Любовь и война - Хэган Патриция (книги бесплатно TXT) 📗
Она лишь молча кивнула, стараясь унять сердцебиение. Неужели перед ней действительно он, тот великий, чудесный человек?
– От имени вооруженных сил Конфедерации позвольте поблагодарить вас за героическую помощь нашим раненым на полях сражений и принести глубочайшие извинения и соболезнования по поводу перенесенных лишений. Я пригласил вас сегодня к себе… – Он опять надолго закашлялся, прежде чем смог продолжать: —…чтобы иметь честь лично выразить нашу благодарность за оказанные услуги.
– В этом не было никакой необходимости! – возбуждение, выпалила Китти, но он прервал ее с мягкой улыбкой: А еще я хотел бы вас заверить, что попросил члена моего военного совета навести справки о вашем майоре и вызвать его сюда. И уже вдвоем вы сможете решить, как поступите дальше. Если захотите остаться в Ричмонде, то я позабочусь о вас лично. Если же предпочтете вернуться домой, в Северную Каролину, то я выделю вам специальный эскорт.
От восхищения бедняжка лишилась дара речи и не сразу смогла выговорить:
– Спасибо вам за все, генерал… сэр… но больше всего я бы хотела… – она замялась, сглотнув тугой комок в горле, – …я бы хотела остаться здесь и работать в госпитале, поджидая Натана. Я неустанно молю Бога о том, чтобы мой жених оказался жив и вернулся ко мне.
– Вы окажете нам честь, работая в нашем госпитале, – учтиво кивнул генерал. – И молитесь по-прежнему неустанно, дитя мое, ибо все мы в руках Божьих. Но скажите, пожалуйста, нет ли у вас близких людей, которые беспокоятся о вашей участи? Ведь вы давно не были дома?
– С самого начала войны. – И она начала рассказывать про свою мать, а потом увлеклась и, подкупленная неподдельным сочувствием и добротой своего знаменитого собеседника, рассказала про то, как ее мать постепенно спилась, отец бросил семью и отправился воевать на Север. И в конце концов смущенно извинилась за его поступок.
– Вам не следует извиняться, юная леди, – многозначительно промолвил Ли. – На протяжении этой войны мне не раз приходилось видеть, как отец сражался с собственным сыном, а брат – с братом. Каждый имеет право поступать так, как велит ему долг. И именно этим следует руководствоваться в жизни каждому из нас, либо нет ничего более достойного славы и почестей, нежели исполненный до конца долг. В этом, дитя мое, заключаются высшая награда и высшее счастье, доступное человеку на нашей грешной земле. А потому не стоит ни сожалеть о вашем отце, ни извиняться за его действия. Он поступил в точном соответствии с собственными убеждениями, как следует поступать и всем нам.
Китти слушала его со все возраставшим благоговением и дивилась про себя, как принципы этого великого полководца напоминают принципы ее отца!
Их беседа длилась почти два часа и касалась в основном ее приключений – правда, не самых страшных. Генерал не задал ни одного нескромного вопроса, интересуясь в основном ее пребыванием в среде федералов – видимо, надеясь таким путем немного изучить психологию противника. И хотя вряд ли Китти могла сообщить что-то такое, чего бы генерал Ли уже не знал, его явно заинтересовала беседа Розенкранца с Тревисом, подслушанная в коридоре гостиницы.
– Какая жалость, что вам не удалось передать вовремя эту информацию, – мрачно покачал головой генерал, – ну да что было, то прошло. Постарайтесь поменьше ворошить прошлое. Вы сделали все, что было в ваших силах. А теперь отдыхайте и не беспокойтесь ни о чем, – сказал он на прощание. – Я непременно разыщу вашего майора. Война сама по себе ужасное несчастье, и нельзя юное сердце заставлять страдать от неизвестности, жив ли его избранник или нет.
Итак, Китти приступила к работе в госпитале Чимборазо. Руководивший персоналом человек, не вдаваясь в подробности, поставил ее на место обычной медсестры. Однако вскоре Китти заметила острую нехватку ассистентов хирурга и заняла одно из пустовавших мест. Медики-мужчины ясно дали понять, что ее присутствие нежелательно, однако проявленные ею знания и расторопность помогли сломить сопротивление большей части ревнителей традиций. А самых упрямых Китти попросту игнорировала.
