Танец мельника (ЛП) - Грэм Уинстон (е книги txt) 📗
— От голода не помрешь, юноша.
Это оказалась маленькая Урсула Уорлегган, хотя уже не такая маленькая и тоже не худенькая, одетая в зеленое бархатное платье.
— Чего тебе надо?
— Ты слышал, что сказал папа! Займись чем-нибудь полезным для здоровья, чтобы отвлечься!
— Я бы занялся чем-нибудь полезным, например, избил тебя палкой, — сказал Конан.
— Только тронь, — ответила Урсула. — Только посмей меня хоть пальцем тронуть, и я заору громче оркестра. Давай, попробуй! Тронь только пальцем.
Конан протянул короткий указательный палец. Урсула уже приготовилась кричать.
— Я не собираюсь тебя трогать, — презрительно усмехнулся Конан, — это только воздух. Видишь, как я провожу пальцем совсем рядом с твоим носом!
Урсула хотела ударить его по пальцу, но промахнулась — Конан успел отдернуть руку.
— Большая жирная жаба! — обозвала его Урсула.
— Мелкая жирная жаба, — не остался в долгу Конан.
— Вот пойду и скажу маме, чтобы она спустила на тебя собак.
И убежала.
— Она тебе не мама, — сказал Конан, но та, похоже, не расслышала.
Пока она уходила из комнаты, он стоял в нерешительности, глядя ей вслед, и хотел было двинуться за ней, но вдруг передумал и ленивой походкой направился в сторону сэра Джорджа...
***
— Сколько времени вы пробудете у миссис Блейми? — спросил Том Гилдфорд.
— О, я могу вернуться домой в любой момент, — ответила Клоуэнс, — мы так договаривались.
— Но Валентин сказал, что вы живете недалеко от Сент-Агнесс на северном побережье.
— Это верно.
— Можно мне тогда вас навестить?
Они пытались танцевать под музыку, сбивались с ритма и смеялись.
— Так можно мне вас навестить?
— Надеюсь, Валентин придет к нам в гости.
— А можно ли мне просто навестить вас, с Валентином или без него?
— Моя мать... Ох, эта музыка! Что они будут исполнять после ужина?
— Ваша мать?
— Она вот-вот должна родить пятого ребенка. У нас в семье, скорее всего, начнется легкий беспорядок.
— Я не стану обращать внимания на беспорядок.
— Не станете, правда? Тогда милости прошу. Если конечно... с моей матушкой всё будет в порядке.
— А разве может быть иначе?
— Она болеет, и это так на нее не похоже... Вас, наверное, удивляет, что меня нет с ней рядом, но она сама так велела... ей лучше, когда мы с братом ей не мешаем.
— Тогда, возможно, вы захотите, чтобы я сообщил в письме о своем прибытии?
— Это вряд ли понадобится. Скорее всего, я уже буду обо всем знать еще до отъезда.
Ужин появился и исчез — в буквальном смысле. Харриет удвоила первоначальные распоряжения Джорджа и теперь с улыбкой смотрела на пустые тарелки и блюда, случайно оставшийся кусочек пирога и целый полк пустых бутылок, ждущий возвращения в казармы. Джордж что-то раздраженно буркнул, и она рассмеялась.
— Разбить яйцо, Джордж, — единственный способ приготовить омлет. А можно ли представить более подходящий случай для... для омлета?
Он не понял, о чем она, и сомневался, что она сама понимает. Джорджу не нравились пьяные женщины, в особенности жена. С Элизабет такого никогда не случалось. На поведении Харриет это не сильно сказалось, ее низкий протяжный голос стал чуть более резким, прекрасные глаза горели, как иногда бывало перед занятиями любовью. Но для таких удовольствий всё равно не было возможности, даже если бы ей захотелось, потому что дом кишел беснующимися людьми, и они не собирались расходиться до глубокой ночи.
Перед ужином оркестр сыграл «Боже, храни короля», и еще раз после него, и все подхватили нестройным хором, но ко всеобщему удовольствию. Некоторые дамы расплакались. Весь дом наполнился глупым, сентиментальным и чувствительным патриотизмом, как будто это британцы одержали победу, а не русские, как будто войне настал конец, в чем Джордж сильно сомневался — Бонапарт и французы обладали непомерными возможностями собраться с силами, так что была ли эта победа столь полной, какой казалась? Ни русским, ни немцам, ни полякам, ни австрийцам, ни испанцам до сих пор ничего подобного не удавалось.
