Цветы из бури - Кинсейл Лаура (читать полную версию книги .txt) 📗
— Лучше бы ты принял предложение Стонхэма.
Жерво не ответил ей. Он поднял глаза на Мэдди.
— Завтра, — сказал он. — Приготовься… отъезд утром.
Она положила нож.
— Я думаю, это вряд ли возможно.
Он поднял брови.
— Я настаиваю.
Как понимала Мэдди, обеденный стол — не место для дискуссий. Она положила ломтики яблока в тарелку отца, сидевшего слева.
— Вот, папа, прекрасное яблоко. Хочешь поесть его с сырным пирогом?
Придя в спальню герцога, Мэдди обнаружила, что кто-то уже начал упаковывать вещи. В открытом чемодане лежали юбки, плащи и ее серый шелк, уложенные и насколько возможно освеженные. Она вытащила платье и повесила его обратно в гардероб.
Когда она открывала дверь шкафа, появился Жерво. Мэдди расстегнула его жилет, как она делала всегда, и отошла. Мгновение он смотрел на нее из-под своих темных ресниц.
— Голодная? — спросил он насмешливо.
— Нет, — сказала она.
— Хлеб. Вода. Яблоки, — произнес он недовольно, как будто обвиняя ее.
— Я ем то, что считаю нужным и подходящим, — ответила она, отворачиваясь.
У Кристиана не было представления о том, что следует делать в сложившейся ситуации, и он даже не пытался ни в чем разобраться. Она осмелилась упомянуть о возможностях экономии, сокращения расходов хотя бы только в замке, но эти предложения были нетерпеливо отвергнуты. Конечно, сокращение числа слуг и даже продажа имущества немного значат для его колоссальных долгов. Но ведь Жерво не хочет даже попытаться.
Это встревожило и обидело Мэдди; ее раздражала привычка к роскоши и великолепию, когда каждый здравомыслящий человек должен направлять свои усилия на уменьшение последствий такой страшной глупости.
Жерво бросил жакет. Сначала он хотел положить его в чемодан, но остановился. Он посмотрел на Мэдди.
— Платье?
— Я не еду завтра, — сказала она. — Папа еще не готов к новому путешествию.
— Ты поедешь… со мной. Отец — потом.
— Папа не может…
— К черту папу! — он бросил жакет и вышел в спальню. — Ты… и я!
Мэдди закрыла глаза. Она хотела успокоиться, унять тревогу. Когда она овладела собой, пошла за ним в спальню. Кристиан сидел за столом в рубашке и чулках, глядя на сложенное письмо. При жесткой игре света и тени его волосы и брови казались черными, как у сатаны.
— Мы поедем. Мы… — герцог и герцогиня Жерво. Пойдем в театр… на танцы. У тебя много платьев, я думаю, что… даже на бал. Нам нужно устроить… угощение… там… Нужны деньги… Все правильно.
Мэдди слушала его с замирающим сердцем.
— Нет, тебе нельзя. Ты не можешь.
— Должен, — ответил он.
— Поезжай. Пусть твой агент заплатит долги, потому что должно платить, выкупит все, что можно выкупить. Потом будешь жить по обстоятельствам, пока твои дела не поправятся.
Кристиан резко повернулся на стуле.
— Нечего… выкупать. Никаких… поправок. Надо поправить репутацию, понимаешь? Доверие! Жить… широко. Заставить их… поверить.
— Для чего? — воскликнула Мэдди. — Когда твои дела в таком ужасном состоянии? Необходимое сокращение расходов, искреннее стремление уменьшить долг, вот чем можно завоевать доверие и даже, может быть, заслужить настоящее уважение.
— Нет! — проворчал он, уставившись на нее. — Нет! Нет! Нет! Глупо… Самое плохое… платить. Выглядит как… страх. Очень глупо. Ты не понимаешь.
Мэдди повернулась и пошла в гардеробную.
— Я понимаю, что в тебе полно фальши, — воскликнула она, с усилием расстегивая платье. — Понимаю, ты любишь пускать пыль в глаза, ты не извлек никаких уроков из своего несчастья. И что ты будешь делать со своим фальшивым доверием? Залезать в еще большие долги?
— Да, — сказал он.
Мэдди пошла к двери. Слова как бы переполняли. Было трудно подобрать более подходящие.
— Тебе следовало бы сделать, как сказала леди де Марли, подписать договор и пусть другие люди исправят твою глупость.
Глаза Кристиана сузились. Угрожающе грациозно он поднялся со стула и стал с ней лицом к лицу.
