Узы любви - Кэмп Кэндис (читаем бесплатно книги полностью txt) 📗
— Мертв? — тихим эхом отозвалась она, ошеломленная известием. — Хэмптон мертв?
Он пожал плечами:
— Он внезапно исчез месяц назад из Англии. Никто не знает ничего наверняка, но прошел слух, что он убил на дуэли английского барона и сам был ранен, началось заражение крови, и последнее, что о нем слышали, так это, что в Лондоне он был уже при смерти, а затем и вовсе пропал. Мятежники утверждают, он жив, но они просто пытаются скрыть его смерть. Больше не слышно о его нападениях на корабли. На море стало спокойнее. Корабль «Сюзан Харпер» отплыл из Англии под командой нового капитана. Как только мы стали на стоянку в порту, я узнал, что мятежник, похитивший тебя, умер, но о тебе не было ни слуху ни духу, я сразу же написал твоему отцу узнать, не получил ли он от тебя каких-либо известий.
Голова у нее пошла кругом, она чувствовала себя как в тумане, как будто ей внезапно перекрыли дыхание. Умер? Мэттью не мог умереть. В отчаянии она попыталась в словах Уильяма найти спасительную ниточку, за которую можно было бы уцепиться и не думать о его смерти.
— Он убил на дуэли барона?
— Никто не знает наверняка. Говорят, он дрался на дуэли с каким-то бароном в Ливерпуле.
— В Ливерпуле? — ее сердце тяжело застучало, словно под непосильным грузом. — Но почему?
— Что-то сомнительное, из-за какой-то девушки из… — Перкинс покраснел, — из того заведения, о котором леди не положено знать.
Из борделя. Он убил барона в Ливерпуле из-за проститутки из борделя. Того барона? Он погиб, мстя этому маньяку, надругавшемуся над ней? О Боже, нет, он не умер! «И я умру, — подумала она, оцепенев от ужаса. И я умру.»
— Кетрин! Не смотри так! Как глупо было с моей стороны упоминать его имя! Выброси все это из головы! Забудь обо всем, что случилось! Я постараюсь все для тебя сделать, клянусь!
— Нет, Уильям, пожалуйста, я не могу говорить тобой, — она почувствовала, как на глаза у нее накатываются слезы, а в горле уже стоит комок, за которым вот-вот последуют истерические рыдания. — Приходи завтра, если тебе нужны объяснения, но сейчас я…
Она бросилась из кабинета вверх по лестнице к себе в комнату. Уильям в недоумении уставился на запертую дверь. Бедная Кетрин! И угораздило же его, дурака, упомянуть Хэмптона! Ему следовало подумать о том, какие страшные воспоминания могут всплыть в ее памяти.
Мэттью умер! Эти слова, словно молотом, били ее по голове. Все несчастья, которые она пережила, казались ей незначительными в сравнении с этой болью, глубоко, как ножом, полоснувшей ее по сердцу. Он не мог умереть, нет! Она не сможет жить, если он умер. Она сидела, ошеломленная, на краешке кровати, уставившись в никуда.
Ее первый приступ слез и рыданий прошел, и теперь, опустошенная, она должна была посмотреть правде в лицо, смириться с его смертью и вновь привести распадающийся мир в порядок. Возможно… оставалась надежда — он не умер! Но это было лишь предположение. На секунду она вцепилась в этот луч надежды, но затем безжалостно рассталась с ним. Нужно смириться.
Он был ранен, болен, затем исчез. Какое другое объяснение этому может быть, как не смерть? Будь Мэттью жив, он бы плавал на «Сюзан Харпер» или на каком другом корабле. Будь он жив, он был бы там, на войне. Значит, Мэттью мертв.
Она встала и подошла к окну, вглядываясь в темноту ночи. О, почему она не осталась с ним, приняв его предложение о фиктивном браке, хоть оно и было сделано им с неохотой? Возможно, ей удалось бы его спасти, выхаживая денно и нощно, как тогда, во время его горячки на корабле. Или, может быть, она смогла бы его удержать от дуэли. Неужели эта дуэль случилась из-за нее? Если этот барон, с кем дрался Мэттью, был тем маньяком… она прислонилась лбом к оконному стеклу, и слезы вновь заструились по ее лицу.
— Мисс Кетрин? — Педжин вошла в комнату, чтобы помочь ей раздеться, любопытство разбирало ее. — Говорят, лейтенант Перкинс заходил к нам? Здорово! О мисс, в чем дело? Вы плакали?
Кетрин попыталась улыбнуться.