С отвращением оглядывая толпу вокруг, Джордж стал размышлять о другом. Если по какой-то случайности это и впрямь означает конец войны, он ничего не приобретет. Насколько было бы лучше настоять на тех масштабных и рискованных вложениях на севере, чем полностью потерять их в прошлом году!
Но теперь он хотя бы заключил сделку с Тревэнионом. Все детали подписаны, запечатаны и скреплены. Это стоило ему, да и будет еще стоить немалых денег, но всё же это великолепное соглашение. И двум ее молодым участникам еще предстоит об этом сообщить.
За ужином Клоуэнс перемолвилась несколькими словами с Кьюби Тревэнион. Ей не нравилась эта девушка, потому что она сделала Джереми несчастным, а самое главное — она явно согласна с попытками брата выдать ее замуж за богатого. Если она не любит Джереми, а Клоуэнс трудно было представить, как такое возможно, это уже плохо ее характеризовало. Но если, по словам Джереми, Кьюби была к нему неравнодушна, по крайней мере, дала ему это понять, то хладнокровно отвергнуть его из-за того, что у Джереми нет денег, было просто непростительно и немыслимо. Хотя на скачках между ними возникло нечто вроде примирения, пусть и весьма шаткого и неопределенного, и теперь Клоуэнс хотела как-то им помочь.
С улыбкой они обсуждали теплый вечер и удивительные новости. Она прелестная, думала Клоуэнс, вовсе не дурнушка, как ей показалось тогда на Пасху; она вся сияла, пока говорила, мрачность исчезла, словно сквозь тучу пробился ослепительный свет, и разумеется, после облаков солнце казалось ярче.
Она говорила настолько непринужденно, будто ей даже и в голову не приходило, что сегодня Джереми отсутствует.
— Да, — согласилась Клоуэнс, — наверное, его не пригласили.
— Ну конечно, я пригласил, — возразил Валентин, который передавал миссис Селине Поуп мороженое, — но он уехал в Хейл или еще куда-то.
— В Хейл? — переспросила Клоуэнс.
— Конюх сказал только это, — ответил Валентин, — миссис Поуп, заявляю, вы стали даже стройнее, чем ваши дочери, позвольте положить вам еще: не упускайте такой возможности, не упускайте. Могу я взять это для мистера Поупа?
Решение мистера Поупа прийти сюда стало не только большой неожиданностью, но и огромной ошибкой. Это было его первое появление в обществе за долгие месяцы; но пока здоровье позволяло, он решил принять приглашение ради семьи, предполагая, что знает сэра Джорджа как достойного и трезвого человека, с кем можно поговорить, что изысканный вечер станет значимым и его стоит посетить. Но он забыл про новую жену Джорджа. Он сидел в прихожей, в черном сюртуке с высоким воротничком, как никогда похожий на Робеспьера, рядом с ним стоял нетронутый бокал с портвейном, нарочитая благожелательность на лице пыталась скрыть раздражение, которое он испытывал. Временами на пару минут к нему заглядывала одна из дочерей или жена, чтобы составить ему компанию.
В уголке Бетти Деворан строила глазки высокому валлийскому офицеру из ополчения Брекона, обезображенному родимым пятном на лбу и щеке. Но такая мелочь Бетти казалась сущей безделицей. Она никогда не была замужем, и, наверное, этого уже не случится, хотя достоверные источники гласили, что у нее есть трое незаконнорожденных детей, рассеянных по графству. Все знали, что перед парой брюк она не в силах устоять, но она проделывала это с таким забавным добродушием и искренним наслаждением, что общество закрывало на это глаза. Все знали Бетти.
В другом углу Хорри Тренеглос осаждал неряшливо одетую девушку по имени Анжела Нанкивелл, единственную дочь Артура Нанкивелла, который женился на девице Скобелл и разбогател. Двадцатичетырехлетний Хорри испытывал странное неравнодушие к неряхам. Многих таких он уложил в постель, и если не считать пары исков о признании отцовства, за которые он ежеквартально платил брошенным служанкам, пока выбирался из передряг целым и невредимым.
