Летящая на пламя - Кинсейл Лаура (прочитать книгу .txt) 📗
Вообще-то последнее утверждение было не совсем правдиво. Олимпия не собиралась делать подобное заявление, но слова сами слетели с ее губ, поскольку ей очень хотелось произвести выгодное впечатление на такого человека, как сэр Шеридан. Мало того, она с ужасом — как бы со стороны — снова услышала свой голос:
— Мне сообщили, что народ требует моего возвращения в надежде, что я возглавлю революцию, в результате которой в стране установятся принципы свободы и демократии. Именно поэтому я должна отправиться на родину. Сэр Шеридан подмигнул ей:
— Для того, чтобы возглавить революцию? Олимпия кивнула.
— Что за странная идея, — сказал он, качая головой. Олимпия облизала кончиком языка пересохшие губы и понурила голову.
— Вы наверняка думаете, что я слишком молода и неопытна для осуществления столь благородной цели. Но прошу вас, сэр Шеридан, не будьте столь строги… Ах, если бы вы только могли понять мои чаяния! Вы сами сражались за свободу, честь и человеческое достоинство. Во имя этих благородных идеалов вы рисковали своей жизнью. А теперь представьте себе, что значат эти святые понятия для меня! Ведь меня держат здесь, как птицу в клетке, я вынуждена жить в изгнании, как мне говорят, ради моей же безопасности. — Олимпия подняла голову и скорбно взглянула на Шеридана. — И вот я живу в холе, неге и полном достатке, в то время как мой народ прозябает в родном краю, страдая от гнета и бесправия. А я… я, на ком лежит ответственность за судьбы страны, хотя бы уже в силу одного моего статуса, еще ничего не сделала для того, чтобы помочь ему!
Шеридан откашлялся и, хмуря брови, взглянул на свою гостью, как будто та была морской картой, оказавшейся очень неточной и постоянно вводившей его в заблуждение. Он начал что-то говорить, но внезапно замолчал и снова покачал головой:
— Вы сразили меня наповал.
— Я знаю, что кажусь сумасшедшей. Шеридан засмеялся:
— Вне всякого сомнения.
— Ах, прошу вас, думайте обо мне что хотите, только не отказывайте мне в своей помощи!
Шеридан пристально взглянул на нее, а затем с легким смешком опять покачал головой. Опершись рукой о каминную полку, он поигрывал стоявшей там чернильницей.
— Не спешите так, мисс Сен-Леже. Кстати, это ваше настоящее имя?
— Да, но если быть точной, меня зовут Олимпия Франческа Мария Антония Елизавета. Династия Сен-Леже правила в Ориенсе со времен Карла Великого.
Шеридан вновь задумчиво погладил перо и искоса взглянул на Олимпию. В этот момент он был похож на ленивого разомлевшего волка, который слегка навострил уши, заслышав далекий шум, еще не встревожившись, но уже насторожась.
— Насколько я знаю, Ориенс находится во Французских Альпах, не так ли? В таком случае зачем же вам ехать в Рим, если вы хотите добраться до Ориенса?
Олимпия сидела все так же прямо и неподвижно.
— Альпы, в которых расположен Ориенс, вовсе не французские!
— И тем не менее, — заметил Шеридан, — они находятся на значительном расстоянии от Рима.
— Я должна проследовать именно через Рим совсем по другой причине. Я уже говорила вам, что не свободна в своих действиях.
— Что значит «не свободна»? Олимпия потупила взор.
— Так вы поможете мне?
В воцарившейся тишине было слышно только, как потрескивает огонь в камине.
— Мы зашли в тупик, мэм. Я не привык пускаться в сомнительные предприятия, имея неполную информацию о предстоящем деле.
Поразмыслив, Олимпия решила, что, несмотря на его упреки, он все же не выставляет ее за дверь. Это было хорошим знаком. То, что он хочет все знать о ней и предстоящем деле, казалось вполне естественным. И у нее не было причин не доверять ему. Сэр Шеридан по натуре — приверженец свободы, он рисковал своей жизнью, сражаясь за свободу греков, страдающих под гнетом Оттоманской империи. Он доказал свою любовь к свободе на деле — в бою, в то время как сама она ничего еще не сделала во имя принципов демократии и справедливости.
