Ангелочек. Время любить - Дюпюи Мари-Бернадетт (читать бесплатно полные книги txt, fb2) 📗
Смущенная Анжелина колебалась. Ей было трудно признаться в том, что она думала о Луиджи, о его жизни акробата.
— Скажем так, я вновь увидела странного человека, — наконец решилась она ответить. — Эксцентричного акробата, способного прыгнуть с баржи на берег канала, всегда готового выполнить самый безумный пируэт. Человека с бурной фантазией, который может спать в сенных сараях или у подножия деревьев. Возможно, я не права, но у меня такое чувство, что этой музыкой вы поведали нам о своих скитаниях.
— Хитрая бестия! — восхитился Луиджи. — А что еще?
— Не знаю, — ответила Анжелина.
— В таком случае я открою вам тайну последних нот. В конце своих странствий ваш эксцентричный акробат, как вы изволили выразиться, находит кров, пылающий очаг, накрытый стол, женщин, готовых приютить его и приласкать, и он радуется. А теперь ужинать! Я проголодался.
Жерсанда де Беснак мысленно возблагодарила Господа. Сын не оттолкнул ее ни словом, ни взглядом. Она принадлежала к числу тех женщин, о которых он говорил. И это было началом искупления, хрупкой надеждой, зарождавшейся в материнском сердце. Стремясь не вызвать у сына отторжение ни чрезмерной благодарностью, ни избытком чувств, старая дама сумела сохранить спокойствие. Она просто улыбалась, играя роль хозяйки дома.
Изящным жестом Жерсанда показала на стол, приглашая всех занять свои места. Октавия проворчала:
— Я не могу разорваться! Видите ли, мсье взбрело в голову, чтобы я ела здесь, в гостиной, вместе с остальными.
— Мсье не сможет насладиться вашими изысканными яствами, если будет знать, что вы в кухне, стоя, быстро проглатываете то, что осталось в кастрюлях, — сказал Луиджи. — Если понадобится, я сам буду прислуживать, как это делал в монастыре.
— Только этого не хватало! — простонала Жерсанда.
— Я тоже могу прислуживать! — воскликнула Розетта.
— Мы будем прислуживать все по очереди, кроме мадемуазель, — заявила Анжелина. — А сейчас мы попробуем этот великолепный салат!
Они набросились на салат-латук, нежный и одновременно хрустящий, смешанный с кружочками репчатого лука и корнишонами. Затем Октавия выскользнула из гостиной, чтобы принести соте из кролика на обливном терракотовом блюде. В меру прожаренное мясо было обильно полито собственным соком, присыпано мелко порубленным чесноком и петрушкой, равно как и картофель, нарезанный кубиками.
— Кролик! Мое любимое лакомство! — воскликнул Луиджи. — Мне случалось ловить их с помощью силка, а потом разделывать и жарить на огне.
— Но ведь так ловить запрещено! — вмешалась Анжелина.
— И жестоко! — подхватила Октавия. — Таким образом вы их душите.
— Почему? А я вот не знаю, что такое силок, — сказала Розетта.
— Силок — это веревка, на которой завязывают скользящий узел. Потом эту петлю подвешивают на тропе, по которой ходят зверьки, — объяснил Луиджи. — Но я расхвастался, а на самом деле я поймал кролика один-единственный раз, и у меня было тяжело на душе. И все же я с удовольствием его съел, ведь иначе смерть этого животного была бы бесполезной. Потом я довольствовался тем, что ловил форель в реках или утолял голод яблоками и грушами.
Эти признания потрясли Жерсанду, которая вот уже много лет наслаждалась изысканной стряпней Октавии.
Ей в горло кусок не лез, хотя мясо кролика было сочным и мягким.
— Не стоит напускать на себя столь сокрушенный вид, мадам, — сказал Луиджи. — Мои впалые щеки порой склоняли фермерш и их служанок к щедрости. Я получал куски лярда, свежего хлеба, колбасы… или срывал поцелуи, и даже более того.
— О нет, избавь нас от таких подробностей, прошу тебя! — воскликнула его мать.
Развеселившаяся Анжелина даже немного позавидовала женщинам, которых встречал и соблазнял Луиджи. Молодых и в возрасте, красивых и не очень — каждую акробат с горящим взором удовлетворял на свой лад. И вдруг Анжелина вздрогнула, поскольку осмелилась представить себя обнаженной в объятиях Луиджи, впившейся губами в его губы. Страстная натура Анжелины делала ее беззащитной перед желанием. В этом она убедилась, встречаясь с Гильемом Лезажем и Филиппом Костом. Ее тело требовало любви, ласки, поцелуев — всего того, чего она была лишена долгие месяцы.
