Соблазненная роза - Филлипс Патриция (книги без регистрации TXT) 📗
— Это правда?
Истинная правда. Хотел сохранить всю свою страсть только для вас одной, леди. Так что держись… надеюсь, ты уже хорошо отдохнула? — лукаво спросил он и провел кончиком языка по ее шее. Розамунда, млея от наслаждения, тут же откинула голову. Когда он в конце концов жадно прильнул к ее губам, она пылко ответила на поцелуй, чувствуя сквозь свое полотенце и одежду Генри, как жарко разгорается его тело, как оно напрягается. Она ощутила под ягодицами непреложное свидетельство его желания…
— А знаешь, мои девичьи мечты были не слишком скромными, — она счастливо засмеялась и прижалась лбом к щеке, — я представляла, как ты… как ты берешь меня… и как ласкаешь, вот здесь. — Она взяла его ладонь и, приоткрыв полотенце, положила ее на грудь.
Дыхание Генри тут же стало прерывистым, а поцелуи просто бешеными, будто он хотел съесть ее рот. Взяв вторую его ладонь, она опустила ее на холмик между бедер… Дрожа от страсти, она впитывала прикосновения его пальцев, ласкающих складочку самых заветных ее прелестей.
— Вот видишь, какая я… никакой подобающей приличной девушке скромности, даже тогда… — пошутила она.
— Это же замечательно, мне очень повезло, — прошептал он, уткнувшись лицом в ее шею.
Он стал языком ласкать ее плечи и ключицы, спускаясь все ниже, к полным грудям, он нежно лизал их кончики, а когда сосок превращался в прелестный бутон, надолго к нему припадал, посасывая.
— Ну и какие еще наслаждения я разделял с тобой холодными одинокими ночами… в нескромных девичьих мечтах?
Розамунда весело улыбнулась, очарованная его любовным подтруниванием над нею.
— Я отдавалась тебе… и это было чудесно… ни с чем не сравнимо, — прошептала она, нежно коснувшись губами его подбородка.
Нет, она не могла больше ждать, ее пальцы, скользнув по его груди, живо пробежались по животу и стали изнутри ласкать бедро, пока он в конце концов не выпалил:
— Да не здесь же, сладкая моя глупышка. — Голос его был хриплым от страсти, и он направил ее руку, куда нужно…
Дрожа от ожидания, Розамунда погладила натянувшуюся ткань, чувствуя, как ею плененный одеждой дротик рвется наружу… ради нее. Она знала, что ей завидует множество женщин, ведь он по всей округе прославился своим неуемным любострастием. Вся ее плоть взыграла при мысли о том, как неистово он жаждет овладеть ею… Огонь охватил ее, нестерпимым жаром желания опалив ей пах. Скорее…
— Тогда я, конечно, не представляла, как выглядит твоя знаменитая в этих краях мужская справа, — озорно пошутила она, сквозь гульфик ощупывая пальчиком его прославившееся орудие, которое от ее прикосновений стало еще мощнее и тверже.
— Ну и как тебе… м-м-м… «справа»? — спросил Генри, обхватив ее личико ладонями… Его синие глаза потемнели от страсти, они так блестели, отражая пламя очага…
— Поначалу я была в ужасе, — нежно улыбнулась она, — ведь ты заполнил меня до самого краешка.
— О милостивый Боже, — почти со стоном пробормотал он, не в силах долее терпеть. — Иди же ко мне, я опять хочу тебя заполнить.
Они рухнули прямо на циновки. Поленья жарко потрескивали, рассыпая в очаге искры, причудливые тени от огня играли на стенах. Розамунда расстелила на пахнущих травами циновках полотенца, приготовленные для ванны, ее движения были медленными, нельзя было не заметить, что ее тоже снедает пламя желания. Генри начал лихорадочно раздеваться, расшвыривая по полу башмаки, куртку, сорочку… Он не сводил с Розамунды глаз, словно боялся, что она исчезнет, словно фея, слишком уж она была прекрасна… И сейчас она предастся ему. Розамунда улыбалась, радуясь его нетерпению, любуясь его мускулистым, золотым от пламени очага телом, не переставая ласкать кончиками пальцев эту гладкую горячую кожу. Ее ласки, конечно, заставляли его медлить, и он невольно досадовал, но прелестная его мучительница и не помышляла ему помочь, молча наблюдала за его раздеванием, ловя себя на том, что ей все сильнее хочется прикасаться губами к этой золотой плоти.
