Пурпурные кружева - Ли Линда Фрэнсис (читаем книги бесплатно .TXT) 📗
Они – да, но не Кэсси. Ее милая Кэсси! При воспоминании о малышке в сердце Лили словно загорелось ровное ласковое пламя. Так происходило всегда, когда она думала о младшей племяннице. Нет, она непременно вернется к детям и попытается еще раз. Для начала попробует поговорить с ними по душам, и, возможно, ей удастся найти трещинку в стене отчуждения, которой окружили себя Роберт и Пенелопа. Возможно, ей удастся согреть их застывшие от горя сердца.
– Ну что ж, Лили… – сказал Джон, вставая из-за стола. Он был невысок, но благодаря уверенной, даже несколько покровительственной манере держаться казался по-своему красивым и производил внушительное впечатление. У него были густые светлые волосы и карие глаза.
Широким шагом он стремительно обогнул массивный стол красного дерева и оказался перед ней.
– Я же говорил, что твое место – в Территауне. Я пытался убедить тебя, что возвращение в Нью-Йорк станет большой ошибкой.
Лили отвернулась.
– Ты и сама знаешь, что я был прав, – добавил он самодовольно. – Позволь мне снова позаботиться об экипаже. Ты можешь вернуться в Территаун уже сегодня вечером.
– Нет, Джон, я не могу, – ответила Лили. Решение было принято, и отступать она не собиралась. – Мой брат пожелал, чтобы я это сделала, и я должна выполнить его волю.
С этими словами девушка резко обернулась, и ее испугала вспышка гнева, на мгновение осветившая лицо Джона. Но он тут же овладел собой и стал таким же сдержанным, как всегда.
– Что ж, прекрасно, – сказал Крэндал и улыбнулся своей обычной улыбкой. – Оставайся. Правда, я никогда не думал, что ты действительно этого захочешь.
– О чем это ты?
– Да нет, ничего. Пустяки. Если считаешь своим долгом заботиться о детях покойного брата – пожалуйста, делай это. – Он внимательно посмотрел ей в глаза, словно хотел о чем-то спросить, однако, видимо, передумав, заметил, пожав плечами: – Впрочем, я никогда не предполагал, что ты хочешь иметь детей.
Лили быстро отвернулась.
– А я и не хочу, – парировала она, ненавидя себя за то, что при этих словах в груди у нее все сжалось от боли. Дети и дом. Настоящий дом, а не мрачный склеп, как ее жилище в Территауне. Но это невозможно. – Ты отлично знаешь: я не просила, чтобы мне их оставили. Так уж вышло. И хочу я этого или нет, мне придется заботиться о них. Я понимаю твои сомнения – разведение лошадей, о которых я знаю все, имеет мало общего с воспитанием детей. К тому же лошади не говорят колкостей! – Тут она тяжело вздохнула. – Да, чуть не забыла. – Лили нахмурилась, и ее гладкий, словно фарфоровый, лоб сморщился. – Мне срочно нужны дворецкий и повар. За исключением маленькой Кэсси, этого великодушного ребенка, мой завтрак никому сегодня не понравился.
Джон посмотрел на нее с нескрываемым удивлением:
– Я никогда не думал, что ты вообще знаешь, где в доме находится кухня и для чего она существует.
– Очень смешно, Джон! – фыркнула она. – Просто кухня меня никогда не интересовала. Если бы я хотела научиться готовить, то сделала бы это. Но я не желаю проводить время у плиты, спасибо! Почему я должна делать то, что за меня могут сделать другие? – Она возмущенно вздернула подбородок и отвернулась от него. – У меня нет ни малейшего представления, где найти дворецкого и повара. Так ты поможешь мне, Джон? Ты ведь мой лучший друг.
– Я твой единственный друг, Лили. Девушка зябко поежилась.
– Спасибо, что напомнил об этом.
С этими словами она направилась к выходу, но Джон мгновенно настиг ее, обнял за плечи и заставил вернуться на прежнее место.
– Прости меня. Не сердись. – Он говорил почти ласково.
– Что ты, Джон, я не сержусь. Он посмотрел на Лили с сомнением.
– Я действительно не сержусь, – добавила она уже более уверенно.
– Конечно, я попытаюсь что-нибудь придумать, – сказал он. – Разве все эти годы я не помогал тебе, когда ты нуждалась в моей помощи?
– Помогал, – со вздохом подтвердила Лили.
– Вот и хорошо. Можешь положиться на меня и сейчас. Так ты говоришь, тебе нужен дворецкий?
– И повар.