— Никаких… других людей. Я — Жерво. — Его взгляд скользил по ней, и тут она поняла с ужасом, что на ней ничего нет. Она быстро закрылась руками. Он что-то зашипел, фыркнул и презрительно улыбнулся. Надев сатиновую робу, лежавшую на кровати, Жерво, взяв стакан, с медленным холодным поклоном удалился.
Глава 27
— Мне не надо было сюда приезжать, — сказала Мэдди, как только они прибыли в Белгрейв Сквейр. Она бродила по голубой гостиной, а за зашторенными окнами раздавались хлопки по случаю начала празднования Гай Фокса. — Мне не следовало оставлять папу.
Кристиан ничего не ответил, продолжая лихорадочно сортировать письма, накопившиеся в доме. Сверху лежали требования по большей части свежие, а также дубликаты тех, что он получил в Жерво. Затем — ряд всевозможных запросов и ходатайств, а в самом низу — нормальная корреспонденция и приглашения шестимесячной давности.
— Да ты, наверно, не особо во мне и нуждаешься, — продолжала Мэдди. — Может быть, теперь я могу вернуться?
— Нет, — ответил Кристиан.
Слова Мэдди отвлекли Кристиана. Он как раз задумался, чье письмо держит в руках и в какую стопку его положить.
— Дарэм может помочь тебе в этих делах уж, конечно, лучше меня.
Кристиан повернул голову, изучая письмо. Стаффорд. Пышные пожелания ему скорейшего выздоровления и ни намека на пятнадцатитысячную закладную по Глочестеру со стороны маркиза. Он — джентльмен. Его письмо можно положить в ту стопку, где сложены те письма, которые можно спокойно проигнорировать.
— От меня будет мало пользы. Я не умею танцевать, вести пустые разговоры.
— Пустой разговор. Сейчас, — сказал Кристиан, не поднимая головы.
— Дарэм мог бы писать письма.
Кристиан отбросил письмо, едва взяв его в руки. Она своими разговорами об отъезде только усугубляет и без того тяжелое положение.
— Мне не следовало оставлять папу.
Жерво стукнул себя в грудь.
— Мужа!
— Ты говоришь нерезонно.
— Нет!
Мэдди сердила его. Что может быть более резонным, чем помочь ему, когда возникла такая необходимость? У него и так болит голова ото всех этих писем и разговоров.
Мэдди сидела на стуле рядом с Кристианом, ее лицо было в тени сахарно-белой шляпки, которую она опять надела.
— Послушай меня!
Жерво смотрел на кипу писем. Он знал, что она несчастна с ним. Он знал, что мог бы приехать в город с Дарэмом и оставить ее с отцом. Но Кристиан настоял, чтобы Мэдди сопровождала его. Жерво чувствовал, если он приедет в Лондон без Мэдди, то возникнут самые непредсказуемые осложнения. Но сопротивление Мэдди возрастало.
— Слушай! Я должен быть… герцогом. Показать… всем: Все хорошо. Вот несчастье, Мэдди! — он провел рукой по письмам. — Край… пропасть. Все обрушится.
— Я понимаю, — сказала она. — Я очень хорошо понимаю, что твои долги безумны. — Она старалась, чтобы в голосе не звучали эмоции.
Все же Кристиан услышал ее неодобрение.
— Ничего… не…
Жерво надеялся на ее понимание. Что произойдет, если он проиграет? Но Мэдди была способна разбираться только в мелких домашних делах. Она не разбиралась в традициях и светских проблемах, не могла осознать особенностей аристократических обычаев. Сейчас объяснять ей было бесполезно.
Кристиан не мог донести до ее сознания, насколько велики ставки, как много людей, чье собственное состояние поставлено на одну карту с его. И если он не будет герцогом, если покажет им свою слабость, они набросятся на него, как волки на упавшего оленя. Да, они уже это делают. Их вежливые письма на самом деле означают нарастающее силовое давление.
Мэдди предлагает им заплатить. Чем? Продать картины, продать дом. Мелочь. Она доводит его до отчаяния своей тупой моралью. Даже если бы он начал что-то продавать, об этом разнесутся слухи, тут же последует реакция и тогда все его имущество обесценится.
Продать замок Жерво? Невозможно. Хотя этим можно покрыть любые долги. Сама эта идея для Кристиана казалась дикой. Замок Жерво должен перейти по наследству. А Мэдди назвала его безнравственным эгоистом, который сделал своего еще не родившегося сына должником. Кристиан не мог объяснить ей, что означают оборотные средства, плавучий долг, замороженное имущество банкротов. А главное, кажется, он был не в состоянии сказать ей правду, на которую Мэдди благостно закрывала глаза. В случае его падения он потянет ее за собой.
