывала большой потребности в общении; казалось, ее разум и сердце окружены толстой оболочкой, защищающей от тех жизненных реальностей, с которыми она еще не в состоянии была справиться. Рэйчел не делала попыток стряхнуть с себя это странное оцепенение, понимая, что оно и без того слишком скоро уступит место боли, затаившейся на время где-то глубоко внутри нее.
Полуденную прогулку в экипаже предложила Джоанна, и хотя эта перспектива не вызвала в Рэйчел ни сопротивления, ни особого энтузиазма, она согласилась.
Погода была мягкой; на землю лился приглушенно-рыжий солнечный свет. Лазурное небо украшали причудливым узором перистые облака, и залив сверкал, переливаясь серебром и золотом. В воздухе все еще висела тонкая кисея дыма и витал запах горелого дерева.
Когда экипаж, постукивая колесами, покатился по холму вниз, Рэйчел с болезненной ясностью осознала истинные размеры бедствия. Верфи обуглились и почернели, или же сгорели до тла, а деловой район, за исключением нескольких обглоданных пламенем кирпичных руин, был полностью разрушен. Неужели возможно, чтобы она, как утверждала Джоанна, побывав в самом центре этой огненной катастрофы, ничего не помнила?
Рэйчел затаила дыхание, когда она заговорила, в голосе ее дрожали слезы потрясения:
– О, Джоанна, это похоже на конец света...
В ответ прозвучал спокойный, мудрый голос Джоанны:
– Присмотрись получше, Рэйчел.
Наморщив лоб, Рэйчел снова оглядела груду угрюмых развалин. На этот раз она увидела то, что имела в виду Джоанна – палатки, поднимающиеся среди разрухи и как бы игнорирующие ее, флаги федерации и округа, развевающиеся возле покрытого сажей, но гордо возвышающегося здания суда; улыбки торговцев, продающих свои товары прямо из фургонов или под полотняными навесами.
Посмотри на Сиэтл, – мягко настаивала Джоанна. – Посмотри, как он вновь поднимается на ноги!
Непонятно почему у Рэйчел сжало горло и одна слезинка крошечной каплей скатилась по лицу. Девушка нетерпеливо смахнула ее.
– Неужели ты побеждена, Рэйчел? – продолжала Джоанна, и в ее словах зазвучал едва уловимый вызов.– Или ты будешь бороться дальше, как Сиэтл?
Сдавленные рыдания рвались из груди девушки, но она не могла оставить этот вызов без внимания. Ладно. Ее деньги исчезли, магазин, где она заказала себе новые платья, исчез, пансион мисс Каннингем, возможно, тоже исчез вместе со всеми вещами, которые она там оставила. Но по-прежнему оставалось принадлежащее ей здание в Провиденсе, и она все еще была девчонкой из лесного палаточного городка, умеющей постоять за себя и приученной самой пробивать себе дорогу в жизни.
Рэйчел подняла подбородок и прямо встретила взгляд Джоанны.
– Я буду бороться,– сказала она.
– Молодец,– ответила Джоанна, и ее глаза, задержавшись на лице Рэйчел, потеплели.
– Я собираюсь вернуться в Провиденс,– объявила девушка, хотя Джоанна больше ни о чем ее не спрашивала. – Да, – немного помолчав, произнесла она, убеждая скорее себя, чем Джоанну. – Да, я возвращаюсь.
Джоанна промолчала: казалось, она была целиком поглощена шумным возрождением, которое ощущалось во всем городе. Однако уголок ее рта изогнула легкая улыбка, и голубые глаза засияли.
И Рэйчел углубилась в собственные мысли, взвешивая факты. Ее деньги улетучились, как и мечта стать женой Гриффина Флетчера. Однако по-прежнему существует прочное здание в Провиденсе – и еще крошечная, сулившая массу хлопот, но бесконечно драгоценная жизнь, зародившаяся внутри нее. Да, жизнь для нее и ребенка будет нелегкой, но и радостной тоже. Уж она, Рэйчел Маккиннон, позаботится об этом, будьте уверены.
В ее голове, сплетаясь, роились сотни сомнений. Через несколько месяцев ее беременность не сможет заметить только слепой, а это означало скандал, особенно в таком городке, как Провиденс. Несомненно, за это время ей придется много раз встречать Гриффина. Неужели он не догадается, что ребенок, которого она носит во чреве, – его собственный. Рэйчел решила отложить эту проблему до того времени, когда столкнется с ней. По всей вероятности, к моменту, когда положение Рэйчел станет очевидным, Гриффин уже будет женат на Афине и полностью позабудет о владелице пансиона Маккиннон.