– Да, и повар, – улыбнулся Джон. – А что произошло с теми, что работали в доме до твоего приезда?
Лили нахмурилась:
– Я уволила их. Я заметила, как они разговаривали с газетчиками, которые что-то постоянно вынюхивают возле нашего дома. – Она устремила взгляд в окно, и на ее лице отразилась боль. – Я просто не переживу, если мое имя снова появится в газетах. – Лили глубоко вздохнула, словно пытаясь сдержать нахлынувшие эмоции. – Мне нужны дворецкий и повар. И это должны быть люди, которым я смогу доверять.
Доверять. Лили сильно сомневалась, что вообще сможет кому-нибудь когда-нибудь доверять. Правда, напомнила себе девушка, она доверяет Джону. Но на то, чтобы поверить в его искренность, у нее ушли годы…
Это Джон помог ей обустроиться в Территауне, помог наладить спокойную и размеренную жизнь. И вот теперь все вновь изменилось. Однако, если быть честной, надо признаться себе, что не племянницы и племянник вызвали в ее душе целую бурю чувств и заставили вести себя с такой необдуманной и неожиданной горячностью. Морган Элиот. Ее новый работник.
При мысли о нем по телу волной пробежала дрожь. Лили встряхнула головой, как будто надеясь, что резкое движение поможет избавиться от воспоминаний об этом человеке и заставит забыть об ощущениях, которые она испытала при встрече с ним. События прошлой ночи оставили глубокий след в ее сердце, но она ни за что не осмелилась бы рассказать об этом происшествии Джону, хотя он и был ее лучшим другом. Ни Джону, ни кому-либо другому она не поведает о встрече с Элиотом. Никто никогда не узнает и о том, что сегодня, вновь увидев его, она была смущена, как юная девушка, и не представляла, что говорить и как себя вести.
Морган Элиот спас ее. Он появился неожиданно, как рыцарь, готовый сразиться со злом и рассеять тьму вокруг нее. Он не стал задавать ей вопросов о том, что означают слова на стене и почему кто-то осмелился написать их. Он просто сел на корточки плечом к плечу с ней и принялся отчищать стену. Удивительно, но благодаря Моргану Элиоту этой ночью – впервые за долгие годы – она почувствовала себя в безопасности.
Но когда они вновь встретились утром, он смотрел на нее совсем по-другому, как будто она предстала перед ним совершенно в ином свете.
– Доброе утро, – просто сказал он, но при этом в его глазах зажегся недобрый огонек. Он окинул ее горящим взглядом с головы до ног, и на его лице явственно отразилось презрение. Она была уверена, что не ошиблась. Такие взгляды бросали на нее бесчисленное множество раз.
За все это время ей следовало бы привыкнуть к подобному, и, надо сказать, она уже почти справилась с этой задачей – научилась не обращать внимания на уничижительные взгляды своих бывших друзей, но… Воспоминания о прошлой ночи были еще слишком свежи, она слишком хорошо помнила о том, с каким участием и с какой добротой Морган Элиот отнесся к ней.
Джон выпрямился:
– Я бы немедленно занялся поиском прислуги для тебя, но утром уезжаю в Европу.
– Джон! Неужели ты действительно уезжаешь?
– Да, и тут ничего не поделаешь. Но я постараюсь вернуться как можно быстрее. Между прочим, я только что вспомнил о двух парнях, которые могли бы помочь тебе. Их зовут Маркус и Джо. Я пришлю их к тебе после ленча.
– Точно пришлешь?
– Можешь не сомневаться. И сотри это грустное выражение со своего личика.
– О, Джон, – радостно сказала она и коснулась лацканов его пиджака, – ты всегда так добр ко мне!
Удобно расположившись на заднем сиденье темно-бордового ландо, Лили направилась домой. Экипаж проезжал по северной части Бродвея, и девушка уже собиралась попросить кучера повернуть в сторону Пятой авеню, но в этот момент она вдруг заметила, что они оказались на участке Бродвея между Четырнадцатой и Двадцать третьей улицами, который все называли Дамской милей. По обеим сторонам проплывали роскошные, возможно, лучшие в мире магазины. Думская миля считалась одним из самых дорогих мест в Нью-Йорке. Но не потому, что была застроена современными, фешенебельными домами, а потому, что само ее существование дорого обходилось множеству мужчин. Добропорядочные отцы семейств дни напролет трудились в своих офисах в деловых кварталах города, чтобы их жены имели возможность посещать магазины на Дамской миле. Во всем Нью-Йорке не было более престижного места делать покупки.
