Леди и лорд - Джонсон Сьюзен (книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Пытаясь добиться ответа, Джонни нетерпеливо потряс ее голову, но нежное трение при этом усилилось, едва не лишив его чувств. Пытаясь справиться с захлестнувшей его волной возбуждения, он закрыл глаза.
Пальцы Джонни конвульсивно вцепились ей в волосы. Несколько секунд он сидел, крепко зажмурившись. Когда же темные ресницы разомкнулись, взгляд его голубых глаз был необычно холоден. Ему внезапно подумалось, какая жажда, страсть, ненасытность гнездится в этой женщине. Циничный взгляд заправского повесы никогда не упускал даже малейшего признака подобных качеств. Он и теперь безошибочно подметил, сколь взволнованно Элизабет отреагировала на его слова.
— Только попробуй лечь с другим мужчиной, и я убью тебя, — злобно выдохнул Джонни, опять погружаясь в ее рот. — Нет, вернее, я убью его, — тут же поправился он, — а тебя до конца твоих дней продержу взаперти!
Он снова был в ней, его руки обхватили ее голову, а между черными бровями пролегла грозная морщина.
— Я не допущу, чтобы ты вела себя как какая-нибудь женщина из тех, которые постоянно вертятся на скачках, — мрачно пробурчал Джонни. Впрочем, за несколько месяцев, прошедших со дня его свадьбы, он уже изрядно подзабыл, каковы они — подобные женщины, хотя они по старой памяти и теперь роями вились вокруг него, наперебой предлагая себя.
Выражение глаз Элизабет мгновенно изменилось, она отдернула голову. Однако уже в следующее мгновение оскорбленная жена ринулась вперед и изо всех сил укусила супруга, нанесшего ей непозволительную обиду.
— Какие еще женщины? — зловеще спросила она, напрягшись, как пантера, готовая к прыжку. Ее глаза еще больше позеленели от гнева.
— Больно!.. — вскрикнул Джонни.
— Вот и хорошо. А ну-ка, говори, о каких женщинах ты ведешь речь? — допрашивала Элизабет неосторожного мужа, уперев руки в бока.
— Нет никаких женщин, — пошел он на попятную. — Просто с языка сорвалась глупость какая-то. Но если ты еще хоть раз укусишь меня…
— Что-то я не припомню, чтобы ты говорил мне, что собираешься наведаться на скачках к старым знакомым. Теперь-то я, кажется, понимаю, почему ты не взял меня с собой. — Да, теперь она видела его насквозь — с его наглостью, похотью, блудливостью и еще Бог знает чем! — Значит, ты там катался не только на лошадях?
— О Господи, Элизабет, я ездил на скачки. Понимаешь? Скачки, и больше ничего! Да и сама подумай, откуда, черт возьми, у меня возьмутся силы, если мне приходится ублажать тебя по десять раз на дню? — Джонни все еще злился на нее за этот укус. Его пенис, на раздувшейся верхушке которого отчетливо виднелись следы острых зубов, нервно пульсировал. А поскольку накануне он решительно отверг все соблазнительные предложения дам легкого поведения, повергнув в шок всех, кто знал его беспечный нрав до брака, обвинения жены звучали для него сейчас особенно обидно.
— Если заниматься любовью со мной тебе в тягость, то можешь считать себя освобожденным от этой непосильной обязанности, — выпалила она, сама не своя от бешенства.
— Когда мне станет это не под силу, то, можешь быть уверена, Элизабет, я перестану утруждать себя, и не спрашивая твоего разрешения.
— Естественно, ведь у тебя всегда будет выбор. Все эти женщины всегда будут с готовностью ждать тебя — на скачках, охоте или даже за одним столом со мной, черт бы их всех побрал! — взорвалась Элизабет, снедаемая дикой ревностью.
— Да, будут, — вызывающе ответил Джонни, потому что сам был взбешен. — Но это не имеет никакого значения, потому что мне нужна только ты. Твое нежное тело. Твое, и ничье больше! — Объявив это с видом мрачным и решительным, он совершенно не по-джентльменски положил растопыренную пятерню на ее роскошный обнаженный бюст. И тут же получил болезненный шлепок.
— Не смей прикасаться ко мне, после того как прошлялся целый день с этими низкими тварями!
Получивший неожиданный отпор, муж ошеломленно замер на месте.