— Пустяки, Педжин!
— Он ведь не сказал вам ничего огорчительного, не так ли?
— О нет! Лейтенант Перкинс — сама доброта. Боюсь, это именно я обидела его.
— Что вы имеете в виду?
— Я не могу выйти за него замуж.
— Почему, мэм?
— О, Педжин, из меня получилась бы отвратительная жена. Я не могла бы полюбить его. Во мне уже не осталось ничего, что бы я могла ему дать.
— Странно вы думаете, — сказала Педжин, от волнения с очень сильным ирландским акцентом.
— Нет, это, к сожалению, правда! О Педжин, разве ты не видишь? Я люблю Мэттью Хэмптона!
Горничная вздохнула:
— Этого я и боялась!
— А теперь… он мертв, — голос Кетрин сломался и по лицу опять потекли слезы. — Мэттью умер!
— О, мисс Кетрин! — Педжин заключила ее в свои теплые объятия. — О, что же нам делать?
— У меня даже нет… О, проклятье, я даже не ношу его ребенка! У меня ничего не осталось от него, ничего, Педжин, ничего! Я не могу так больше! Я не могу жить, зная, что его уже нет в этом мире!
— О, мисс Кетрин! — слезы Педжин смешались со слезами ее хозяйки.
Две девушки приникли друг к другу в рыданиях.
Какая страшная ирония судьбы заключалась в том, что только смерть Мэттью заставила Кетрин понять, что она любила его, что вся ее ненависть и сопротивление были ни чем иным, как притворством, она просто боялась признаться себе в своей любви.
Она вспомнила его лицо, легкую, вечно насмешливую улыбку, вспомнила, как его брови изгибались, изображая веселое ироническое недоумение, как его серые глаза с длинными ресницами иногда походили на холод стали, иногда — на штормовые волны Атлантики, а временами освещались огнем страсти. Она вспомнила его протяжное бархатистое произношение, за которым скрывалась железная твердость. Она вспомнила его стройное, мускулистое тело и цепкую хватку его пальцев на своей руке, их прогулки по палубе, успокаивающую силу его рук, уносивших ее из заведения Перл. Она плакала по нему и по той радости и счастью, которые он мог бы дать ей, не откажись она от них сама.
Кетрин предстала на следующее утро перед своей семьей с покрасневшими от слез и бессонной ночи глазами, но в остальном ее облик и поведение остались прежними. Куда труднее было сохранить присутствие духа и выдержку вечером, когда пришел Уильям и принялся проявлять свою любовь.
Кетрин нервно вертела на пальце его кольцо и заметила, как бы невзначай, что, должно быть, она похудела, потому что это кольцо стало ей теперь свободно. Наконец, сделав глубокий вздох, она приступила к главному:
— Уильям, ты чудесный человек! Ты очень достойный человек, ты верен своему слову и не оставляешь намерения на мне жениться. Но это невозможно.
— Я не вижу причин…
— Уильям, пожалуйста, не усложняй все еще больше, — прошептала она.
— Кетрин, я люблю тебя!
— Ты красивый мужчина помимо всех твоих прочих достоинств, к тому же, из тебя получится добрый и заботливый муж, я в этом уверена, но я не могу выйти за тебя замуж… не перебивай меня, дай мне договорить. Моя репутация подорвана, — она печально улыбнулась. — Я падшая женщина.
— И ты думаешь, что я стану обращать внимание на мнение света? Не твоя вина в том, что проделал с тобой этот подлец, Кетрин! Я хочу заботиться о тебе и заставить тебя позабыть о случившемся.
— Но что скажут люди?
— К дьяволу, что они скажут! Нет никакой необходимости нам жить в Бостоне. Свет клином не сошелся на этом городе. Мы могли бы жить в Нью-Йорке или в любом другом месте, где плавают корабли. Мы можем начать совершенно новую жизнь, и никто не будет ничего знать о прошлом.
— Но мы с тобой оба будем знать! Я бы чувствовала себя виноватой перед тобой всю оставшуюся жизнь. И дело не только в том, что моя репутация запятнана. У тебя была бы ужасная жена. Я не смогла бы ничего тебе дать. Я лишена теперь всяких чувств. Я ничего не испытываю. Во мне теперь лишь одна пустота. Я не думаю, что когда-либо снова буду способна испытывать к кому-нибудь какие-то чувства. Было бы нечестно обрекать тебя на жизнь с такой женою. Ты переживешь эту боль, найдешь себе другую девушку, которая полюбит тебя и будет тебе достойной женою.
