Еще одна из рода Болейн (Другая Болейн) - Грегори Филиппа (книги серии онлайн .TXT) 📗

Я упала на колени перед королевой, смело начала свое признание:

— Я передала записку герцогини дядюшке. Нашла ее в корзинке с апельсинами. Если бы она сама не попала мне в руки, я бы не стала искать. Похоже, то и дело вас предаю, сама того не желая.

Она глянула на мою склоненную голову — пустяки, ничего страшного.

— Всякий бы так поступил — по крайней мере, из тех, кого я знаю. Не передо мной надо вставать на колени, леди Кэри, перед Богом.

— Прошу вас простить меня. — Я не поднялась с колен. — Мой долг — блюсти интересы семьи, а что хорошо моей семье — плохо вашему величеству. Будь я вашей придворной дамой в какие-то другие времена, всегда бы хранила вам верность.

— Не будучи искушаема, не согрешишь. Будь тебе невыгодно меня предавать, оказалась бы вернейшей из верных. Убирайтесь вон, леди Кэри, вы ничем не лучше вашей сестрицы. Еще одна проныра, только о себе и думает. Я знаю, настоящую Болейн не остановишь, коли задеты ее интересы. Иногда мне кажется, даже моя смерть ей не помеха. Да и ты всегда поможешь — а я так тебя любила, мою маленькую служаночку. Ты всегда на ее стороне, всегда.

— Она моя сестра, — страстно вырвалось у меня.

— А я твоя королева. — В голосе лед. Коленки уже саднило, но я не хотела вставать.

— Она получила моего сына, а король слушается каждого мановения ее руки.

— Убирайся, — повторила королева. — Рождественская неделя кончается. Мы не увидимся до Пасхи. Папа скоро объявит свое решение, скажет королю, что он не может осквернить таинство брака. Что тогда предпримет твоя сестрица? Обвинит меня в государственной измене? Или подсыплет яду в питье?

— Она такого не сделает, — прошептала я.

— Еще как сделает, — прозвучал резкий ответ королевы. — И ты ей поможешь. Уходи отсюда. Не желаю видеть тебя до Пасхи.

Я поднялась с колен, попятилась к двери, опустилась в реверансе, так низко, как могла, будто кланялась императору. Не подняла лица — пусть не видит моих слез. Как же мне стыдно! Вышла из комнаты, затворила дверь, оставила Екатерину одну глядеть на замерзший сад и смеющихся придворных, отправляющихся засвидетельствовать почтение ее сопернице.

В саду было совсем тихо, все уже уплыли на барке. Я засунула озябшие руки глубоко в мех, спустилась к реке. Голова склонена, щеки заледенели от слез. Внезапно услышала за спиной тяжелые шаги.

Медленно подняла голову. Стройные ноги, приятно посмотреть, теплый камзол, коричневая бархатная шапочка, улыбка на лице — Уильям Стаффорд.

— Не поехали с остальными к сестре? — Он даже не удосужился поздороваться.

— Нет.

Он вгляделся повнимательней — я не успела отвернуться.

— Дети в порядке?

— Да.

— Тогда в чем дело?

— Я сделала ужасную гадость. — Взглянула на реку, туда, куда плыла барка, полная веселых придворных, прищурила глаза от яркого зимнего солнца, отражавшегося в воде.

Он молча ждал продолжения.

— Узнала кое-что про королеву и рассказала дядюшке.

— Он тоже думает, что вы сделали гадость?

— Ну нет, — коротко рассмеялась я. — Он, пожалуй, считает, что теперь у меня в долгу.

— А, тайная шифровка герцогини, — догадался он. — Все только об этом и толкуют. Но никто не знает, как про это удалось проведать.

— Я, я…

— От меня они не узнают. — Небрежным жестом взял меня под руку, повел вдоль реки. Яркое солнце светит в лицо, ладонь, зажатая между нашими телами, начинает потихоньку согреваться.

— А вы бы как поступили? — спросила я. — Вы свои мысли держите при себе и гордитесь, что сами себе господин.

Стаффорд ужасно довольно глянул на меня:

— В жизни бы не поверил, что вы все еще помните наши разговоры.

— Это ничегошеньки не значит, — забеспокоилась я.

— Конечно, конечно.

Он на минуту задумался:

— Наверно, поступил бы так же. Планируй, скажем, ее племянник внезапное вторжение — важно было бы получить такую информацию.

