Сердце обмануть нельзя - Басби Ширли (читаем книги онлайн .txt) 📗
Сам Морган не смог бы ответить на этот вопрос. Но он чувствовал, что ситуация становится нетерпимой. Повлияло ли на него письмо Джейсона или сознание того, что она дурачит его, окончательно сложившееся этой ночью, но он понимал, что не может далее оставаться между раем и адом. Прижав напрягшееся тело Леони к себе, он мрачно спросил:
— Ты собираешься говорить правду? Признайся, что все это время ты лгала! Обещаю, что это не повредит ни тебе, ни ребенку, но Бога ради, прекрати ломать эту комедию. Мое терпение иссякло, Леони. Хочу тебя предупредить, что когда меня задевают, я становлюсь опасным человеком. И Бог тому свидетель, ты задела меня достаточно сильно.
— Мсье, вы сошли с ума, — гневно вскричала Леони. — Вы обвиняете меня во лжи, в то время, как лжете сами. Спросите кого хотите в Нью-Орлеане, и вам ответят, что Сант-Андре не лгут! Существует документ, подтверждающий наш брак. И после этого вы смеете утверждать, мсье, что лгу я? Вы, который как раз и скрывает правду!
Рассерженный, Морган был вынужден признать логичность ее слов.
— Отлично, кошечка, мы поедем в Нью-Орлеан. Именно там начал разыгрываться этот нелепый фарс, и именно там, черт побери, я положу ему конец!..
Глава 25
Первый день в Нью-Орлеане прошел для Леони так же незаметно, как и время, проведенное в самом Бонжуре до их отъезда. Приняв решение о поездке, Морган быстро собрался, и уже через двое суток они на большой барже спускались вниз по Миссисипи.
Их сопровождали Мерси, Саул и Личфилд. В отношении участия в поездке Джастина Морган был непреклонен. Он жестко и холодно заявил:
— Нет! Твой сын с нами не поедет! Ему будет хорошо и здесь, с Иветтой. А учитывая наши непростые отношения, тебе следовало бы сделать все возможное, чтобы не посвящать ребенка в наши дела.
Несмотря на дурные предчувствия и на естественное желание матери постоянно держать сына при себе, Леони уступила. Она с грустью согласилась, что Джастину в Малыше будет лучше.
После последнего спора между Леони и Морганом возникла непроницаемая стена. Морган как будто охладел к ней и заметно отдалился. Он был вежлив, предупредителен, но это была холодная вежливость, от которой у Леони стыла кровь.
Сразу после решения Моргана ехать в Нью-Орлеан Леони охватил гнев, и до сих пор она пребывала в смятении. Ее смущала не только резкая перемена в поведении Моргана, но и те грубые обвинения, которые он бросил ей в лицо во время ссоры. Он поступал так, как будто она и впрямь обманывала его. Не раз ей казалось, что Морган страдает потерей памяти. Как еще можно было объяснить его странное поведение? Иногда он хотел их брака, но потом вдруг со всей решительностью заявлял, что она лгунья и вымогательница. Что ей оставалось делать? Сердце Леони хотело безоглядно верить, что нелепые обвинения Моргана имеют логическое объяснение. Но разум приводил к ложному выводу, что он намеренно притворяется, дабы обезоружить и дискредитировать ее.
Леони отгородилась от Моргана стеной ледяной сдержанности сразу же после его решения ехать в Нью-Орлеан. Она всячески старалась показать, что ее не возьмешь голыми руками. «Я еще покажу ему», — постоянно твердила Леони про себя.
До отъезда из Натчеза миссис Добсон прислала еще несколько платьев. Вместе с одеждой были и другие вещи, о которых Леони даже и не мечтала: атласные туфли, лайковые ботинки, кружевные шали, шляпки, мыло, духи, жемчужные гребни и другие предметы, столь необходимые приличной молодой леди. Так что Леони отправлялась в Нью-Орлеан с солидным модным гардеробом.
Прибыв в город, Морган снял несколько комнат в уютной гостинице в южной его части. Он позволил Леони лишь умыться, сменить запыленное и помятое в дороге платье и потащил ее из гостиницы. Экипаж был уже готов, так как на той же барже с ними были доставлены породистые лошади. Морган грубовато помог Леони занять место в экипаже, и уже через несколько минут они направлялись к церкви Сант-Андре, которая находилась на улице Чартре.