«Он мог бы стать моим любовником, — думала Анжелина, объятая истомой страсти. — Только и всего… Нет, нельзя. Это грех».
Луиджи тайком наблюдал за Анжелиной. На ней была белая блузка без рукавов, с глубоким вырезом, что позволяло видеть часть ее белоснежной груди и изящные руки. Ее темно-розовый рот был приоткрыт. Дыхание стало учащенным. В Луиджи проснулся мужской инстинкт. Он сразу понял, какие душевные муки испытывает молодая женщина.
«Ну и дела! К черту порядочность, условности, ее прошлое, да и мое тоже! — думал он. — Я больше не могу, я хочу эту женщину! Этой ночью я пойду к ней».
В этот момент Октавия предложила сыр. Розетта сразу же вскочила и бросилась в кухню.
— Бедная малышка! — вздохнула Жерсанда. — Энджи, пока ты купала Анри, я разговаривала с Розеттой о ее сестре. Я предложила купить место для захоронения здесь, в Сен-Лизье, и перенести сюда прах Валентины, но она отказалась. Какая трагедия!
Старая дама замолчала. Луиджи, не раздумывая, схватил ее за руку.
— Важны не могила и не надгробие, мадам, а наши мысли, наши молитвы за тех, кого больше нет с нами, — тихо сказал он. — Розетта будет свято чтить память своей сестры. И Валентина узнает об этом, если существует тот, другой мир.
С этими словами он отдернул руку. Открыв рот, Жерсанда жалобно посмотрела на него, но в ее взгляде читалась и огромная благодарность.
— Ты прав, Луиджи, — дрожащим голосом сказала она.
Анжелина отвернулась. Значит, жесткость молодого человека была напускной, и теперь его холодность растаяла словно снег под солнцем. Она предположила, что вскоре он будет испытывать к матери искреннее почтение. «Несмотря на его колкие шутки и назидательные речи, он сама нежность».
Розетта вернулась с лакированным деревянным блюдом, на котором лежали кусочки местного сыра — овечьего и козьего.
— А корочки мы отдадим Спасителю, — сказала девушка. — И, поскольку ужин подходит к концу, я хочу рассказать вам, как меня нашла овчарка.
Все с интересом слушали Розетту, такой забавной она была. И никто не подозревал, как страдала эта девушка, какие испытывала душевные муки, заставлявшие ее призывать смерть. Она говорила, что была раздосадована, рассержена, что она раскаивалась в своем поступке, что ей хотелось есть, но даже не намекнула, что ею владело отчаяние. Однако все догадывались, что Розетта горько оплакивала свою старшую сестру и скрывала от них, насколько сильным было ее горе.
Когда настало время десерта, Луиджи встал и направился в кухню. «Можно подумать, что он всегда здесь жил, — мысленно отметила Анжелина. — Он вольготно себя чувствует. Несомненно, дом ему нравится. Мне хотелось бы назначить ему свидание сегодня вечером, попозже, в заброшенном саду, где так приятно пахнет мятой и тмином».
Когда акробат подал Анжелине вазочку с ванильным фланом, она ласково поблагодарила его. Рука Луиджи коснулась руки Анжелины. И вновь таинственные флюиды пробежали по коже Анжелины. «Почувствовал ли он то же самое, что и я?» — спрашивала себя очарованная, изумленная Анжелина.
— Шампанское! — воскликнула Жерсанда, с наслаждением вновь и вновь переживавшая тот момент, когда сын взял ее за руку. — Октавия, ты поставила его на холод?
— Да, мадемуазель. Я еще не страдаю склерозом!
— Это шампанское станет для меня крестильной водой, — заметил Луиджи. — Я его никогда не пил. А оно настоящее?
— Разумеется, мсье, — ответила служанка. — В кругу семьи пьют только настоящее шампанское.
— А я вам говорила, что мы образуем семью, странную семью! Правда, мадемуазель Анжелина? — сказала Розетта. — И я очень рада этому. Как и вы, мсье Луиджи, я знаю вкус бланкета и игристого вина, но не шампанского.
Вдруг раздался стук в дверь. Спаситель залаял.