Мы дошли до ограды сада.

— Не открыть ли калитку и не прогуляться ли до деревни? — пригласил он. — Выпить по чарочке эля, поесть жареных каштанов.

— Нет, мне нужно быть на ужине, хоть королева меня и прогнала до Пасхи.

Он повернулся и, не говоря ни слова, повел меня обратно, рука у его бока совсем согрелась. У садовой калитки подле дворца остановился.

— Придется вас здесь оставить. Я, собственно, шел на конюшню, да вот увидел вас. Лошадь моя захромала, хочу проверить, все ли, что надо, сделано.

— Право, не понимаю, почему вы вообще при виде меня остановились. — В голосе еле слышный намек на игривость.

Он взглянул мне прямо в лицо, я почувствовала, как задышала чуть чаще.

— Понимаете, прекрасно понимаете, — медленно проговорил он. — Думаю, вы прекрасно понимаете, почему я при виде вас остановился.

— Вы… — начала я.

— Ненавижу запах этой мази, когда они копыта смазывают, — резко бросил он, поклонился и исчез прежде, чем я рассмеялась, придумала достойный ответ или даже просто догадалась, что он заманил меня в ловушку флирта — именно туда, куда я пыталась заманить его.

Весна 1531

Церковь поняла быстро — со смертью кардинала она лишилась не только величайшего стяжателя, добытчика средств и земель, но и своего главного защитника. Генрих обложил церковь чудовищными налогами, опустошил монастырские сокровищницы, и церковники быстро сообразили — Папа, конечно, духовный лидер, но земной глава куда ближе и куда могущественнее.

Но даже королю не осуществить все это в одиночку. Атаки Генриха на церковь поддержали те ярчайшие мыслители эпохи, чьими книгами когда-то зачитывалась Анна, они призывали церковь вернуться к чистой и простой жизни первых христиан. Да и английский народ, несведущий в богословии, не поддержал священников и монахов, встал на сторону Генриха, говорившего о правах английского народа на английскую церковь. Римская церковь — далеко в Риме, в чужой земле, как раз сейчас под властью императора чужой страны. Куда лучше иметь церковь, несущую ответственность прежде всего перед Богом, а правит ею пусть, как и всем в стране, король Англии. А без этого какой он король?

Никто, кроме церковников, и не думал оспаривать эту логику. Да и внутри церкви лишь епископ Фишер, старый, непреклонный духовник королевы, осмелился выразить протест, когда Генрих стал именовать себя верховным главой английской церкви.

— Не допускайте его ко двору, — потребовала Анна у Генриха.

Они сидели в амбразуре окна в комнате для приемов во дворце в Гринвиче. Анна только слегка понизила голос, не обращая внимания ни на просителей, ожидающих короля, ни на придворных, толпящихся вокруг.

— Вечно он прокрадывается в покои королевы и шепчется с ней часами. Думаете, она исповедуется, а он молится? Кто знает, какие советы он дает, какие козни они строят?

— Нельзя отрицать, она блюдет обряды, — здраво заметил король. — Не будет она плести интриги в исповедальне.

— Он шпион, — отрезала Анна.

Король погладил ее по руке:

— Успокойся, любимая. Я — глава английской церкви и сам могу заключить наш брак. Почти все готово.

— Фишер выступит против нас, — раздраженно сказала Анна. — И все будут его слушать.

— Не Фишер верховный глава церкви, а я, — повторил король, смакуя каждое слово. Его взгляд упал на одного из просителей. — Чего вы хотите? Можете приблизиться.

Тот шагнул вперед и протянул бумагу — спор по поводу завещания, который не смог разрешить суд по опеке. Наш отец, который и привел просителя, подтолкнул его в спину — пора обратиться с просьбой. Анна скользнула от Генриха, потянула отца за рукав, что-то прошептала. Просители отошли в сторону, а она, улыбаясь, вернулась на свое место.

Я тем временем раскладывала игральные карты. Оглянулась в поисках четвертого партнера. Сэр Франциск Уэстон выступил вперед и поклонился:

— Смею ли я поставить на карту свое сердце?

Георг с нежной улыбкой следил за нашим флиртом.

— Вам нечего ставить, вспомните, вы клялись, что отдали сердце, увидев меня в голубом платье.