Любовь и опасность - Смолл Бертрис (книга жизни .TXT) 📗
– Ты расчешешь мне волосы? – спросила Адэр и, не дожидаясь ответа, вручила ему щетку из грушевого дерева.
Конал молча взял щетку и провел по черным волосам, но уже через несколько минут забыл обо всем и, обняв жену, сжал ее груди и прижался жаркими губами к ее плечу.
– Не хочу оставлять тебя, – прошептал он, играя ее сосками, и лизнул розовую раковинку уха.
– А я не хочу расставаться с тобой, но мужчина должен выполнить свой долг. Конечно, ты никогда не станешь знатным лордом, но от этого я не стану меньше любить тебя. Трусость может обесчестить имя Брюсов! Ты обязан поддержать принца! Я чувствую, что победа будет на его стороне.
Повернувшись в объятиях мужа, Адэр толкнула Конала на постель, наклонилась и стала лизать его тело горячим язычком.
– Я утешу тебя, муж мой, и ты уедешь завтра, зная, что должен вернуться ко мне, – шептала она, покусывая его соски, целуя живот и щекоча языком ямку пупка.
Конал застонал от восторга и, сжав Адэр покрепче, стал целовать, пока у нее не закружилась голова. Она безудержно ласкала его, и он, скользнув между ее мягких бедер, стал играть с ее крохотной любовной драгоценностью зубами и языком, пока из лона не начали изливаться молочно-белые пряные соки. И только потом, взгромоздившись на Адэр, Конал наполнил ее своей плотью и стал ублажать, пока оба не обессилели.
– Теперь нам нужно отдохнуть, – смущенно пробормотал Конал. – Необходимо сохранить силы для завтрашнего путешествия.
Он прижал к себе Адэр, и оба заснули.
Конал проснулся с первыми рассветными лучами. За окнами уже пели птицы. Адэр крепко спала, прижавшись к нему. Несколько долгих минут он наслаждался видом и запахом ее обнаженного тела. Он унесет память о жене в битву, где бы и когда бы она ни случилась.
Наконец он со вздохом сожаления поднялся, облегчился в ночной горшок, умылся и быстро оделся. Но когда натягивал сапоги, Адэр открыла глаза.
– Пора? – спросила она.
– Почти. Я еще не завтракал, – ответил он, наклоняясь и целуя ее.
– Я сейчас спущусь, – пробормотала Адэр.
В зале уже собирались мужчины. Флора и Гризел разносили овсянку. За ними шел Джек, громоздя на раскладные столы масло, сыр и хлеб и наполняя кубки горьким элем. Конал уселся за высокий стол.
– Похоже, ночь была добрая, – хитро улыбнулся Дункан.
– А у тебя, по всему видно, – тяжелая, – парировал Конал.
– Агнесс хотела попрощаться с нами. Мердок все еще с ней. Она клянется, что он как раз успеет к нашему отъезду, – сообщил Дункан. – Вместе с людьми Йена нас пятьдесят человек. Он приведет двадцать солдат во главе с капитаном, бастардом нашего отца. Между ними всего несколько месяцев разницы. Отец обрюхатил служанку, когда матушка носила Иена. Она здорово разозлилась на отца, но и слова не сказала матери Тэма.
– К счастью, у нашего папаши не было бастардов, – заметил лэрд. – Ма была женщиной строгой. Ох и досталось бы мне от нее за такое обращение с Адэр, когда та впервые появилась в Клайте!
– А по-моему, она бы еще больше рассердилась на Адэр, за то, что та отказывалась выйти за тебя, – рассмеялся Дункан. – А вот и эта коварная особа пришла попрощаться с нами. Доброе утро, мадам!
Адэр постаралась хорошенько накормить отъезжающих. Одному Господу известно, когда им доведется сытно поесть!
Зал опустел, и остался лишь один Конал. Адэр сунула ему хлеба и сыра.
– Береги себя, дорогой, и возвращайся ко мне живым и невредимым. Нам еще нужен сын для Клайта!
– У нас будет сын! – пообещал Конал. – Вся эта история не займет много времени. Битва будет яростной, но короткой. И у нас еще будет впереди несколько летних недель.
Они вместе вышли во двор, где мужчины садились на коней. Среди них был и молодой Мердок, уставший и явно невыспавшийся. Адэр поправила красный тартан Конала и почистила рукавом серебряную бляху, родовой знак клана. Конал вскочил в седло, наклонился, поцеловал жену и, – >77 собрав поводья, поднял руку, что послужило знаком к отъезду. Только потом он оглянулся на Адэр, и она в ответ махнула рукой и еще долго стояла в воротах, глядя вслед удалявшемуся отряду.