Новости с войны волнами накатывали на госпитальные палаты, стремительные и беспощадные, как реки крови на поле боя. Армия Ли предприняла второе наступление на север. Южане надеялись, что генералу удастся захватить один из таких важных городов, как Гаррисберг, Балтимор или даже Вашингтон: это облегчило вы положение Виксберга и вполне могло заставить Север признать себя побежденным. А кроме того, значительные успехи на территории врага могли заставить Англию стать союзницей Юга, да и не помешало бы переместить центр военных действий с давно разоренной территории штата Виргиния. Здесь все труднее становилось доставлять припасы истощенной армии конфедератов Солдаты ходили босые, подчас падали в голодные обмороки, и дезертирство приняло устрашающие масштабы Армии Юга грозило моральное разложение.
Набрав максимально большую армию из семидесяти пяти тысяч солдат, в середине июня Ли перешел через реку Потомак Прошел слух, что Линкольн заменил Забияку Джо Хукера генералом Джорджем Дж Мидом, выходцем из Пенсильвании. В конце июня федеральная армия числом около девяноста тысяч человек вышла из Мэриленда на север, чтобы встретиться в Пенсильвании с армией южан, которая к тому времени вынуждена была повернуть на юг в поисках продовольствия. Эти две военные силы как бы поменялись местами и столкнулись под городом Геттисбергом, штат Пенсильвания.
Весь Ричмонд замер в ожидании вестей о предстоящем важнейшем сражении И вот 3 июля генерал Джордж Пикетт предпринял лобовую атаку на самый центр позиций. Но штурм кончился неудачей, и Пикетт оставил на поле боя половину своих людей. Битва была проиграна. На следующий день пал Виксберг, и у Китти впервые за годы войны возникло чувство безнадежности.
Ли вынужден был вернуться в Виргинию, и обе армии заняли укрепленные позиции по разным берегам реки Рапидан, выжидая, что предпримет противник. И в госпиталь снова хлынул поток раненых…
Был полдень жаркого августовского дня Китти сидела возле молодого солдата, потерявшего обе руки, и писала для него письмо домой Неожиданно в дверях длинной палаты показалась одна из сиделок и махнула Китти рукой.
Та встала и, пообещав раненому дописать письмо попозже, поспешила к сиделке.
– Китти, – проговорила она дрожащим голосом, – прибыл новый поезд с ранеными.
– Ну конечно, я сейчас же иду.
И Китти направилась к дверям, чтобы попасть в соседний корпус, где находилась операционная. Но сиделка схватила ее за руку и прошептала.
– Нет, пожалуйста, не туда, вон там лежит мальчик. – Китти с удивлением обнаружила, что сиделка плачет. – Доктора сказали, что ничего не могут сделать. Это… это мой племянник. Китти, во имя всего святого, посмотрите на него и скажите, действительно ли он безнадежен?
Они направились в корпус для тяжелораненых. Солдаты между собой называли его «Склепом».
Китти вступила внутрь Воздух, душный и спертый от вони разлагающейся плоти, буквально гудел от невероятного количества мух. Несколько медсестер, прикрыв лица масками, мелькали между ранеными, давая морфин тем, чьи страдания были невыносимы.
Проводница Китти уверенно повернула налево, к третьим в ряду носилкам. На них лежал молоденький солдат, не старше семнадцати лет.
Китти откинула покрывало и дрогнула при виде развороченных внутренностей. Оставалось лишь удивляться тому, что юноша до сих пор дышит Ему уже ничем нельзя было помочь. Вся нижняя часть живота представляла собой кровавую кашу. А кроме того, изувеченные ноги все равно пришлось бы ампутировать до самого паха.
Пока она стояла в полной растерянности, с трудом соображая, что сделать, раненый открыл глаза, поражавшие ярко-синим оттенком. Они напомнили подернутые синевой ягоды черники, что росли в лесу вокруг их поля в Северной Каролине.
Китти хотела было что-то сказать, но мальчик прохрипел, закатывая глаза:
– Я… узрел… Иисуса… – Его голова бессильно свесилась набок. Было ясно, что раненый умер. На всякий случай Китти проверила пульс. Его не было. Она послушала сердце ни малейшего звука.