Нет, не его прямота останавливала Олимпию, а собственная трусость. Она все еще колебалась, не в силах преодолеть себя. Да, причиной ее скрытности были жалкая трусость и стыд, испытываемый оттого, что она не может сама справиться с обрушившимися на нее невзгодами. Но хуже всего был парализующий все ее существо страх, страх, от которого комок подкатывал к горлу и мешал говорить каждый раз, когда Олимпия бросала взгляд на Шеридана и видела не своего воображаемого героя, простого и надежного юношу с веснушчатым лицом, робеющего совсем по-мальчишески, а реального земного мужчину — из плоти и крови, самоуверенного, задающего ей острые вопросы по существу и желающего знать всю ее подноготную.
Олимпия испытывала тайный страх еще и от мысли, что когда Шеридан узнает действительно все, он будет просто вынужден ей помочь, а это значит, события начнут развиваться с бешеной скоростью и для нее уже не будет дороги назад. Но справится ли она с той ролью, которую ей уготовила судьба? Олимпия сомневалась в этом и боялась оказаться не на высоте.
— Все это так сложно, — пробормотала она. Шеридан хмыкнул:
— Если это дело связано с европейской политикой, в которой сам черт ногу сломает, то я не сомневаюсь, что свихнусь от всех этих бредовых интриг и государственных интересов. И все же я готов рискнуть, выслушав вас.
И видя его пристальный, слегка нетерпеливый взгляд, устремленный на нее, Олимпия отбросила прочь все сомнения.
— Вы знаете, где расположен Ориенс? — спросила она, вздохнув.
— Где-то между Францией и Савойей. Точка на карте размером с чаинку. — Шеридан выразительно махнул рукой. — Конечно, все это было до Бонапарта. А где эта страна находится сейчас, один Бог знает.
— Там же, где и раньше, — заверила его Олимпия. — Венский конгресс объявил ее суверенным государством и восстановил на троне моего дедушку.
— Какое счастье! Впрочем, я совсем забыл, у вас ведь в скором будущем произойдет революция. Интересно, такое развитие событий тоже предписал Венский конгресс одним из своих мудрых решений, или восстание явится чистой импровизацией?
— Скорее импровизацией, — сказала Олимпия. — Разве конгресс уполномочен принимать подобные решения?
Шеридан взглянул на нее, а затем вновь занялся пером и стал поглаживать его пальцами.
— Смею заметить, кучка пьяных дипломатов способна на все. Однако прошу вас, продолжайте свой рассказ.
Олимпия оправила складки на платье.
— Понимаете, Ориенсу принадлежат лучшие горные тропы и перевалы, соединяющие Францию с Италией, — сказала она. — Они проходимы в любое время года, даже самой лютой и снежной зимой. Мой дедушка заключил договор с Британией на право пользования этими дорогами.
— Гм. Получив взамен обещание оказать военную помощь в случае конфликта с чрезмерно дружелюбно настроенными соседями, я полагаю.
— Нет, это было бы слишком корыстно с нашей стороны.
— В самом деле? — Шеридану стало смешно. — Ну, тогда скажем так: ваша страна согласилась скорее стать шлюхой Великобритании, чем быть изнасилованной Францией. Ведь в этом меньше корысти, не так ли?
Изумленная такой речью, Олимпия взглянула на него и залилась краской. Ее неутомимый язычок вновь начал облизывать пересохшие губы.
— Вы снова пошутили, да? Мне так не хочется обижать вас тем, что я не смеюсь над вашими остротами, но я действительно очень часто не понимаю смысла шуток, — начала она поспешно оправдываться.
— Меня это вовсе не огорчает. Я даже считаю подобное качество одним из достоинств человека. И все же мы до сих пор так и не дошли до сути дела…
— Да-да, видите ли… — тихо сказала она, — моя страна слишком мала, и поэтому над ней вечно висит угроза потери суверенитета. В каком-то смысле эпоха наполеоновских войн помогла нам, так как великие государства мира, разбив агрессора, задумались над новым политическим устройством Европы и выразили активную заинтересованность в равновесии сил на континенте.
— Ну да, конечно, — вздохнул Шеридан, — благословенное равновесие сил!