Ехали они молча. Проезжая вдоль реки, Леони задумчиво смотрела на ее мутные воды. Она уже успела соскучиться по Джастину и больше всего на свете сейчас хотела бы быть рядом с ним. «Во что он сейчас играет, — думала она. — Хорошо ли ему с Иветтой?»
Леони считала, что гнев уменьшает волнения последних дней, и его стоит поддерживать во всех случаях жизни, чтобы не допускать беспокойств и мучительных сомнений. Но беда была в том, что ее гнев по отношению к Моргану долго не держался. По истечении одного-двух дней он вытеснялся другим, более сильным чувством, которое делало ее ранимой и беззащитной перед зовом упрямого сердца. Почти обиженно Леони посмотрела на Моргана из-под длинных шелковистых ресниц. «Почему он имеет надо мной такую власть, — сердито думала она, недовольная своими чувствами к Моргану, учащенным сердцебиением и томлением плоти, когда тот оказывался рядом. Леони вновь взглянула на Моргана. — Он притягивает меня к себе, — мрачно рассуждала она, — но я буду дурой, если стану действовать вопреки собственным намерениям. — Она сжала губы. — Я должна быть сильной, и, как только верну приданое, мы с Джастином вернемся к себе в „поместье и я забуду его. Но сможешь ли ты уехать от него? — вопрошал внутренний голос. Разум же ей твердил: зачем цепляться за человека, который уже показал себя подлецом? Но она знала ответ на этот вопрос: я люблю его, дура!“
Душевное состояние Моргана было не лучше. Временами он ругал себя за эту поездку, мрачно повторяя старую пословицу о том, что спящих собак будить не стоит. Упрямый осел, сердился на себя Морган, заварил кашу и думаешь, что нашел выход. И это вместо того, чтобы ухаживать за ней, благодарить Бога за каждый день, проведенный ею с тобой рядом.
Все это он повторял себе с того самого момента, как решился на поездку в Нью-Орлеан. Время не уменьшило горьких разочарований. Он хотел правды и боялся ее. С тупой яростью Морган сознавал, что в следующий раз не предпримет ничего подобного. Слишком сильны чары этой ведьмы, чтобы он мог полностью от них освободиться…
В напряженном молчании они подъехали к церкви Сант-Андре. Привязав вожжи к железной скобе на столбе, Морган обошел лошадей и так же молча помог Леони выйти из экипажа.
Они вместе прошли в церковь, построенную в испанском стиле. О влиянии испанской школы напоминали круглые башни по обеим сторонам здания, стрельчатые окна и двери. Внутри было прохладно и тихо.
Странное чувство владело Леони, когда она шла рядом с Морганом к боковому приделу храма. Почти шесть лет назад венчалась она здесь с этим мужчиной и здесь же крестила своего сына. Около алтаря стоял дедушка, когда она и Морган повторяли слова брачного обета. И тут она с удивлением вспомнила о той обиде, которую испытывала тогда к дедушке и к мужчине, стоящему рядом. Как давно это было, думала Леони, как будто все случилось не со мной и где-то в другой жизни.
Крестины Джастина одновременно вызывали приятные воспоминания: успокаивающее тепло маленькою тельца, возмущенный плач сына, когда отец Антоний плеснул святой водой на его головку Какой одинокой и испуганной чувствовала она себя в тот день! К этому времени дедушка уже умер, денег не было, а слуги и Иветта целиком зависели от нее. Для маленького плачущего ребенка она была единственной защитой. Каким мрачным и ужасным казался ей мир в семнадцать лет, как боялась она его…
Моргану передалось нервное состояние Леони, и он слегка сжал ее локоть. Чуть наклонившись, он прошептал:
— Я не собираюсь душить тебя, кошечка… что бы мы здесь ни узнали…
Леони презрительно посмотрела на него.
— Мне нечего скрывать, мсье! Я говорю правду. Здесь вы не узнаете ничего, что было бы мне неизвестно.
Морган насмешливо приподнял бровь.
С улыбкой, затаившейся в уголках губ, он произнес:
— Ну, это как раз то, что я хотел от вас услышать, мадам. В данный момент вы, вероятно, восхищаетесь своим смелым поведением.
— Ха-ха. Все, о чем вы говорите, мсье, лишено всякого смысла! Что вы хотите доказать вашими расследованиями? Что я лгу? — Леони гневно рассмеялась. — Вы ошибаетесь, если думаете, что вам удастся опорочить меня. Правда восторжествует!