Когда улеглась пыль, поднятая конскими копытами, Адэр со вздохом приказала закрыть ворота и ушла в зал помогать женщинам убирать остатки завтрака.
Следующие несколько недель Бейст повсюду следовал за ней, не выпуская госпожу из поля зрения. Мало того, устраивался по ночам в ее спальне, словно понимая, что, пока хозяина нет дома, его обязанность – охранять Адэр.
Вся округа неожиданно опустела, словно люди чего-то ожидали. Много дней они не видели ни одной живой души, хотя оставшиеся мужчины день и ночь следили, не появится ли кто, опасаясь, внезапного нападения.
Адэр ела на кухне вместе с Элсбет и остальными и целыми днями возилась в огородах. Травы, лекарственные и кулинарные, теперь росли не по дням, а по часам. Кроме того, она сумела возродить цветник, ранее принадлежавший прежней хозяйке. Время тянулось на удивление медленно, и однажды стражник, стоявший на самом верху, крикнул, что к Клайту приближается всадник.
Когда незнакомец уже был у ворот, во двор вышла Адэр.
– Не открывайте, пока мы не узнаем, кто это, – велела она.
– На нем плед Хепбернов, – возразил страж. Второй, дежуривший у ворот, открыл маленькое смотровое оконце и, выглянув, строго спросил:
– Кто ты и зачем явился?
– Херкьюлез Хепберн, с посланием от моего хозяина к госпоже Клайта.
– Откройте ворота и впустите его, – бросила Адэр.
Стражник открыл половинку ворот ровно настолько, чтобы всадник мог проехать. Он спешился и, немедленно подойдя к Адэр, вежливо поклонился.
– Мой хозяин велел передать, что все хорошо, – торопливо объявил он, видя ее взволнованное лицо.
Адэр даже ослабла от радости.
– Заходи в дом, Херкьюлез Хепберн, и выпей вина, – пригласила она, только сейчас заметив, как он высок и могуч.
Адэр налила ему чашу вина, дождалась, пока он выпьет, и снова наполнив кубок, пригласила сесть у очага. Сама она села напротив, подалась вперед и спросила:
– Что случилось? Говоришь, мой муж жив и здоров?
– Да, и сражение безоговорочно выиграно нами, миледи.
– Сейчас я созову людей в зал, чтобы все могли послушать, как было дело.
В зале собрались служанки, Джек и три стражника. Двое остались охранять замок. Окружив Адэр и гостя, все выжидающе уставились на последнего.
Херкьюлез Хепберн осушил половину кубка и начал:
– Битва завязалась в долине Стерлинга и продолжилась у Баннокберна, в том самом месте, где сражался славный предок вашего мужа, Роберт Брюс. И в том же месяце!
Очевидно, Херкьюлез оказался замечательным рассказчиком и был вознагражден дружным аханьем всей компании.
– Горцы стояли за короля. Графы Хантли и Кроуфорд, члены кланов Гордон и Линдси, а также эдинбургское ополчение, явились поддержать его. Мы оказались лицом к лицу с огромным войском, в несколько раз превышавшим количество наших солдат, но правда была на нашей стороне. Принц Джеймс был великолепен. Под его знаменем собрались силы Ангуса и Аргайла, Дугласов и Кэмпбеллов, Хепбернов, Брюсов, Армстронгов и Хоумов. Даже епископ Глазго прислал своих людей. Но только один лэрд с севера стоял за нас: Лесли из Гленкирка, высокий горец, который дрался как сам дьявол.
– А мой муж? – всполошилась Адэр.
– Жив и здоров, мадам. Счастлив сказать, что на нем нет ни царапинки. Но позвольте мне продолжить. Битва длилась несколько часов, и наши люди, зная, что иного выхода нет, сражались яростно и свирепо. Горцы падали как подкошенная трава от наших копий и мечей. И, говорят, Яков Третий, поняв, что дело плохо, бежал с поля битвы. Свидетели утверждают, что у мельницы Битона конь споткнулся и сбросил его. Две крестьянки, не зная, кто он, но видя, что человек ранен, оттащили короля на мельницу. Там он вроде бы попросил привести священника. Одна из женщин побежала искать служителя Господня. И вскоре вернулась с незнакомцем, объявившим себя священником. Король заклинал оставить их наедине, поскольку пожелал исповедаться. Вскоре священник ушел. Когда крестьянки вернулись на мельницу, чтобы помочь несчастному, оказалось, что тот лежит мертвым, с кинжалом в груди. Они с воплями убежали с мельницы и бросились к возвращавшимся со сражения солдатам.