— Что это значит — «не смей прикасаться»? — зарычал он вдруг низким басом.
— То, что слышал! — отрезала она грубо.
— И все это из-за какой-то идиотской ревности, для которой нет никаких оснований? — Внезапно его голос стал тихим и мягким.
Однако Элизабет была настроена по-прежнему воинственно.
— Твои объяснения не кажутся мне заслуживающими доверия.
— Но мне вовсе не нравится допрос, который ты здесь мне учинила. И помни, Элизабет, я прикоснусь к тебе, если пожелаю этого.
Она было двинулась прочь, но, к ее несчастью, Джонни был гораздо проворнее. В считанные мгновения строптивая жена оказалась поверженной на кушетку лицом вниз. Ее зад вызывающе задрался вверх, и супруг некоторое время изучающе разглядывал эту часть тела.
— Ну вот, — удовлетворенно пробурчал Джонни, чувствуя какую-то нездоровую, злую радость, — а теперь решим, как бы получше прикоснуться к тебе. — И направил свой возбужденный столб так, чтобы он только касался обнажившейся розовой кожи, но не входил внутрь. Небрежно покачиваясь, он лишь слегка терся о двойной холм, дразня ее плоть, будто обращался не с женщиной, а с кобылой, которую готовят к случке. Так продолжалось, пока она не начала извиваться от желания. И тогда он вошел в нее, но сделал это так, чтобы только еще больше раззадорить ее. Джонни действовал медленно. Войдя на небольшую глубину, он замер в ожидании, когда ее желание перерастет в отчаяние.
Элизабет пыталась не шевелиться, подавляя в себе волны изнуряющего жара. Ее плоть непроизвольно пульсировала, реагируя на сладостное вторжение. Она изо всех сил старалась оживить в себе гнев и презрение, которое только что испытывала к этому вероломному человеку, однако он вошел в нее еще на сантиметр, и ее тело само по себе двинулось ему навстречу, томимое жаждой новых наслаждений. А он все дразнил ее, продвигаясь вперед как можно медленнее, заставляя признать, что именно она жаждет телесной близости. Едва Элизабет учащала ритм, Джонни выходил из нее и входил снова, когда чувствовал, что она немного успокаивается под его властной рукой. Прошло немало времени, прежде чем он наконец глубоко погрузился в ее разгоряченную плоть. И вот теперь, когда она покорно лежала перед ним на узком ложе любви, забыв о своей обиде, о других чувствах, обо всем на свете, Джонни, крепко ухватившись за янтарный пояс, облегающий ее бедра, изо всех сил потянул жену на себя, проникнув в нее еще глубже.
Элизабет издала восторженный вопль.
Это было сигналом для Джонни. Поджарое, мускулистое тело пришло в движение, повинуясь волшебному ритму, чередуя напор и отступление. И каждый его приход пышное тело Элизабет встречало приливом медовой влаги. Вскоре ее дыхание стало прерывистым, а его разум был не в состоянии контролировать плоть. В этот момент любовный шторм стал настолько необузданным и диким, что оба застонали от первобытного, почти животного наслаждения.
Элизабет дрожала, как в лихорадке. Из ее горла вылетал придушенный стон всякий раз, когда стремительный выпад Джонни достигал цели. Их жажда теперь была обоюдной. И когда наслаждение стало невыносимым, оба содрогнулись в судороге экстаза, одновременно выплеснув горячий заряд любви. Это было подобно агонии, катастрофе, когда в глазах меркнет свет, а легкие лишаются воздуха.
— Вот так, — не успев еще отдышаться, объявил Джонни, рука которого продолжала ласкать обнаженные ягодицы жены. В его тоне явно чувствовалось самодовольство. — Кажется, ты не особенно возражала, когда я слегка притронулся к тебе… — Он начал постепенно отстраняться от Элизабет, и тут она совершила то, чего он никак не ожидал.
Джонни уже поднялся с колен, но еще не распрямился, оставаясь сидеть на корточках, когда она вдруг резко обернулась и, взмахнув руками, как мельница крыльями, изо всех сил вцепилась ему в глотку, лишив возможности сопротивляться. Последовавший за этим удар ее полного бедра повалил его навзничь.
Едва лопатки захваченного врасплох Джонни коснулись пола, Элизабет навалилась на него сверху, и ее пальцы безжалостно стиснули его мужское достоинство.