От огня лицо его стало строже, на стене отражался четкий профиль с чуть крючковатым носом, невольно заставив Розамунду вспомнить изображение ворона на гербе Рэвенскрэгов. Однако она знала, что ее гордый ворон не только хищник, он умеет быть очень нежным…
— Генри, я жду, докажи мне свою любовь.
— О милая моя, неужто ты все еще сомневаешься, — пробормотал он, падая рядом с нею на колени.
— Нет, теперь уже не сомневаюсь. — Она коснулась его вздыбившегося острия, потемневшего от прилившей крови и призывающего ее к любовному действу. Какое оно горячее… Розамунда застонала в предвкушении сладостного соединения. — Ну скорее же, не томи. — Она провела языком по пылающему кончику…
Генри тоже застонал, непроизвольно вцепившись в ее роскошные волосы, и тут же оттолкнул ее, чтобы ни секунды не медля сплестись с ней в едином объятии. Их пылающие рты тоже слились, Розамунде казалось, что, охватив языком и губами ее язык, он по каплям высасывает из нее жизнь… Они не заметили, как сбились полотенца, не чувствовали, что под ними колкие циновки… Всхлипнув от нестерпимого желания, Розамунда раздвинула ноги, призывая его.
Генри уложил ее поудобнее и снова прильнул к ее рту благодарным поцелуем, горячим, как само пламя… Потом направил свой дротик к алеющему зеву, раздвигая нежные складки. Обхватив ягодицы Розамунды, он приподнял ее повыше и вошел в столь вожделенный приют, заполнив его целиком, опалив жаром его обладательницу, вонзив свое орудие любви по самую рукоятку…
Жар затопил Розамунду, проник в каждую жилочку, она купалась в нежащем, почти нестерпимом огне. Она постанывала от наслаждения, а он все крепче вжимался в нес. точно умелый наездник, толчки его бедер становились все чаще и чаще… И вот она уже забыла обо всем на свете, кроме этого жара, вознесшего ее к самым небесам…
Генри неистово овладевал ею, жадно ловя каждый ее вздох, доводя ее до последней вспышки восторга. И вот он услышал ее вопль, потом еще, и еще. Он не стал заглушать их поцелуями, он хотел слышать эти идущие из самого нутра крики, означавшие, что она целиком в его власти…
Они провели в этой комнате целый день. Еду им приносили прямо сюда. Слуги появлялись лишь на несколько минут — помешать поленья в очаге, унести таз, пустые тарелки. Они не могли друг с другом наговориться, они опять и опять предавались любви. Истомленные блаженством, они засыпали, а проснувшись, снова сплетали объятия. Они открыли друг другу самые заветные тайники своей души, спрятавшись от всех и вся в этой уютной комнате. За ставнями завывал ветер, весело потрескивал очаг, и никто на свете не был им нужен… Их желание насладиться каждой минутой усиливалось предстоящей скорой разлукой. Генри опять должен был отправиться в поход.
На рассвете он осторожно, стараясь не разбудить Розамунду, встал и направился к своему кали-тану — отдать последние распоряжения перед дорогой. Он хотел, чтобы отряд его ехал пока без него. Обоз с фурами будет двигаться медленно, и на своем Диабло он завтра легко нагонит их… А эту ночь он сможет провести с Розамундой. Бентон поддержал его предложение, согласившись выехать утром. Он полагал, что на перепутье они встретят и отряд Аэртона.
К утру двор наполнился звоном оружия, скрипом повозок и топотом копыт. Крепостные стены были покрыты налетом инея, у конских морд клубились облачка пара, и менее заметные — у ртов наездников.
Слишком хорошо знакомые ей звуки дорожных сборов заставили Розамунду мигом проснуться. Всполошившись, она бросилась к окну и с ужасом увидела выстроившиеся отряды. Неужели уже сегодня? Нет, он обязательно бы простился… Генри говорил, что ему скоро уезжать, но она никак не думала, что речь идет о сегодняшнем утре. Подняв развевающиеся знамена, солдаты двинулись к воротам. Во двор вышел и отец Джон, он был в полном облачении, служка держал курильницу. Значит, он читал солдатам напутственную молитву. Розамунде сделалось нехорошо. Она стала искать глазами Генри и его Диабло… и не нашла.
В этот миг дверь за ее спиной со скрипом отворилась, и в проеме возник Генри, солнечные лучи, падавшие в окно, осветили знакомый травянистого цвета дублет и облегающие панталоны, вспыхнули в нагрудном медальоне. На ногах были красные сафьяновые сапоги… В таком костюме на битву не отправляются.
